На пути к войне - Чарльз Ингрид

– Мы не в состоянии брать на себя ответственность за обитателей других планет.

– И это мне известно, поскольку большую часть своей жизни мне пришлось провести за пределами Чо, – челюсть Палатона напряглась, и Рэнд понял, что он ведет словесную битву, не менее тяжкую, чем рукопашная схватка.

Правая бровь Селы приподнялась.

– А я напоминаю, что как служительница Вездесущего Бога, я нигде не бывала, – она взглянула на Рэнда. – Уверена, так и следует поступать ради того, чтобы выжить самим. Вспомни об эпидемии Проклятого века.

– А мы, чтобы выжить, стремимся к другим планетам, – заметил Рэнд.

– Да. Перед твоей планетой стоит множество проблем. Необходимо знать, что некоторые из них так и не удастся разрешить – как только процесс начался, его уже не остановить.

– Но бывает, что одно решение оказывается лучше другого, – возразил Рэнд, – и очень часто приходится делать выбор. Нам нужен только совет от тех, у кого есть опыт. Мы не можем позволить себе сделать неверный выбор.

– Вероятно, вы его уже сделали, – сухо предположила Села.

– Тогда скажите мне об этом, и я попытаюсь исправить ошибку, – предложил Рэнд.

– Ты берешься отвечать за всех?

– Нет. У меня нет на это права. Но я могу стать вестником.

– Любопытно, – Села перевела свои огромный карие глаза на Палатона. – Он не смущается, верно?

– Да. Если он и нуждается в моей защите, то совсем не потому, что он трус, – Палатон положил руку на затылок Рэнда – казалось бы, небрежно, но указательный и большой пальцы слегка вдавились в кожу Рэнда. Он застыл.

Села повернулась к Рэнду.

– Тебе известно, что в охранники ты выбрал себе героя?

Пальцы Палатона сжались еще сильнее. Рэнд сглотнул, прежде чем ответить.

– Если считать героизмом честность и прямоту, тогда – да.

– Значит, он не знает о твоей службе тезара?

– Нет, – бесстрастно ответил Палатон. – Он не был посвящен в это.

Священнослужительница улыбнулась.

– Вероятно, следовало бы просветить его, – она обернулась. Как будто почувствовав, что за ней наблюдают репортеры с третьим глазом объектива во лбу, она распрямила плечи и высоко подняла увенчанную роговым гребнем голову. – Я не убеждена, что человеку обязательно сопровождать тебя.

– Я и не предполагал, что придется убеждать тебя, – ответил Палатон. – К тому же я не знаю, какими доводами воспользоваться. Ты либо примешь нас, либо нет. Если нет, мы вернемся в Чаролон. Если ты нас примешь – тоже вернемся в Чаролон. Насколько важным и успешным будет наше пребывание здесь, решать тебе.

– Однако ты прибыл в Сету.

– Да. Я прибыл потому, что не появлялся на Чо много лет, и моя душа жаждет.

Села в удивлении оглянулась через плечо. Рэнд почувствовал, как рука Палатона сжалась еще сильнее. Села спросила:

– Но неужели у людей тоже есть душа?

Рэнд ответил сам:

– Мы считаем, что есть.

– Уже неплохо, – она вновь отвернулась. – Нам с Прелатами необходимо многое обсудить, – бросив взгляд на репортеров, сказала она, и те, казалось, поспешно отступили за незримую черту, которую им было запрещено переходить. Села отвела в сторону группу священников и служителей, которые молча приняли ее решение.

Палатон уронил руку с затылка Рэнда и повел плечами, чтобы расслабить внезапно сведенные судорогой мышцы.

– Нам что-нибудь удалось?

– Не знаю, – тихо сказал Палатон. – Несомненно, и она, и все остальные приняли решение прежде, чем вышли приветствовать нас. Пригласив меня сюда, они не могли отказаться от приветствия, несмотря на то, что мы прибыли вместе с тобой, – он повернулся спиной к группе. – Сейчас Сету стоит здесь, как в пустыне, а некогда эти голые холмы покрывали густые леса, текли полноводные реки. Земной дом не жил здесь в изобилии и покое.

Рэнд взглянул в сторону горизонта, на бесконечную пустыню, которую трудно было вообразить поросшей лесом.

– Что же случилось потом?

– Леса постепенно вырубили. Но прежде жители здешних мест стали настолько многочисленными, что изменился даже климат. А от изобилия техники в воздухе образовался огромный термальный купол, и здесь перестали идти дожди. Лишившись лесов вместе с реками, мы потеряли все. Мы могли бы насадить их вновь… сейчас мы знаем, как, но этим уже ничего не изменишь. Долгие тысячелетия земля приспосабливалась к климату, и даже если ненадолго мы сделаем эту пустыню плодородной, нам не удастся сохранить ее такой, не изменив климат вновь. А сделав это, мы затронем другие районы. Поэтому нам остается только поддерживать равновесие.

– Значит, даже долгосрочного решения нет?

Палатон обернулся к нему.

– Единственное долгосрочное решение для жизни, – заметил он, – это смерть.

Рэнду стало холодно под палящим солнцем. Он неловко поежился.

– Расскажи, что такое Проклятый век?

– Время правления императора Фанборна. Последнего императора из Небесного дома. Знаешь, Небесный дом дал нам возможность летать в космосе, – задумчиво произнес Палатон. – Но мы, Звездный дом, развили и сохранили их открытия после кончины Фанборна.

– Он завез на Чо болезнь?

– Невольно. Как только началась торговля. Болезнь оказалась страшной, и вначале наши врачи не знали, что ее завезли с другой планеты. Это удобный предлог для ксенофобии, и чоя прикрываются им, считая, что делают это только в целях защиты, – Палатон говорил тихо, как будто не давая воли голосам.

Села подошла к ним, вздернув подбородок.

– Мне не удалось убедить священников работать с вами, – сказала она, – но они согласились на ваше присутствие, утверждая, что твое влечение к человеку, Палатон – симптом душевной жажды. Мы не знаем, есть у человека душа или нет. Вероятно, нам представляется возможность понаблюдать и решить, стоит ли Чо вступать в конфликт с Союзом из-за этого народа. Следовательно, мы решили принять вас обоих, – и она перевела взгляд на Рэнда: – Открыто предупреждаю тебя, человек – мы узнаем, что такое твоя душа.

– Хорошие новости – приняли, – пробормотал Рэнд. – А плохие… предстоит вскрытие.

– Что это такое? – удивленно спросил Палатон.

– Надеюсь, ничего особенного.

Глава 17

– Это кощунство, – взволнованно воскликнул Хат. – Только что по связи передали, что священники впустили в храм их обоих – Палатона и человека.

Недар разглядывал свои сапоги на скрещенных ногах, которые взгромоздил на бесценный стол из дерева гиата в личной комнате Хата.

– О том, что будет дальше, придется узнавать только из официальных сообщений, – заметил он. – Репортеров не пускают в храм.

Великие безбожники их общества, корреспонденты средств массовой информации столетия назад были отлучены от храмов в каждом Доме.

– Дело не в этом, – Хат присел на край огромного кабинетного стола. На его темно-серой полированной поверхности отразилась коренастая фигура чоя. – Он взял с собой человека!

– Он сам роет себе могилу, – сказал Недар, сбрасывая ноги на пол и выпрямляясь. – Уже поздно. Тебе пора проведать курсантов. С ними сегодня все в порядке?

– Вполне, – Хат потер ладонью покрасневшие глаза. – Наши ряды редеют, Недар, и я мало что способен с этим поделать. Неудача при попытке стать тезаром часто означает смерть – однако даже у таких несчастных бахдар горел достаточно ярко, чтобы поступить сюда. Если бы они не погибли, как много пользы они принесли бы Чо! Почему мы обрекаем их на смерть, зная, что они еще слишком слабы для полетов?

– Ты вздумал изменить порядок обучения пилотов? – голоса Недара усилились, но усталый наставник школы, похоже, не заметил этого.

– Нет, нет. Просто эти потери мне кажутся напрасными. Неудача не должна влечь за собой смерть. Мы и так теряем бахдар из поколения в поколение.

Очевидно, за время отсутствия Недара в Голубой Гряде, на Хата оказали влияние философы-радикалы, которых много развелось среди чоя. Пилоту не следовало верить в подобные заявления, но, видимо, утомление, подобно хмелю, позволило вырваться на поверхность меланхолии Хата. Недар положил руку на плечо друга.

– Ты слишком много беспокоишься, когда устаешь.

Хат поднял голову.

– Завтра начнутся планерные испытания…

Недар не уделял особого внимания ни Хату, ни курсантам, и эти слова изумили его. Завтрашний день принесет с собой смерть – это несомненно. В школе всегда находились курсанты, не умеющие летать вслепую.

– Я не знал… Хат, это к лучшему. Мы оба прошли через это. Наш первый закон – природа выбирает сильнейших, способных выжить. Тезар не способен повелевать Хаосом, если он не умеет летать вслепую, полагаясь только на свой бахдар. Все, что ни делается – к лучшему.

Хат спокойно взглянул на него.

– Надеюсь, этот разговор останется между нами.

Недар покрепче сжал мясистое плечо Хата. Мысль о том, что Хат потерял форму, что его жизнь склоняется к старости, прошила мозг Недара прежде, чем другие, более тревожные мысли промчались одна за другой.