Vita Nostra. Собирая осколки - Марина и Сергей Дяченко

в зале. Хорошо, что у нас маленькая группа, идеальная для двух волейбольных команд… А где Шанин?

Он оглядел строй, будто ожидая, что очкарик спрятался у кого-то за спиной.

– У него освобождение, – сказал Пашка. И удивился – отчего это физрук забыл?

– Со вчерашнего дня у него нет освобождения, – сказал Дим Димыч огорченно. – Ну да ладно. Направо! Бегом марш! Григорьев, ты направляющий!

Пашка отметил, что физрук не назвал Артура по имени. Все знал, все видел, не захотел огорчать влюбленную Еву? Странно представить, что Дим Димыч, такой простой, добрый, деликатный… Как этот самый человек мог гонять очкарика, будто фельдфебель? Или в этом Институте два физрука и они близнецы?!

Уже на бегу Пашка подумал: очкарик сознательно, ради избитой девчонки, прогулял физкультуру. Он представляет, что ему за это будет? Или нет?

* * *

Валя проводил Алису в комнату на втором этаже. Обеих ее соседок, к счастью, не было дома.

– Я хотела переселиться, – говорила Алиса, переодеваясь за дверцей шкафа, пока Валя честно стоял спиной и таращился на дождь. – В общаге же есть места… Я перетаскивала вещи… Но просыпалась все равно здесь… Пока девчонки тоже не умели делать упражнения, мы были подруги, обнимались, плакали вместе. А потом у них получилось, у меня нет. Знаешь, я пыталась не спать по ночам, поймать этот… момент, когда начинается то же самое утро. Но все равно на рассвете опять все сначала…

На письменном столе у окна Валя увидел учебник «Упражнения, вторая ступень». Потертая, нетолстая книжка. Валя взял ее и открыл не задумываясь, и первое, что заметил, – страницы покоробились во многих местах, как если бы книгу читали под дождем, а потом просушили.

Не абракадабра, как в модуле. Просто задачи под номерами, убористым шрифтом, много, много задач: «Возьмите сферу, мысленно поместите ее в четырехмерное пространство, доведите число измерений до пяти, а потом сократите до двух…» Да ведь это слезы, подумал Валя. Над этим задачником плакали много и часто.

– Ты все равно ничего не поймешь, – сказала Алиса за его спиной.

Валя обернулся; Алиса стояла перед ним, с подбитым глазом и расцарапанной щекой, в сухих, целых джинсах и трикотажной куртке с ярким принтом из полузнакомого мультика.

– Мне надо идти. У меня индивидуальные в одиннадцать. Всегда. До самой смерти… у меня индивидуальные в одиннадцать.

* * *

Оказалось, что Алисин зонт взял кто-то из однокурсниц. «Это всегда так, – сказала Алиса. – Они всегда берут мой зонт». Валя сбегал к себе в комнату и отыскал в чемодане свой – почти новый.

– Жалко, что больше мы не встретимся, – невпопад сказала Алиса.

– Почему?!

– Когда сегодняшний день опять начнется, они будут бить меня в другом месте… наверное. Ты не увидишь. Ничего не узнаешь. Будешь заниматься своими делами.

– Подожди, – сказал Валя. – Но я-то не заперт в «сегодня»! Завтра у меня будет завтра!

Они остановились под жестяным козырьком, нависающим над входом в общежитие. С козырька сплошным потоком лилась вода.

– Может, и заперт. – Алиса грустно улыбнулась. – Но просто этого не помнишь. Каждый раз просыпаешься и думаешь, что это новый день наступил.

Валя почувствовал воду в ботинках. Ледяную, ледяную воду; Алиса увидела его реакцию и тут же пожалела о своих словах:

– Нет, конечно, у тебя не так. У тебя все будет по-другому. Ты учись хорошо. Мне говорили: ты сможешь, только учись…

– Пошли, – хрипло сказал Валя.

Расстояние от общаги до бокового входа в Институт они преодолели бегом – Алиса с зонтом, Валя под капюшоном. В вестибюле перед дверью была разложена толстая резиновая дорожка, уже пропитавшаяся водой. Уборщица разъезжала на большом полотере, затирая мокрые следы на паркете и мраморе, и ей было совершенно все равно, чему и как тут учат студентов.

Алиса вернула Вале его зонт и поплелась, будто приговоренная, по ступенькам вверх, прихрамывая и низко опустив голову. Глядя ей вслед, Вале захотелось видеть Александру Игоревну и сию секунду высказать ей в глаза все, что он думает об Институте и его методах; и Александра не заставила себя ждать – возникла почти на том же месте, что и вчера, у постамента конной статуи, будто вышла из-под лошадиного брюха.

– Ты надел линзы?

Валя мигнул. Странный вопрос. Да, сегодня он вынул из сумки контейнер и впервые в Торпе надел свои линзы. Потому что очки запотевают в такую погоду.

В линзах он видел немного по-другому. Подробнее. Или нет? Кажется, Александра Игоревна изменилась. Эти морщины у нее на переносице появились сегодня? Или раньше он просто их не замечал?

– Ты прогулял физру, – прохладно сообщила Александра.

– Не прогулял. – Он выдал заготовленную фразу. – Вы сказали, что я буду снова ходить на физкультуру. Я и буду на нее ходить, но…

– …Я не назвала точной даты, – оборвала она с отвращением. – Ты сообразительный мальчик, но со мной не надо играть. Сегодня тебе плохо придется, Валик.

Звук домашнего имени на ее губах сработал как спусковой крючок. Только что его трясло от холода – теперь сделалось жарко.

– В Торпе, – сказал он сквозь зубы, – никому не бывает хорошо. Вы не педагоги. Вы банда садистов. Вы никого и ничему не можете научить!

Выражение ее глаз чуть-чуть изменилось.

– Может быть, мир устроен не так, как мне кажется, – продолжал Валя, – но и не так, как кажется вам!

Похоже, ему удалось удивить ее.

– Мама никогда вас не любила, – выпалил Валя и почувствовал, как нагретый воздух дрожит перед лицом. – Вас вообще никто никогда не любил!

– Зайди к Дмитрию Дмитриевичу, – после очень короткой паузы сказала Александра. – Сейчас.

* * *

Минуту назад Сашка разговаривала с Физруком. Дождь хлестал в большие окна спортзала, загороженные изнутри решетками. Дима собирал волейбольные мячи, раскатившиеся по углам, затерявшиеся под скамейками, бросал через весь зал, неизменно попадая в большую круглую корзину.

– Тебе не понравится, что я скажу.

– Мне никогда не нравится, что ты говоришь, – отозвалась Сашка.

– Насколько я могу судить, близнецы…

Он сделал паузу, провоцируя ее эмоции. Эмоции пришли, но Сашка никак их не выказала.

– …Близнецы устроены так, чтобы поглощать друг друга. Выживет только один. Второй по ходу учебы будет демонтирован, разобран на запчасти и укрепит собой лидера. Сейчас ты можешь принимать решение, кто из них будет орудием Речи, а кто станет удобрением. Во время экзамена ты перестанешь чем-то управлять, все решит случай… или Великая Речь.

– Ты столько чуши наплел мне за время нашего знакомства, – выговорила Сашка, – что я не стану принимать это близко к сердцу.

– Как хочешь. – Он бросил в корзину последний мяч. – Надо же, льет с утра просто ужасно.

Потоки воды омывали окна снаружи. Чистые, как горный водопад. Торпа давно перестала быть промышленным городом.

А ведь он в первый раз дал мне понять, что у моих усилий может быть результат, подумала Сашка. До сих пор Физрук был уверен, что я затягиваю