Игра в ложь. Я никогда не… - Шепард Сара

По спине пробежали мурашки, страх снова холодной рукой сжал сердце. Эти странности легко можно было объяснить: незнакомец с самого начала находился в доме. Сосредоточившись, она вспомнила его слова: «Тебе велели продолжать игру и не пытаться сбежать». Шарлотта и Лорел сегодня днем звонили ей, они обе слышали объявление на автовокзале. Лорел тогда еще очень удивилась. Неужели?..

В глубине души я понимала, что это возможно. В моем воспоминании у похитителя были широкие плечи и рыжие волосы. Нападавший мог быть только кем-то из тех девушек, которые сейчас спали наверху.

Кем-то из моих лучших подруг.

20. «Дорогой дневник! Сегодня я умерла…»

Утром девушки отправились по домам. Эмма выскочила из машины сразу же, как только Лорел притормозила у дверей. Промчавшись по коридору, она пулей взлетела по лестнице, едва не сбив с ног миссис Мерсер, которая шла ей навстречу с корзиной белья в руках.

– Саттон?..

– Все в порядке, – пробормотала Эмма, не снижая скорости. Добравшись до комнаты, она захлопнула дверь. Осмотревшись, она заметила на кровати большую кипу розовых конвертов и подошла ближе. На верхнем значилось: «Приглашение», ниже розовыми же чернилами было написано неизвестное ей женское имя. Приглашенная размашисто дописала: «Жду не дождусь!» Эмма подняла конверт и покрутила его в руках. На обратной стороне были вытеснены слова:

«Вечеринка по случаю дня рождения Саттон! Пятница, 10 сентября. Забудьте про подарок, но будьте сногсшибательны». Таких конвертов в стопке было около пятидесяти.

Застонав, Эмма повалилась на кровать прямо поверх пригласительных, часть конвертов упала на пол. В голове шумело так, будто ее били. Стоило закрыть глаза, как память вновь возвращала ее в страшные минуты, проведенные наедине с душителем, в ушах звучал его голос:

– Продолжай притворяться, что ты Саттон, иначе присоединишься к ней.

Ночью уснуть ей так и не удалось. Глядя в темноту, окаменев от страха, она прокручивала в голове информацию. На экране серии «Голливудских холмов» сменяли друг друга, но это не отвлекало от навязчивой мысли: кто-то убил Саттон. Кто-то из ее лучших подруг.

Возможно ли это? Я не могла не думать о том, как жестоко вела себя с друзьями и сестрой на вечеринке у горячих источников. Предположим, та ночь была не исключением? Что, если я всегда вела себя так… или даже хуже?

Эмма перекатилась по кровати и уставилась на розовый бумажный фонарик, висевший на оконном карнизе, пытаясь прийти к какому-то заключению. Убийца наверняка удалил видео с сайта, чтобы она не смогла показать ролик полицейским. Он был единственным человеком, знавшим, что Эмма – не Саттон. Однако пазл все равно не складывался. Саттон получает письмо от сестры – и случайно умирает в ту же ночь? Ожидал ли убийца приезда Эммы или это стало неожиданностью? Сама того не зная, Эмма помогла ему. Теперь, когда она заняла место Саттон, не будет ни расследования, ни поисков тела, ни преступления.

Вдруг Эмма негромко ахнула. А ведь могло быть и так: Саттон не получала того сообщения. Ответить ей мог сам убийца, надеясь заманить вторую близняшку в Тусон. Взломать аккаунт на Facebook не так уж сложно. Если Саттон задушила ее подруга, она бы только обрадовалась, получив в свои руки ее ничего не подозревающую копию.

Краем глаза Эмма заметила в углу комнаты какое-то движение. Крошечный паук поднимался по стене и тянул за собой серебристую нитку паутины. Проводив его взглядом, Эмма поднялась с кровати, расправила плечи и подошла к столу, под которым стоял ящичек с надписью «Игра в Л.»

«Игра в ложь».

Присев, она подержала на ладони тяжелый замок. Должен же где-то быть ключ! Снова разворошив ящики и шкаф Саттон, она попыталась отыскать его, но теперь она прощупывала и простукивала все поверхности в поисках тайника, перерыла шкатулку с украшениями и коробку с дисками, высыпала на пол почти полную пачку сигарет. Безуспешно.

– Просто сломай его! – мысленно кричала я. – Хватит беречь мои вещи! Мы должны выяснить, за что меня убили!

И тут Эмма вспомнила. Трэвис! Он как-то показал ей видеоурок по взлому таких замков ключом из жестяной банки. Судя по описанию, это совсем не сложно.

Пустая банка из-под газировки нашлась на подоконнике, ножницы – на столе. Эмма вырезала клин, похожий на букву «М», такой же как на видео. Острие «М» легко вошло в зазор между дужкой и механизмом замка, и тот послушно щелкнул, открываясь. Эмма невольно улыбнулась: «Никогда бы не подумала, что скажу это, но спасибо, Трэвис!»

Замок со стуком упал на пол. Крышка ящика слегка скрипнула, когда Эмма подняла ее. Внутри не было ничего, кроме толстой тетради на пружине. Эмма вытащила ее и положила себе на колени. На синей картонной обложке не было ни надписей, ни рисунков; спирали пружины не смяты. Она открыла первую страницу, исписанную мелким округлым почерком Саттон.

10 января.

Эмма внутренне сжалась. Стоит ли читать дневник сестры? Однажды – тогда ее взяла к себе семья из Карсон-Сити – ей довелось читать чужой дневник. Тетрадь принадлежала Дарии, старшей дочери опекунов, красивой и замкнутой девушке, предпочитавшей игнорировать нового обитателя дома. Эмма влезла к ней в комнату и прочитала все записи от корки до корки, хотя там не было ничего интересного: сплошь рассуждения о парнях и необоснованные жалобы на слишком полные руки и ноги. Пробравшись к Дарие, она несколько раз обшаривала карманы ее джинсов, украла наушники, диск с музыкой, браслет, пробник духов Chanel. Только попав в другую семью, Эмма неожиданно поняла, как мерзко себя вела. Все краденые вещи перекочевали в желтый почтовый конверт, который она отправила в социальную службу, указав имя владелицы и обещая больше никогда не делать ничего подобного.

Очень мило, что она переживает обо всем этом, но мне просто хотелось прочитать свой дневник!

Словно услышав мои мысли, Эмма вздохнула и вернулась к чтению.

Все записи были короткими, невинными и чем-то напоминали ленту Twitter: те же обрывки мыслей и чувств.

«Элизабет и Джеймс начали встречаться».

«День рождения на горе Леммон?»

«Ненавижу историю!»

«Да иди ты, мамочка!»

Были, впрочем, и более подробные замечания, но они каждый раз оказывались еще путанее.

«10 февраля. Шар иногда бывает такой стервой. Ей надо что-то с этим делать».

«1 марта. Ждала сегодня кое-кого после школы. Он такой милый, всюду ходит за мной, прямо как собачка».

«9 марта. М. просто превзошла сама себя. Иногда мне кажется, что Ш. права на ее счет».

Эмма листала страницы, пытаясь разобраться, что к чему. Во многих записях упоминалась «Л.»; очевидно, это была Лорел: «Л. сегодня явилась к завтраку, одевшись точь-в-точь как я», «Собираюсь сегодня отлично посмеяться над Л. Может, теперь она поймет, что не надо было проситься с нами». Внимание Эммы привлекло короткая запись 17 мая: «Л. все еще переживает из-за Т. Не стоит того. Он всего лишь парень». А всего за полторы недели до появления Эммы, 20 августа, Саттон написала: «Если Л. еще раз вспомнит про ту ночь, клянусь, я убью ее».

О какой ночи шла речь? Почему Саттон так загадочно выражалась в собственном дневнике? Эмме хотелось рвать и метать. Такое впечатление, будто сестра вела дневник, опасаясь, что ее записи однажды попадут в ЦРУ.

Я злилась не меньше.

И тут из тетради выпал квадратик цветного картона. Эмма подобрала его, присмотрелась и шепотом прочитала: «Карта участника “Игры в Ложь”». Ниже было указано имя Саттон, звание «Председатель, исполнитель и просто красавица» и дата – май, больше пяти лет назад.

На обратной стороне были перечислены правила:

1. НИКОМУ не рассказывать! За разглашение – исключение из клуба.

2. Одновременно играть могут только трое. («Трое» вычеркнуто, сверху крупно написано: «Четверо»).