На пути к войне - Чарльз Ингрид

– Снова один? – спросил священник, хотя было ясно, что в комнате находится только Рэнд.

– Как обычно, – отозвался Рэнд.

– Тогда, может быть, тебя порадует мое общество? – улыбнулся чоя.

Рэнд позабыл обо всех предосторожностях, помня лишь о рекомендациях Ринди, данных этому молодому чоя. Он подвинул ногой кресло.

– Садись. Я уже устал говорить сам с собой.

– В самом деле? – Кативар широко улыбнулся. – Ты правильно и бегло говоришь на трейде, хотя часто пользуешься упрощенными выражениями, – он опустился в кресло.

– Спасибо. Я научился этому языку, сидя на коленях у отца, – Рэнд выпрямился в кресле.

– У отца? Но какое отношение он имеет к Союзу?

– Никакого, но надеялся на это. Он был бизнесменом.

– Понятно, – Кативар оглядел человека. Рэнд отметил, что его глаза, в отличие от тусклых глаз Ринди, блестели ярко и молодо. Видимо, годы старят глаза чоя так же, как с возрастом появляются морщины у людей. – Союз не слишком высокого мнения о планетах класса Зет.

– Знаю. Но он хотел быть наготове, когда классификация изменится – он надеялся на это, считал, что вопрос только во времени. Он – один из тех людей, – объяснил Рэнд, – которые уверены, что нам есть что предложить Союзу.

– Энтузиазм молодых народов, – ответил Кативар, как будто его слова что-то объясняли. Он полез в карман своей летней куртки и вытащил салфетку, в которую были завернуты две булки. – Обед давно прошел. Ты не голоден?

Они поделились сладкими булками, слизнули сахарные крошки с пальцев и одновременно испустили довольный вздох.

Кативар оставил грязную салфетку лежать на столе.

– Ринди просил меня приглядеть за тобой. По-моему, он выбрал меня потому, что мы подходим друг другу по возрасту. Он знает, что Палатон страшно занят, вникая в хитрости имперской политики. У него остается мало времени для тебя. Должно быть, у тебя накопилось много вопросов?

– Я слишком мало знаю, чтобы спрашивать, – Рэнд удовлетворенно облизнул губы в последний раз. – Знаю, Ринди встревожился, узнав, что Палатон решил завтра взять меня с собой.

– Это вполне понятно. Религия – щекотливое дело, даже среди чоя.

– Значит, я могу причинить ему неприятности?

Кативар пожал плечами.

– Либо священники Земного дома примут тебя, либо нет. Если нет, то это будет единственный способ смягчить проступок Палатона. Ему необходимо взять в свои руки контроль над простолюдинами. Ему надо доказать свои способности Домам, которые с отъездом Паншинеа стали проявлять все больше недовольства. У него есть преимущество, которого не может быть ни у какого другого наследника: он тезар, а пилоты всегда пользуются уважением.

– Но они хотят, чтобы он прошел очищение…

– Именно поэтому, – Кативар взглянул на подлокотник своего кресла и лениво потеребил вылезшую из обивки нитку, – в своей работе тезары часто сгорают. Это постепенно подтачивает их здоровье. Если Чо повезет, на престоле окажется тезар в расцвете своих сил, которого еще не коснулось дыхание болезни.

– А если нет?

– Тогда все взбесятся, – ответил Кативар, – поскольку выбор будет свидетельствовать о сумасбродстве Паншинеа. Император сейчас слишком далеко от планеты, чтобы понять, что его положение не настолько прочно. Вскоре начнется борьба за престол – возможно, не особенно бурная, но как знать!

– Взбесятся? – задумчиво повторил Рэнд. Казалось, собеседник не заметил его беспокойства.

– Больному пилоту опасно проникать в лабиринты Хаоса. Если тезар удачлив, ему предстоит долгая и счастливая жизнь прежде, чем болезнь возьмет свое.

Этого Рэнд не знал. Он понял, что Кативар доверяет ему, рассказывая о том, о чем обычно не сообщают гостям планеты Чо. Палатону предстоит столкнуться с болезнью и бесчестием. Рэнд подавил эту мысль, как будто почувствовал предостережение.

– А если Палатон не сможет пройти церемонию?

Кативар спокойно встретил его взгляд.

– Он обязан ее пройти. Он должен занять престол Паншинеа. Если бы он… мы могли бы спасти его.

– Но каким образом?

– С помощью оценки конгресса, – Кативар резко встал. – Но мы лишили себя этой возможности. Твое присутствие завтра ничего не решит, человек. Палатон сам должен завоевать успех или смириться с поражением, – Прелат подошел к Рэнду и навис над ним. – Так и должно быть, разве нет?

Рэнд был обязан Палатону жизнью, но, похоже, он не может отдать ему долг. Он хотел попросить помощи у Кативара, но смутился. Рэнд помнил только о том, что он здесь чужак, он не знал, где находится – у врагов или у друзей. Он утвердительно ответил на вопрос священника и проводил его, благодарный за компанию и одновременно встревоженный визитом. В этот вечер ему долго не спалось.

Рэнд не знал точно, спит он, бредит или вспоминает прошлое, когда рука Палатона осторожно потрясла его за плечо. Рэнд испытал ужасающее ощущение падения во мрак, пока зрение не прояснилось и он не увидел лицо чоя, склонившееся над ним.

– Пора, – произнес Палатон.

Рэнду подумалось, что он должен навсегда запомнить его таким, чтобы даже после полной потери зрения в его памяти остались гордое и странное лицо чоя, огромные выразительные глаза, величественные очертания головы без ушных раковин, но с массивным роговым гребнем, подхватывающим гриву густых волос. Когда-нибудь им придется расстаться, и память будет единственным связующим их с Палатоном звеном. Рэнд сел. Комната была наполнена различными оттенками серого цвета с резко очерченными аурами предметов – он уже начал привыкать к новому зрению. Он поднялся.

– Мы уезжаем?

– Прямо сейчас. Ты готов?

– Что тебе предстоит?

Палатон отвернулся к окну.

– Я сам еще этого не знаю. Каждая религиозная церемония зависит от того, кто в ней участвует. Существует семь шагов очищения… но священники могут запретить мне продолжать, если увидят рядом со мной тебя.

– И это настолько серьезно?

Палатон кивнул.

Среди множества образов, накопившихся в памяти Палатона за всю жизнь, не оказалось ничего, что позволило бы Рэнду предугадать, с чем они столкнутся. Он шагнул, пробуя поврежденную ногу.

– Тогда оставь меня здесь. Я вполне могу провести в комнате день-другой.

– Дело не в этом. Ты мне понадобишься там.

Рэнд вспомнил о словах Кативара.

– Они будут проверять твою силу?

– Нет, но ее отсутствие может стать очевидным. Я еще никогда не проходил церемонию таким… опустошенным.

Голоса Палатона были такими горькими, что горе сдавило горло Рэнда, мешая ему говорить. Он стиснул кулаки.

– Я бы заставил их поплатиться за все, – выпалил он и напрягся.

– Знаю. И если бы я мог, я бы тоже сделал это – так, чтобы не повредить тебе.

Рэнд оперся рукой о спинку кресла, чтобы не упасть.

– Что же будет, если я умру? – вдруг спросил он.

– С тобой умрут все надежды.

– И ты настолько уверен в этом?

– Мне самому не по себе от этого, – Палатон протянул руку и поддержал Рэнда. – На твоей планете тоже есть боги, верно? Так почему же ты боишься встретиться с одним из них?

– Потому что боюсь – вот и все, что я могу ответить, – сказал Рэнд.

Палаток невесело рассмеялся, ведя Рэнда к двери комнаты. Он остановился только, чтобы взять с вешалки у двери легкую летнюю куртку и отключить систему сигнализации.

Несмотря на то, что сейчас он находился на немыслимом расстоянии от дома, мало что вокруг напоминало ему о Чо. Свинцовое летнее небо зависло над городом, намереваясь разразиться молнией, громом и пролить слезы грозы. На улицах пахло раскаленной пылью и глиной. Птицы носились в воздухе, гоняясь за летучими насекомыми, которых Рэнд едва успевал заметить. Маленькое, взъерошенное животное проскочило через дорогу прямо перед машиной, но так быстро, что Рэнд не успел ни указать на него Палатону, ни спросить, что это такое.

Древний возраст столицы ощущался так же явно, как приближающаяся гроза. О нем свидетельствовало каждое здание – впечатляющее и мрачное. Рэнд видел такие толстые и прочные стены, которые, казалось, ничто не в силах разрушить. Палатон заметил его интерес.

– Мы строим на века, – сдержанно произнес чоя.

– Значит, в городе нет новых зданий?

– В этом квартале – нет. Новые мы строим для Заблудших, и это стоит нам немалых усилий. Эти же возводились тысячи лет назад.

– А где твой дом?

– Сейчас у меня нет дома. Деду пришлось продать его, чтобы расплатиться с долгами.

– А что случилось с ним потом? Он сохранился?

– Сохранился, но больше недоступен для нашей семьи. Кто-нибудь уже занял его – может быть, другой чоя из Звездного дома, а может, и из Небесного. Чоя из Небесного дома нравится видеть неудачи других Домов. Но если честно, я зову домом Голубую Гряду.

– Голубую Гряду? – Рэнд посмаковал это название. Он помнил его по мыслям Палатона. Курсанты, бараки, дымящийся брен убийственно-холодным утром, ветер, завывающий над окруженным сизым горным хребтом плато, деревья тара в цвету… да, все это казалось домом. Странно, но возникшие в памяти картины напомнили Рэнду горы Нью-Мексико, где ему пришлось провести часть детства – неважно, что он никогда в действительности не видел гибких, похожих на папоротники деревьев тара.