Благородный Дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

Двери лифта открылись. Компания зашла внутрь, сгрудившись в тесном пространстве. П. Б. Уайт нажал на нижнюю из трех кнопок.

— На самом верхнем этаже обитает бог, — хихикнул он. — Когда он в городе.

— Когда он должен выйти? — поинтересовался Данросс.

— Через три недели, Иэн, однако он все равно не в курсе, что происходит в Гонконге, — и улетит следующим же самолётом. Наш главный управляющий — чудесный человек, Кейси. К несчастью, почти год он сильно болел и теперь через три месяца уходит в отставку. Я убедил его взять небольшой отпуск и съездить в Кашмир, в одно местечко, которое я хорошо знаю, на берегу реки Джелум, к северу от Шринагара[333]. Представьте: долина, лежащая на высоте шести тысяч метров, среди величайших гор мира, настоящий рай. У них там есть дома-лодки на реках и озерах, плывешь — и ни тебе телефонов, ни почты, только ты и беспредельность. Прекрасные люди, удивительный воздух, чудесная пища, потрясающие горы. — Глаза у него загорелись. — Туда надо ехать или очень больным, или безумно влюбленным — с тем, кого любишь.

Они рассмеялись.

— Это вы, конечно, о себе, Пи Би? — спросил Гэваллан.

— Конечно, дорогой друг. Впервые я оказался там в пятнадцатом году. Мне было двадцать семь лет, я служил тогда в Третьем полку бенгальских улан и проводил там отпуск. — Он вздохнул, изображая умирающего от любви юношу. — Она была грузинка, княгиня. Они рассмеялись вместе с ним.

— С какой целью вы были в Кашмире на самом деле? — спросил Данросс.

— Меня послали в командировку на два года от индийского генерального штаба. На этом участке — Гиндукуш, Афганистан и то, что теперь называется Пакистаном, на границе с Россией и Китаем, — всегда было непросто и всегда будет. Потом меня отправили в Москву, в конце семнадцатого года. — Лицо его чуть напряглось. — Я был там во время путча, когда Ленин, Троцкий и их большевики сбросили законное правительство Керенского… — Лифт остановился, и они вышли. Дверь квартиры была распахнута, около неё ждал Бой Номер Один Шу.

— Проходите, будьте как дома, — радушно пригласил Уайт. — Комната для дам налево, для джентльменов — направо, шампанское — в передней… Через минуту я вам все покажу. О, Иэн, вы вроде бы хотели позвонить?

— Да.

— Пойдемте, можете воспользоваться моим кабинетом. — Он провел его по коридору, увешанному прекрасными картинами и коллекцией редких икон.

Квартира была просторная: четыре спальни, три передних, гостиная, в которой могли свободно расположиться два десятка человек. Кабинет находился в дальнем конце коридора. Три стены заставлены книгами. Старая кожа, запах хороших сигар, камин. Бренди, виски и водка в хрустальных графинах. И портвейн. Когда за ними закрылась дверь, Пи Би принял более озабоченный вид.

— Сколько вам нужно времени?

— Постараюсь как можно быстрее.

— Не беспокойтесь. Я займу их, а если задержитесь, что-нибудь придумаю в ваше оправдание. Чем ещё могу помочь?

— Надавите на Типтопа. — Раньше Данросс рассказал о сделке с обменом Брайана Квока, не упомянув ни о папках АМГ, ни о своих проблемах с Синдерсом.

— Завтра я позвоню друзьям в Пекине и ещё кое-кому в Шанхае. Возможно, они поймут, насколько важно помочь нам.

Данросс был знаком с П. Б. Уайтом много лет, но, как и все остальные, очень мало знал о его прошлом и понятия не имел, был ли Уайт женат, имеет ли детей и вообще какую-то родню, откуда у него деньги и что связывает его с банком «Виктория». «Я лишь юрисконсульт, в своем роде, хотя уже давно в отставке», — обычно говаривал Пи Би, и на этом все заканчивалось. Это был человек огромного обаяния, имевший немало таких же обходительных друзей среди дам.

— Кейси — женщина что надо, Пи Би, — ухмыльнулся Данросс. — Похоже, вы сражены.

— Я тоже так считаю. Да. Скинуть бы лет тридцать! Ну, а Рико? — Брови Уайта взлетели вверх. — Восхитительная дама. Вы уверены, что она вдова?

— Абсолютно уверен.

— Пожалуйста, мне три таких, тайбань. — Хихикнув, он подошел к книжному шкафу и нажал на выключатель. Часть шкафа отошла, и открылась ведущая наверх лестница. Данросс пользовался ею и раньше для негласных переговоров с главным управляющим. Насколько ему было известно, из посторонних об этом потайном ходе знал только он. Ещё один из многочисленных секретов, которые Данросс мог передать лишь тому, кто сменит его на посту тайбаня.

«Об этом договорилась Карга, — сказал Аластэр Струан в ту ночь, когда Данросс стал тайбанем. — И об этом тоже. — И вручил преемнику общий ключ к сохранным ячейкам в хранилище. — Так повелось, что замки в банке „Виктория“ меняет компания „Чун Ляньло локсмитс лимитед“. О том, что эта компания принадлежит нам, знают только наши тайбани».

Улыбнувшись Уайту, Данросс подумал: «Вот бы и мне в его возрасте оставаться таким молодым».

— Спасибо, Пи Би.

— Не спешите, Иэн, — сказал Уайт, передавая ему ключ. Неслышно ступая, Данросс взбежал по лестнице на площадку, где располагалась квартира главного управляющего, и отпер дверь, ведущую к лифту. Тот же ключ отпирал лифт. Внутри была всего одна кнопка. Данросс запер за собой внешнюю дверь и нажал на кнопку. Хорошо смазанный механизм работал бесшумно. В конце концов лифт остановился, створки внутренней двери разъехались. Данросс толкнул внешнюю дверь и оказался в кабинете главного управляющего. Навстречу устало поднялся Джонджон.

— Ну и с чем все это, черт побери, связано, Иэн?

Данросс прикрыл замаскированную книжными полками дверь, и она затерялась среди секций стеллажа.

— Разве Пи Би не сказал? — мягко спросил он, не выказывая ни малейшего напряжения.

— Он сказал, что тебе нужно сегодня вечером попасть в хранилище и забрать какие-то бумаги, что он просит впустить тебя и не беспокоить Хэвегилла. Но зачем все эти шпионские штучки? Разве нельзя было войти через входную дверь?

— Ну, будет тебе, Брюс. Мы оба знаем, что у тебя есть все полномочия, чтобы открыть мне хранилище.

Джонджон хотел было что-то возразить, но передумал. Перед отъездом главный управляющий попросил идти навстречу любым просьбам Уайта. Пи Би был на «ты» не только с губернатором, но и с большинством важных визитеров и имел право связываться по прямой линии главного управляющего с офисами банка в Шанхае и Пекине, которые по-прежнему действовали, хотя персонал их и сократился.

— Хорошо, — произнес он.

Их шаги гулко отдавались под сводами просторного, тускло освещенного операционного зала банка. Джонджон кивнул ночному сторожу, совершавшему обход помещений, потом нажал кнопку лифта, ведущего в хранилище, подавив нервный зевок.

— Господи, как я устал.

— Ведь это твоя идея — приобрести контрольный пакет «Хо-Пак», верно?

— Да, моя, но если бы не твой великолепный ход с «Дженерал сторз», не думаю, чтобы Пол… Ну, это, несомненно, его подтолкнуло. Великолепный ход, Иэн, если все получится.

— Дело уже в шляпе.

— Что за японский банк помогает тебе двумя миллионами?

— А зачем вы заставили Ричарда Квана написать заранее заявление об отставке?

— А? — Джонджон непонимающе уставился на него. Пришел лифт, и они шагнули в кабину. — Что ты сказал?

Данросс передал слова Филлипа Чэня.

— Это нельзя назвать честной игрой. Одного из директоров «Виктории» заставляют подписать заявление об отставке с открытой датой, и причем так, словно это в порядке вещей. А?

Джонджон медленно покачал головой.

— Нет, в мой план такое не входило. — Его усталость как рукой сняло. — Непонятно, почему ты об этом так переживаешь.

— Правильнее сказать, почему я так взбешен.

— Должно быть, это временная мера. Пол, наверное, решил подстраховаться до возвращения главного. Его действия создают нежелательный прецедент, так что ты…

— Если я получу для вас деньги Типтопа, вы порвете заявление и гарантируете Ричарду Квану свободу действий.

После паузы Джонджон проговорил:

— Во всех разумных вещах я на твоей стороне — до тех пор, пока не вернется главный. А там уж ему решать.

— Ну что ж, справедливо.

— Сколько тебе выделяет «Ройял Белджэм», то есть Первый центральный?

— Мне кажется, ты говорил о каком-то японском банке?

— А, брось, старина, это секрет полишинеля. Так сколько?

— Достаточно, достаточно для всего.

— У нас по-прежнему большая часть твоих бумаг, Иэн.

Данросс пожал плечами.

— Ну и что? У нас по-прежнему большинство в совете директоров «Виктории».

— Если мы не получим денег Китая, Первый центральный не спасет тебя от краха.

Данросс снова пожал плечами.

Двери лифта открылись. В тусклом освещении огромная решетка на входе в хранилище показалась Данроссу дверью в тюремную камеру. Джонджон отпер её.