Хаски и его Учитель Белый Кот, Том I - Жоубао Бучи Жоу

— Ты!..

Мо Жань насмешливо взглянул на Сюэ Мэна и с ленцой протянул:

— Не согласен? Ну тогда не сиди с нами, иди к Учителю и ешь с ним.

Это предложение вмиг лишило Сюэ Мэна желания спорить. Хотя он уважал и почитал Чу Ваньнина, но боялся его даже больше, чем остальные ученики. Его распирало от гнева, но так как крыть было нечем, ему оставалось лишь молча дуться и пинать ножки стула, вымещая на них свою бессильную злобу.

Преисполнившись самодовольства, Мо Жань с вызовом взглянул на Маленького Феникса, после чего его взгляд скользнул по толпе, невольно переместившись на Чу Ваньнина.

Непонятно почему, но глядя на единственную фигуру в белых одеждах среди зала, заполненного учениками в темно-синей с серебром форме, он вдруг вспомнил, как прошлой ночью, свернувшись клубочком, этот человек заснул посреди холодного металла.

Ши Мэй прав! Чу Ваньнин действительно жалок.

Ну и что с того? Чем более жалко он выглядит, тем счастливее Мо Вэйюй. Обдумав эту мысль, Мо Жань не смог сдержаться, и уголки его губ поползли вверх во все более явной самодовольной улыбке.

Время текло как вода. Чу Ваньнин больше не звал Мо Жаня в Павильон Алого Лотоса, и ежедневными заданиями для отработки наказания для него стали: мытье посуды, кормление цыплят и утят — разведением которых занималась госпожа Ван — и прополка ее лекарственного огорода. За этими повседневными заботами в мгновение ока пролетел месяц, в течение которого ему было запрещено покидать орден.

В тот день госпожа Ван позвала Мо Жаня в Зал Даньсинь. Погладив его по голове, она спросила:

— А-Жань, твои раны уже зажили?

Мо Жань широко улыбнулся:

— Благодаря заботе тетушки я полностью выздоровел.

— Вот и хорошо. В будущем, выходя из дома, веди себя осмотрительнее, не совершай снова таких проступков и не зли своего учителя, договорились?

Особенно хорошо у Мо Жаня всегда получилось прикидываться несправедливо обиженным сиротой:

— Тетушка, я все понимаю.

— У меня к тебе есть еще одно дело, — госпожа Ван взяла с маленького столика из желтого палисандра[10.3] бумажное письмо. — Прошел год с тех пор, как ты стал частью нашего ордена, и пришло время взять первую миссию по уничтожению злых духов. Вчера по голубиной почте пришло письмо от твоего дяди. По истечении срока твоего заточения тебе нужно будет спуститься с горы и выполнить это задание.

Согласно правилам Пика Сышэн после годичного обучения в духовной школе каждый ученик должен был получить практический опыт по уничтожению злых духов за пределами ордена.

Во время первой миссии по уничтожению злых духов ученика должен сопровождать его наставник. Кроме того, он должен был пригласить с собой своего старшего соученика для того, чтобы они могли поддерживать друг друга и на собственном опыте узнать значение выражения «верность можно вернуть, жизнь и смерть нельзя изменить[10.4]».

С горящими глазами Мо Жань принял письмо с заданием, быстро вскрыл его, в спешке прочел и сразу же расплылся в счастливой улыбке.

Взволнованная госпожа Ван сказала:

— А-Жань, твой дядя надеется, что с годами ты сможешь прославить свое имя, поэтому возложил на тебя тяжелую ношу ответственности и поручил сложное задание. Хотя старейшина Юйхэн имеет высокий уровень совершенствования и его меч безжалостен в бою, боюсь, в ответственный момент он может не успеть защитить тебя. Пожалуйста, не нужно полагаться только на него, дурачиться и недооценивать врага.

— Нет-нет! — широко улыбающийся Мо Жань замахал руками. — Тетушка, не нужно так волноваться, я смогу позаботиться о себе, — сказав это, он сразу же убежал собирать вещи.

— Этот ребенок… — госпожа Ван проводила взглядом спину убегающего Мо Жаня. На нежном красивом лице отразилось искреннее беспокойство. — Как можно так радоваться тому, что его отправляют на трудное и опасное задание?

Но разве мог Мо Жань не радоваться?

Миссия по искоренению зла, которую поручил ему дядя, была связана со странными событиями в городке Цайде[10.5], о расследовании которых попросил местный торговец по фамилии Чэнь. На самом деле для него не имело значения, что за демоны там мутили воду, куда важнее то, что в прошлой жизни именно в Цайде, попав в мире иллюзий под демонические чары, он потерял рассудок настолько, что насильно поцеловал Ши Мэя. Это был тот редкий случай, когда Мо Жаню удалось стать настолько близким с Ши Мэем, так что при мысли о повторении этого волнующего опыта он чуть голову не потерял от восторга.

По причине того, что в момент поцелуя он находился под злыми чарами, Ши Мэй даже не мог на него злиться. Поцелуй на халяву и без всяких последствий! Просто целуй — и не плати!

Мо Жань счастливо сощурился. Он даже не возражал, что эту миссию возглавит Чу Ваньнин и ему придется работать вместе с ним.

Искоренением нечисти пусть занимается Учитель, а он займется соблазнением любимого мужчины. Идеальный расклад, так с чего ему отказываться?

Он доложил Учителю, что пригласил Ши Мэя оказать ему поддержку на его первом задании, после чего трое мужчин на резвых скакунах отправились в городок Цайде, где в последнее время разбушевались злые духи.

Этот город славился своей парфюмерией и название свое получил от того, что на десятки километров вокруг него раскинулись цветочные поля, над которыми кружились разноцветные бабочки.

Когда троица заклинателей въехала в город, было уже довольно поздно, однако на въезде оказалось многолюдно и где-то неподалеку слышалась музыка. Из переулка вышла процессия одетых в красное музыкантов, играющих на зурнах[10.6].

Ши Мэй удивился:

— Это свадебная процессия? Но почему ночью?

— Это посмертная свадьба[10.7], — ответил Чу Ваньнин.

Посмертную свадьбу, называемую также «призрачной свадьбой» или «браком для трупов», было принято проводить между рано отошедшими в мир иной неженатыми юношами и незамужними девушками. Такой брак был обычным делом в бедных поселениях, где люди мерли как мухи, не дожив до зрелости. Учитывая, насколько процветающим городком был этот Цайде, найти за небольшую плату посмертного супруга или супругу не составляло особого труда и было самым обычным делом.

Брачная процессия была разделена на две шеренги: в одной люди несли полотна натурального шелка и парчу, а в другой — пачки ритуальных бумажных денег и бутафорские золотые слитки. Между этими шеренгами восемь крепких мужчин несли большой паланкин, оформленный в красных и белых тонах. Освещенная золотыми фонарями