Япония, японцы и японоведы - Игорь Латышев

В тот день дома вечером я не застал ни жену, ни сына - они, как оказалось потом, пошли на митинг противников ельцинской власти, собравшийся в районе Смоленской площади. Вернулись они часов в 8 вечера в радостном возбуждении.

- Победа! Победа! - прокричала жена, войдя в комнату.- Мы видели, как по Садовому кольцу бежали от демонстрантов милиционеры, как трусливо побросали они свои щиты и дубинки. А потом мы видели штурм демонстрантами здания московской мэрии. Даже хотели было ехать вместе с ними к телецентру в Останкине. Но потом решили все-таки не вызывать у тебя беспокойства своим долгим отсутствием и вот вернулись, чтобы сообщить тебе долгожданную новость!

В тот момент мой сын Саша протянул мне с гордостью собранные им на месте штурма стреляные милицейские гильзы...

Далее же, ближе к ночи, когда прервались передачи Останкинского телецентра, а другие телецентры и радио стали сообщать о пожаре и стрельбе в районе Останкино, стало ясно, что наша радость была преждевременной: в борьбу с практически невооруженными демонстрантами включились армейские части и отряды омоновцев, и это сразу же изменило обстановку. Наши надежды на победу противников ельцинской клики стали быстро рассеиваться...

Ранним утром 4 октября, находясь дома у экрана телевизора, мы зрели жуткую картину бесцеремонного расстрела из танков красавца-здания Верховного Совета. Сначала снаряды крошили его белые каменные стены и оконные стекла, а затем с его верхних этажей повалил черный дым и из оконных проемов вырвались наружу оранжевые языки пламени. В это же время к стенам здания стали медленно приближаться бронетранспортеры, а за ними, пригибаясь, двигались с автоматами в руках десантники-пехотинцы. Потом спустя полчаса из центрального подъезда начался выход небольшими группами защитников здания - народных депутатов. Сквозь плотные шеренги вооруженных солдат в касках их направляли к автобусам и увозили куда-то...

Это был черный день России: деспот, опиравшийся на поддержку банды хапуг - расхитителей государственной собственности, вороватых чиновников из числа бывшей партноменклатуры и зажиревших генералов, забывших о воинском долге и чести, потопил в крови мятеж патриотов: при штурме здания Верховного Совета погибли по самым минимальным данным около 140 его безоружных защитников.

В те дни, разумеется, личность Ельцина уже не вызывала у меня никаких иллюзий, никаких надежд на светлое будущее России. Учиненная им и его "демократическим" окружением кровавая расправа со своими политическими противниками, отказавшимися мириться с незаконным разгоном Верховного Совета и установлением единовластной ельцинской диктатуры, окончательно сорвала с него маску поборника западной демократии и обнажила его жадное стремление к безраздельному самовластию. Стало ясно, что этому дубиноголовому деспоту абсолютно чужды такие понятия как любовь к Родине и забота о благе ее народа. Будущее России его не интересовало - его заботили лишь личное благополучие и упрочение своей по сути дела царской власти над Кремлем и всей страной.

Все эти пороки в идеологии и поведении Ельцина сполна проявились во время его кратковременного официального визита в Японию, состоявшегося в октябре 1993 года,- всего лишь неделю спустя после расстрела из танков российского парламента. В "Токийской декларации", подписанной тогда Ельциным с одной стороны, и японским премьер-министром Хосокавой Морихиро с другой, в отличие от прежних документов такого рода содержался ряд двусмысленных формулировок, дававших повод японской стороне рассматривать их как свидетельство готовности российского руководства идти все далее и далее на попятную в территориальном споре с Японией167.

Вдохновило японских политиков на дальнейшее наращивание своего давления на Россию в территориальном споре двух стран и заявление Ельцина, сделанное во время пребывания в Токио, о его намерении вывести с южных Курильских островов дислоцированный там воинский контингент и демилитаризовать эти острова. И это несмотря на дислокацию на соседнем с Курилами японском острове Хоккайдо четырех дивизий "сил самообороны", включая одну бронетанковую.

Вдохновились вновь на пропагандистскую обработку в желательном для японцев духе и те московские японоведы, которые пополняли свои доходы из долларовой кормушки Японского фонда. С осени 1993 года вновь участились публикации в виде брошюр и книг, а также газетных статей их опусов, содержавших ссылки на подписанную Ельциным "Токийскую декларацию" и трактовавших этот документ как свидетельство готовности российского правительства пойти в ближайшее время на уступки японским территориальным требованиям. В том же духе высказывались и руководители российского МИД (включая министра иностранных дел А. Козырева), намекавшие при встречах с японцами на готовность России подписать мирный договор с Японией на неких "компромиссных" условиях.

Все это побудило меня снова взяться за рассмотрение вопросов, связанных с территориальным спором двух стран, сосредоточив при этом внимание на российско-японских территориальных переговорах в ельцинский период, то есть в 1991-1994 годах. Цель задуманной книги состояла в разоблачении предательского поведения наших прояпонски настроенных соотечественников, включая дипломатов, журналистов и научных работников. Главным объектом моих обличений в этой новой рукописи стал министр иностранных дел России А. Козырев, который в названный период продолжал оставаться на своем посту, хотя его угоднические заискивания и перед США, и перед другими странами НАТО, и перед Японией вызывали у российской общественности все большее возмущение. Шаг за шагом проследил я в этой новой рукописи неблаговидное поведение и самого Козырева, и его заместителя Кунадзе, и некоторых других наших дипломатов, а также журналистов и научных сотрудников, содействовавших прояпонской деятельности министра иностранных дел и его помощников. Озаглавил я будущую книгу по-журналистски: "Кто и как продает Россию", а на титульном листе добавил подзаголовок: "Хроника российско-японских территориальных торгов (1991-1994 годы)".

В книге прослеживались вместе с тем и позитивные сдвиги в настроениях руководителей федеральных военных учреждений, а также местной администрации Сибири и Дальнего Востока, оказывавших чем далее, тем более решительное противодействие прояпонскому курсу А. Козырева и его приближенных. Рукопись, объем которой составил около 12 печатных листов, завершалась призывом к кремлевскому руководству страны обратить внимание и понять, что козыревская политика заискивания и обещаний идти навстречу японским территориальным домогательствам бесплодна и несовместима с интересами нашей страны, что беспринципный флирт российского мидовского руководства с японским "движением за возвращение северных территорий" ничего, кроме ущерба, нашей стране принести не мог и не принес. А далее говорилось: "Хотелось бы надеяться, что в руководящих верхах российского общества начался процесс прозрения и осознания неспособности нынешнего мидовского руководства вывести российско-японские отношения из той порочной колеи, на которую оно сбилось три года тому назад. Авторам пресловутого плана "два плюс альфа" - плана необоснованных и беспринципных территориальных уступок Японии нельзя доверять дальнейшие судьбы российско-японских отношений. Да и вообще сурового осуждения заслуживают те государственные деятели, мидовские чиновники, ученые мужи и журналисты, которые в силу корыстных карьерных или иных непорядочных соображений инициировали в последние годы политику потакания японским территориальным домогательствам, продавая умышленно или по недомыслию интересы русского народа"168.