Последний бой - Олеся Шеллина

этого времени года солнца блеснул ствол Даниловской гаубицы, которую у него отбирали действительно едва ли не с риском для жизни. Но генерал Салтыков был непреклонен — лучший способ развеять подозрения Фридриха по поводу обоза — это вот это новое орудие, иначе слишком уж осторожного полководца может что-нибудь обязательно насторожить.

Рогожу быстро вернули на место, закрыв содержимое телеги, но и того, что было, хватило офицеру, чтобы понять, что это какое-то новое орудие, может быть, даже то, о котором рассказывают немногочисленные остатки армии фон Шверина. Прищурившись, офицер снова посмотрел на поляка.

— Как же вам удалось проскользнуть мимо сражения? — задал он, наверное, самый главный вопрос.

— Так мы впереди шли, почти за армией Ласси, — ответил Олег поморщившись. — Ну а потом нас очень быстро обгоняли бежавшие во всю прыть ваши воины. Если вся ваша армия состоит из подобных вояк, неудивительно, что фон Шверин проиграл этому франту Салтыкову, который даже на поле боя выходит в кружевах. — Офицер вспыхнул от гнева, и Груздев понял, что начал перегибать палку, поэтому быстро исправился, — Но, вполне возможно, что, несмотря на личное мужество на исход битвы повлияли как раз эти самые подарочки, которые я везу его величеству. И вместо того, чтобы передать уже их в его мудрое владение, мы с вами стоим здесь и рассуждаем о чем-то постороннем.

— Вы правы, господин Шиманский, — офицер принял решение. — Но и вы должны меня понять. Я не могу просто так провести вас к его величеству, необходимо сначала доложить.

— Так может быть, вы поедете и доложите? — Олег почувствовал, что снова начинает раздражаться, и это раздражение послышалось в голосе.

— Имейте терпение, господин Шиманский. Его величество не любит настолько нетерпеливых господ, — пруссак фыркнул, развернул коня и помчался обратно к оставленному строю. Сопровождающие его солдаты тем не менее остались на своих местах, беря обоз в кольцо и весьма демонстративно кладя руки на рукояти оружия.

— Курва, — прошептал ему вслед Олег, краем глаза заметив, что его выпад вызвал намек на усмешку у окруживших их солдат.

Ждать пришлось не долго. Ровные ряды идущих по дороге полков еще не успели приблизиться достаточно близко, чтобы можно было разглядеть их достаточно подробно, как офицер, который так и не представился, подъехал к Олегу, коню под которым уже надоело стоять, и он начал проявлять нетерпение, пытаясь идти, несмотря на сдерживающую его узду, зажатую сильной рукой.

— Его величество пожелал лично убедиться, что ее величество София Августа не забыла его хорошего к ней расположения и прислала именно то, о чем он вот уже много дней и ночей непрерывно думает, — офицер сделал приглашающий жест рукой. — Прошу, господин Шиманский, с одной телегой, — сразу же остудил он пыл остальных. — А вы, господа, отойдите к лагерю, который его величество велел здесь разбить. Наши бравые солдаты помогут вам расположиться, в ожидании вашего капитана, — он натянуто улыбнулся, а Олег тронул поводья, направляя жеребца за ним. Следом заскрипела телега, и то, что Фридрих велел прикатить к нему только одну, вселяло в Груздева надежду, что та миссия, с которой его послал генерал Салтыков, может исполнится вполне благополучно.

* * *

— Его высочество принц Карл Александр Лотарингский, — в меру торжественно произнес Олсуфьев, пропуская в кабинет высокого мордатого принца, вошедшего в комнату стремительно, но не пытаясь давить на меня собственной значимостью. То, что он брат, скорее всего будущего императора Священной римской империи здесь и сейчас не имело особого значения, потому что мне было по сути плевать на все его звания и регалии. У меня они не меньше, и это ставит нас как минимум на одну социальную ступень. А уж учитывая то, что я все-таки будущий император, а он всего лишь младший брат, то и вовсе поднимает меня чуть выше.

— Ваше высочество, я хотел бы обсудить с вами условия нашей дальнейшей кампании, — сразу же после приветствий принц взял быка за рога. Мне, кстати, его откровенная манера даже понравилась. Терпеть не могу, когда начинают титьки мять, и выражать неопределенность. Карл Александр же точно знал, что ему нужно, и теперь не желал терять ни минуты из того времени, которого у нас осталось не так уж и много.

Про то, что австрийцы решили вступить в войну на нашей стороне против Фридриха мне стало известно неделю назад, когда принесся взмыленный гонец, притащивший мне объемное письмо от Елизаветы. Точнее, конечно, конь был взмылен, но и сам гонец ничуть не уступал своему животному. Как только я махнул рукой, отпуская его, парень завалился прямо на оттоманку, стоящую в коридоре, и забылся долгим тревожным сном. Я велел его не трогать, пускай выспится, а потом уж и кровать можно будет показать. После того, как оставил гонца храпеть в коридоре, я поспешил вскрыть письмо, чтобы понять, что же заставило его едва не загнать себя и лошадь.

Елизавета проявила вполне разумные опасения, и письмо было зашифровано. А может быть это Ушаков настоял, не знаю, как увижу, спрошу, если не забуду, конечно. На расшифровку ушло некоторое время, зато я был почти уверен, что, попади письмо в руки Фридриха, он получил бы набор слов, не связанных между собой.

В письме говорилось о том, что Мария Терезия посмотрев на успехи Салтыкова, весть о которых расползлась по Европе гораздо быстрее, чем мог бы донести самый быстрый гонец, решила рискнуть и вернуть свои территории, которые захапал Фридрих. До нее, наконец-то, дошло, что даже Фридриха гуртом бить сподручней, и прислала кого-то к Елизавете, договариваться об условиях. Перед этим она посетовала, что Грибоваль, скотина такая, фактически переметнулся к врагу, но, с другой стороны, его договор у нее на службе уже закончился, а так как он был подданным французской короны, которая в этой драке решила соблюдать нейтралитет, то и получалось, что наш инженер никого не предавал, а просто искал себя, как свободный художник. Надеюсь, что прекрасная Ксения в итоге будет значить для него куда больше, нежели любые другие посулы и соблазны, и Грибоваль вскоре приступит к созданию обороны Российских крупных городов.

А австриячка хороша, я ею прямо восхищаюсь. Ей удалось выбрать тот самый момент, для создания союзных войск, когда и победы уже вроде бы начали обозначаться, но еще не настолько сильно, чтобы можно было ее ткнуть носом в то, что она пришла на