Четыре выстрела: Писатели нового тысячелетия - Андрей Рудалёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В романе «Зона затопления» журналистка районной газеты Ольга ходила по остаткам села, которое готовят под затопление, и «не могла отделаться от ощущения, что находится в недавно освобожденном от захватчиков месте». Это ощущение пребывания в оккупации описал и Герман Садулаев в рассказе «Блокада». То есть, по мнению Сенчина, нужна коренная социально-экономическая переделка общества. В этом нет ничего от пресловутой «перестройки», а скорее – восстановление справедливости. Иначе всё будет восприниматься подделкой, красивым фасадом на публику, за которым действуют и правят бал совершенно другие процессы: пиара, выгоды, как в «Зоне затопления», самосохранения и сохранения собственности, а истовый патриотизм и «русский мир» – это лишь на публику.
«После четверти века томления и почти бесплодной борьбы, чувства униженности и тошноты наконец появилось настоящее дело», – считает Роман Сенчин, и многие (как тот же Захар Прилепин) бросились с азартом к этому делу. Но, как заключает Роман, это обманка, ведь власть до сих пор осталась антинародной, она не в силах преодолеть пустоту, пустыню, а только увеличивает ее под благими лозунгами, как в «Зоне затопления», уводя энергию масс, то есть растрачивая ее впустую, уничтожая на Донбассе людей, в которых проснулась пассионарность.
Поэтому и совершенно естественно появляется призыв Сенчина «перевести взгляд с западного направления обратно на Россию», иначе здесь ничего не останется. Менять внутреннюю экономическую модель и политику, по которой получается, что сама большая страна невыгодна и неэффективна. Остается ждать изменений, а они будут «в одну из двух сторон». Этими словами завершается у Сенчина повесть «Полоса».
Принципиальное расхождение с собратьями по перу еще и в том, что, по мнению Романа, его коллеги демонстрируют привыкание к жизни, отход от реализма. Собственно, этому и была посвящена его статья с говорящим названием «Новые реалисты уходят в историю» (http://www.litrossia.ru/archive/item/7191-oldarchive), где Роман сетует, что «настоящий художник занят хоть и непреодоленным нами всеми, но уже отдаленным, прошлым». И здесь же формулирует свое писательское кредо: «Есть правила для литераторов: не стоит писать на злобу дня, по горячим следам, не нужно тащить в прозу публицистичность, необходимо дать событиям отстояться. Неправда – нужно хватать настоящее, пока оно живое, пока сопротивляется, кусает».
Кстати, эту тему он проговаривал в одной из своих ранних повестей «Малая жизнь». Молодой художник Сергей решил перебраться из города в деревню, где побывал на концерте, приуроченном к 9 мая. «И вот пришел День победы в когда-то выигранной войне, и его нужно достойно отпраздновать. А говорить, на самом деле, нужно сейчас о другом, и именно в этот день, именно сейчас. Не о почти мифическом ныне немецко-фашистском нашествии, не о героизме советских бойцов, а… Вот бы собрали подписи за прекращение войны, послали телеграмму президенту…» – рассуждает про себя Сергей после мероприятия. История заменяет настоящее. Новая война – очередная чеченская кампания, которая развернулась в то время. В сопоставлении с этой реальностью действо в сельском клубе, на котором побывал Сергей, воспринимается как «грандиозный обман», чтобы отвлечь «внимание от зрелища другого»: от новой войны, которая «более страшная, потому что она сегодня, сейчас, потому что воюем не с каким-то явным агрессором, а, если честно, с маленьким народцем, который оказался внутри нашей страны…».
Памятуя об этом, понимаешь, что в своем нынешнем взгляде на украинские события Сенчин последователен. Он точно так же видит обман и отвлечение внимания от ближнего на дальнее. Вот только для Прилепина тот же Донбасс – это не дальнее, там его родня, и это не патетический речевой прием.
Что не должен делать писатель, по мнению Сенчина, так это призывать, агитировать идти на войну, подливать масло в конфликт. В той же статье «К расовой теории Захара Прилепина» Роман пишет: «Одни отправились сражаться, как Григорий Тишин, другие, как Захар Прилепин, стали жечь глаголом и собирать гуманитарную помощь… Всё бы правильно, но действуют они не в России, гибнут не за Россию и, по существу, не на благо России». Этот тезис был развит Сенчиным в рассказе «Помощь», опубликованном в журнале «Знамя» (http://magazines.russ.ru/znamia/2015/5/5s.html). Кстати, в нем он поставил Захара на место «чужого», что проделал в свое время с собой в одноименном рассказе.
Герой рассказа «Помощь», писатель Трофим Гущин, в котором без труда угадывается Захар Прилепин, беседует со своим соратником по партии Ясиром, скрывающимся от правоохранительных органов. Тот спросил у Гущина: «Мы сколько лет бились за революцию… Произошла революция на Украине, и мы бросились ее душить». Дальше разговор заходит про смену существующего строя в России, про национализацию, заявленных в программе партии. Как заключает Ясир: «война там – отвлечение от внутренних наших проблем.
– А может, первый реальный шаг к переменам в самой России, – добавил Трофим. – Тебе такой вариант не приходил в голову?
– Да ну, брось. Так и про тех, кто в Афгане воевал, говорили, и про тех, кто в Чечне… А возвращались они в жизнь и растворялись в ней. Приспосабливались, кто как мог».
Ответ про удушение революции можно найти, например, у того же Прилепина в юбилейном интервью газете «Труд» (http://www.trud.ru/article/03-07-2015/1326592_rodinu_nado_znat_v_litso.html): «Нет никакого интернационала революций, как остроумно заметил один человек. С чего мне принимать социальную революцию на Украине – откровенно западническую и русофобскую? Я же не мазохист. Я патриот своей страны и за чужие революции не болею».
По его мнению, присоединение Крыма и Донбасс – это тоже революции, только свои: «Микро-революция, национальная, имперская, дипломатическая, международная и внутренняя – как раз такая, о которой мы говорили и мечтали. И намечтали себе. И Донбасс – тоже революция, хоть и не удавшаяся пока в полной мере. И эти революции – мои. А майдан – не моя».
На упреки Романа о призывах воевать Захар также ответил в одном из своих интервью: «Я никогда и никого не призывал отправляться в качестве добровольцев, ополченцев или кого угодно, не призывал к участию в войне против Украины. Я занимаюсь сугубо гуманитарной деятельностью, помогаю гражданам Донбасса в сложившейся ситуации» (http://www.mk.ru/culture/2015/07/06/zakhar-prilepin-ya-nikogda-ne-prizyval-otpravlyatsya-voevat-na-ukrainu.html).
Там же он сказал, что «такое пугливое существование – из-под полы, из подземелья – русской литературе не было свойственно никогда. Ей была свойственна другая традиция. Тогда на все войны и Ломоносов, и Державин откликались одами, славящими величие русского оружия». Об этом он
