Моше и его тень. Пьесы для чтения - Константин Маркович Поповский

Предводительница (укоризненно): Авраам…

Авраам (почти с вызовом): Что?

Откуда-то издалека доносится звук трубы.

(Быстро). Тихо!.. (Прислушиваясь). Ты слышала? Слышала?.. Это Он.

Предводительница: Ах ты, хитрец! Теперь я понимаю. Тянул время, потому что хотел дождаться Хозяина, да?

Авраам: А почему бы мне не дождаться его, женщина? Разве Он будет здесь лишним? Или ты думаешь, что это так просто – взять и зарезать собственного сына?.. Наточить нож, заговорить ему зубы, собрать хворост, связать руки?.. Чего уж проще, в самом деле… Вот пусть он тоже постоит рядом. Пусть посмотрит, как стекает кровь, как стекленеют глаза, как срывается с губ последнее дыхание. В конце концов, это ведь его затея – не моя.

Предводительница: Ты совершенно напрасно так драматизируешь, Авраам. Ведь ты же не думаешь, в самом деле, что Он способен на такое безумство, чтобы заставить тебя принести в жертву собственного сына? Ты ведь сам прекрасно знаешь, что Всемогущий просто хочет испытать тебя, чтобы посмотреть, что там у тебя на сердце. (Поспешно). Только не говори мне, пожалуйста, что Он все знает и без всяких испытаний. В конце концов, дело идет о сердце, Авраам. О сердце, которое похоже на пятнадцатиэтажный дом. Со множеством квартир, комнат, коридоров, закоулков, кладовых, помещений для прислуги, со множеством шкафов и шкафчиков, ящичков, тайников, лестниц, переходов, пожарных гидрантов, лифтов, вытяжек, кухонь, подвалов, холодильников, чердаков, и везде может прятаться грязь, пыль, дурные мысли, лень, вожделение, ненависть, зависть, самодовольство, гордость! Господи! Даже праведнику бывает трудно держать все это в чистоте и надлежащем порядке, чтобы всегда радовать своего Бога и Повелителя. Тем более что оно не всегда бывает нам подвластно, это глупое сердце. Ты ведь и сам это знаешь не хуже меня. То оно плачет, то смеется, то требует невозможного, то вожделеет, то покрывается льдом и все это чаще всего безо всяких серьезных причин и на совершенно пустом месте. Вот почему мы должны радоваться испытаниям, которые делают нас лучше и чище. Я бы даже сказала, что они похожи на генеральную уборку, после которой все в доме сверкает, радуя ангелов и повергая в уныние демонов… Ты согласен со мной?

Авраам (не сразу): Это Он тебе сказал?

Предводительница: Что?.. Ну, конечно же, нет. Тебе что же, обязательно надо, чтобы тебе кто-нибудь это сказал?.. Разве ты не знаешь, что на свете существует множество вещей, которые мы все знаем без всякой подсказки?

Авраам: Например?

Предводительница: Господи, Авраам!.. Например, мы знаем, что Бог не может обманывать, потому что Он совершенен, тогда как обман – это несовершенство, и, следовательно, Он не может обманывать и совершать другие постыдные поступки, которые выдавали бы в нем несовершенство и служили бы соблазном для слабых и злых… Ты следишь?

Авраам: Уже нет.

Предводительница: Почему?

Авраам: Потому что ты опять говоришь глупости. (Идет по сцене). Да, какой он Бог, если не может даже обмануть? Это не Бог, а какая-то, прости Господи, бесчувственная наковальня.

Предводительница (оглядываясь, понизив голос): Тише, Авраам. Ты ведь знаешь, он не любит все эти разговоры.

Авраам: Хочешь сказать, что Он уже здесь?

Предводительница: Я тебе ничего не говорила.

Авраам: А мне и не надо, чтобы ты что-нибудь мне говорила. Потому что всякий раз, когда он где-то рядом, у меня начинают чесаться ладони. (Чешет ладони). Вот так, как сейчас. (Чешет). И еще этот запах. Всякий раз, когда Он близко, я чувствую запах квашеной капусты, от которого мне хочется завыть и бежать куда-нибудь сломя голову.

Предводительница: Я ничего не чувствую. (Нюхает воздух).

Авраам: К тому же, когда он приближается, у меня всегда бывает такое ощущение, как будто кто-то уставился мне в затылок и сверлит его своим взглядом. Когда я служил в армии, у нас был такой капитан, который любил уставиться тебе в затылок, да так, что через минуту ты начинал чувствовать, как его взгляд сверлит тебя словно тупое сверло. (Озираясь). Мы звали его Чертов Буравчик. В конце концов, он дослужился до майора и погиб, когда решил показать своему сыну, как разбирается ручная граната. Про него писали все газеты.

Звук трубы раздается совсем рядом.

Ну, я же говорил…

Из-за ширмы появляется Йахве.

(Не видя появившегося). Эй, ты уже здесь? Здесь или нет? (Оглядываясь, тревожно). Я тебя не вижу. (Негромко, сквозь зубы). Господи, какой запах…

Предводительница (негромко): Он здесь, Авраам.

Йахве (подходя): А кто тебе сказал, что ты должен меня видеть, человек? С какой, собственно говоря, стати? Я Бог, а ты всего лишь много раз растиражированное изделие из глины и земли. Замазка для дырок. (Негромко посмеиваясь). Довольно с тебя того, что ты можешь иногда слышать мой голос. (Предводительнице). Верно, женщина?

Предводительница: Да, господин.

Авраам: А как насчет голоса трубы? Тот, который я только что слышал? Это, случайно, не ты играл?

Йахве: Я? (Смеется). На трубе?.. Советую тебе хорошенько прочистить уши, человек. Потому что здесь нет и никогда не было никакой трубы.

Авраам: Но мы ее слышали. Можешь спросить у нее.

Йахве: Какой упрямый. (Подходя). А с тобой, оказывается, нелегко, человек. Ты что же, можешь представить, чтобы я играл на трубе? На каком-то там грязном саксофоне? Как какой-нибудь черномазый из Бронкса, а? Может, скажешь еще, что я зарабатываю себе на жизнь игрой в ночном клубе?.. Хорошего же ты обо мне мнения, сынок. (Предводительнице). Слышала? (Аврааму). Лучше не болтай, а скажи, где твой сын? Где твой Ицхак, Авраам? Я ведь велел тебе прийти сюда с Ицхаком, надеюсь, ты не забыл?

Авраам: Я оставил его в лесу, на камне. Он устал после дороги и уснул.

Йахве (капризно): Господин… Ты должен называть меня «господин».

Авраам: Да, господин.

Йахве: Вот так-то лучше. (Подходит ближе). Надеюсь, ты готов?

Авраам (резко): А ты?

Йахве: Я? Ну, а при чем здесь я, сынок? Ведь это, кажется, твой сын, а не мой. (Предводительнице). Какой смешной… (Негромко смеется).

Предводительница сдержано хихикает.

(Оборвав смех, Предводительнице). А кстати. Что-то я не вижу твоего хваленого хора, женщина. Разве ты не должна была прибыть сюда с хором?

Предводительница: Боюсь, что сегодня мне придется играть одной, господин. (Приседает). Сегодняшняя история показалась мне такой поучительной, что я не решилась доверить ее кому-нибудь еще. (Кокетливо). Конечно, я всего лишь Предводительница хора, но ведь это и значит, что я должна рассказывать только так, как все было на самом деле, следуя за правдой, и ни в чем не отступая от Истины.

Йахве: Надеюсь, ты справишься с этим, женщина. (Отходит и почти сразу возвращается, громко). Потому что если ты не справишься, то все это дурачье опять будет показывать на меня пальцем и говорить, что я не отвечаю занимаемому мною месту. А это,