Vita Nostra. Собирая осколки - Марина и Сергей Дяченко

У меня там пирожки в холодильнике, если не сожрали еще. Проверим?

Он вышел в коридор, и послышался голос Евы, насмешливый и легкий, не то что днем: «Ты мне здорово помог сегодня… Но видок у тебя был неважный, когда ты оттуда выходил… Точно в порядке? Он меня даже похвалил, представляешь? Я думала, у него язык не поворачивается кого-то хвалить…»

Что-то любезно ответил Артур, и голоса отдалились. Сосед по комнате не отрываясь смотрел на Пашку, и свет трех настольных ламп отражался в очках.

– Она что, не видит разницы?! Вы же совсем не одинаковые!

Не видит, подумал Пашка с досадой. И тут же рассмеялся, удивляя соседа по комнате.

Увести сейчас девчонку – это так по-артуровски. Как в старые добрые времена, когда Артур брал на себя первое свидание, а потом уже выпускал Пашку, и девчонки принимали его как давнего знакомого, и Пашка меньше стеснялся. Правда, потом у них все равно ничего не клеилось, но Артур говорил: «Ты должен вести социальную жизнь…»

Ладно, Пашка почитает проклятый учебник хотя бы для вида, сегодня так надо. Он прочитает и сдаст проклятому Портнову его проклятый параграф. А завтра – завтра он снова встретится с Евой и снова заставит ее улыбаться. Анекдоты, что ли, повспоминать смешные?

Он одернул себя: анекдоты потом! Не для этого Артур взялся сегодня развлекать Еву; Пашка склонился над учебником, отвратительно-бессмысленные знаки полезли ему в глаза, болью отдались в ушах, но Пашка читал, читал…

«…Снял очки. Вытер слезы. Тихонько позвал: «Мать…» Бабушка, будто того и ожидая, выскочила на порог. Увидела Пашку и Артура. Попятилась.

– Бабушка, – хрипло заговорил Артур. – Мы… я тебя очень люблю. Пожалуйста…

Бабушка шагнула с крыльца, споткнулась и чуть не упала. Артур бросился вперед и подхватил ее, и она обняла его и повисла у него на плечах:

– Артурище…

Она никогда их не путала, ни…»

Буквы исчезли. Картинка, осветившаяся за рядом строк, погасла. Пашка вскочил, пугая очкарика и хомяка…

…И бросился на кухню, чтобы все рассказать Артуру. Но уже в дверях комнаты споткнулся и застрял: что он расскажет? Что у него было видение?!

– Что случилось? – тихо спросил очкарик.

Пашка помотал головой, давая понять, что ничего объяснить не может. Вернулся за стол, снова открыл параграф номер один на странице три, и настроение у него поменялось.

Видение? А если нет?!

Что еще умеет эта дурацкая книжка?

* * *

В ожидании Сашки Костя подрезал виноград у нее на балконе. Сашка никогда не занималась садовничеством, а между тем виноград разросся, лез в комнату, затенял окно, а кое-где, наоборот, засохшие стебли висели на живых лозах, как давние преступления на чьей-нибудь совести, и драматически портили картину.

Костя срезал засохшее, высвобождал живое, укреплял на резной балюстраде балкона. Сашка залюбовалась, так ловко это у него получалось. После встречи с тенью Ярослава у нее был спазм в горле, надо было помолчать и продышаться.

Костя закончил работу. Взял со стола свои черные очки.

– Виноград вроде не декоративный. Тут съедобное должно быть.

– Теневая сторона, – сказала Сашка. – Не успевают созреть.

– Рано говорить о чем-то, – невпопад ответил Костя. – Самое начало занятий…

– А я не собираюсь говорить.

Она обняла его. В ее власти сейчас было отрезать любую информацию, кроме этого прикосновения, запаха его кожи и виноградных листьев, отбросить и забыть все, и Ярослава Григорьева, и Фарита Коженникова. Изъявить любовь и заполнить любовью мир. И он хотел это – длинную секунду он надеялся, как тогда, на первом курсе.

Она разжала руки. Костя сразу отступил, понимая, что момент прошел и ничего больше не повторится.

* * *

Валя просыпался много раз за ночь: сначала хомяк решил опробовать новое колесо и оно загрохотало, как средневековая телега, везущая приговоренного на казнь. Артур застонал во сне и накрыл голову подушкой. Пашка сидел за учебником с таким видом, будто перед ним был увлекательнейший на свете детектив и нельзя было прерваться ни на минуту. Хомяк бежал.

Валя пометался над клеткой, вспоминая все, что ему говорили в зоомагазине. Ничего полезного не вспомнил. Нашел на подоконнике деревянную прищепку, оставшуюся от предыдущих жильцов, улучил момент и блокировал колесо. Грохот прекратился. Хомяк, возможно, разочаровался. Глупое животное, у него ведь есть пожизненное освобождение от физкультуры, сидел бы себе в домике и дрых. А Валя чудом получил привилегию – и так же внезапно ее потерял, и завтра придется вместе со всеми тащиться в спортзал…

Он заснул моментально и через несколько часов снова проснулся в холодном поту: ему приснилось, что мама пытается дозвониться домой, и соседям, и в учебную часть университета, и сотрудникам отца, и всем знакомым, пытаясь выяснить, куда девался сын. Валя вытащил телефон, о котором забыл почти на двое суток. В череде сообщений последнее было – от мамы…

…Отправленное четыре часа назад.

Валя прочитал длинное, подробное письмо. Мама описывала детали быта (прекрасно организованного) и схемы лечения-реабилитации для папы. Прислала фотографии. Отец в самом деле выглядел гораздо лучше, сидел в саду с попугаями, улыбался. Мама в письме благодарила Валю, что тот подробно рассказал о первых днях на факультете медицинской техники – так здорово описал и преподавателей, и товарищей, и даже девушек. И прекрасно, что соседка тетя Оля согласилась готовить ему домашнюю еду. Валя, конечно, взрослый и самостоятельный, он сам бы мог, но ведь он очень занят. Раньше студентов так не нагружали, а ведь это лучшие годы, надо еще отдыхать. Не хочет ли Валя пойти в кино в воскресенье, может быть, пригласить новых друзей?

Валя отмотал цепочку сообщений назад и нашел письма, отправленные маме с его телефона. На секунду засомневался: а не сам ли он их писал? Очень похоже – стиль его, шутки его… Будто реальность раздвоилась, будто на самом деле есть другой Валя, который учится сейчас на первом курсе, в родном городе, изучает химию, физику и основы здравоохранения, а соседка готовит ему домашнюю еду…

Он думал, что больше не уснет. Но стоило опустить голову на подушку, как Валя провалился в далекий весенний день, где ему было лет восемь, и они с папой пускали по лужам кораблики, и начинался дождь, ливень, готовый смыть остатки снега…

…Дождь колотил в окно, а форточка была приоткрыта, и Валя проснулся как раз вовремя, чтобы предотвратить потоп. Пашка спал, сидя за столом, лицом на страницах открытого учебника, и грохот дождя не будил его. Постель Артура пустовала. Валя запер форточку, взял тряпку из-под входной двери и вытер лужи, успевшие набежать на линолеум под окном.

Поглядел сквозь залитое водой стекло. Снаружи, на газоне у самого общежития, тесной группой стояли под дождем какие-то люди… девушки. И нет, не стояли. Они пинали кого-то, лежащего на земле.

* * *

– Эй, вы!

Стоило Вале