Работа для гробовщика - Марджери Аллингхэм

Отец Лоуренса Палинода, чей портрет висел над камином, обставляя этот небольшой банкетный зал, исходил из лучших образцов викторианских вкусов. Теперь его сын работал в одном конце комнаты, а спал в другом.

Узкая кровать Лоуренса втиснулась между двумя довольно милыми постаментами красного дерева с бронзовыми вазами, и не могло быть сомнений, что одежду жилец хранит в буфете, ставшем слишком просторным для послевоенного частного дома.

Комната однако производила - как ни странно - весьма неплохое общее впечатление. Просиженное кресло у камина было аккуратно прикрыто гобеленом; длинный, солидный стол с закругленными углами, стоявший на потертом ковре, был старательно разделен на три части: первая выполняла роль бюро, вторая-картотеки, а третья - стойки с бутербродами.

Повсюду лежали книги, но ни одной покрытой пылью или затрепанной; книги заполняли полки и столики, громоздились на шкафах, возвышались стопками на стульях.

И все же это была самая ухоженная комната, какую только Чарли Люк встречал в своей богатой карьере. Он обратил на это внимание Кэмпиона, пока они изучали жилище Лоуренса.

Войдя без приглашения, они произвели"беглый осмотр", как это назвал Люк. У рабочей части стола помещался столик на колесиках, заставленный часто употребляемыми книгами, аккуратно сложенными корешками кверху.

Кэмпион склонился над ними. Первое название, которое бросилось ему в глаза, оказалось "Судебной медициной" Сиднея Смита, затем обнаружилась "Токсикология" Бьюкенена. Пробегая по корешкам, взгляд его становился все более непроницаемым. Был тут и неизбежный Гросс-"Materia medica","Судебная химия" Лукаса и очень старый учебник Квейна. Начав поиски других старых знакомых, он с удовольствием обнаружил Глейстера, Кейта Симпсона и Х. Т. Ф. Родса, наравне с богатым выбором обзорных работ, таких как Стрекер и Эбот, или "Преступление и психические отклонения".

Это была небольшая, но исчерпывающая библиотечка из области криминалистики.

Взяв в руки "Materia medica", он взглянул на титульный лист, понимающе вздохнул и продолжал просматривать книги, пока не помешал инспектор Люк.

- Чтоб я сдох!

Кэмпион пораженно уставился на него и увидел, что глаза Люка полезли на лоб от удивления: в руке тот держал листок бумаги, взятый с каминной полки.

- Снова наша зловредная Пифия. Вы только посмотрите.

И они вместе прочитали точно такое же письмо, как у врача. Читая, Кэмпион почувствовал озноб, который пробирал его всегда, когда приходилось иметь дело с душевной болезнью. Это было свидетельство безумия рассчетливого и прогрессирующего. Суть, вытекавшая из массы грубых слов, была проста:

"- Ограбил дурака"

Конверт, который все ещё валялся на полке, был адресован Лоуренсу Палиноду, отчетливо читался штемпель местной почты.

- Отправлено вчера утром, - Люк положил письмо на место. - Не уверен, первое ли оно. Если нет, то почему, черт побери, он не не сказал об этом? Очень странно.

Он прошелся по комнате, громко бренча монетами в кармане. Шедший следом Кэмпион буквально слышал, как работает его мозг.

- Ну что же, нужно будет с ним поговорить, - протянул инспектор, когда они оказались в другом конце просторной комнаты. - Должен признать, я не понял по меньшей мере половины из того, что он наговорил последний раз, но это видимо от нехватки образования. - Он беспомощно развел руками. Придется ещё раз попробовать.

Кэмпион коснулся его плеча.

- И причем немедленно.

Из холла до них долетели явно возбужденные голоса, которые перекрывал пронзительный голос Лоуренса. Двери хлопнули и после паузы они услышали:

- Входи! Немедленно!

Люк с Кэмпионом, скрытые створкой распахнутых дверей, даже не дрогнули. В темном углу они были почти незаметны.

Лоуренс торопливо вошел в комнату и схватился за выключатель, настолько чем-то поглощенный, что даже не заметил, что свет уже горит. Высокий и костлявый, он казался более нескладным, чем обычно, и трясся при этом так сильно, что двери, о которые он опирался, заметно дрожали, а книжка из стопки на стуле сползла на пол.

Нагнувшись к ней, он уронил другую, сделал движение, чтобы поднять, но передумал и выпрямился, махнув с отчаянием рукой.

- Поди сюда! - повторил он, и голос заставил завибрировать струны фортепиано. - Поди сию минуту!

В комнату медленно вошла Клития Уайт, бледная, с темными кругами под глазами, иссиня-черные волосы, обычно гладко причесанные, были растрепаны, безвкусное платье сидело вкривь и вкось.

- Капитан пошел наверх, - сказала она так тихо, что они едва расслышали.

- Меня это не интересует.

Он запер двери и оперся о них спиной, скрестив руки на груди. Губы, обычно бледные и сжатые, теперь порозовели. Глаза без очков казались подслеповатыми. Он едва не плакал. И наконец не выдержал и крикнул:

- Несчастная!

Сцена из дурной мелодрамы казалась совершенно абсурдной и одновременно удивительно откровенной. Его муки казались неподдельными.

- Ты так похожа на мою сестру, - он акцентировал последние слоги, не отдавая себе в этом отчета, а отрывистые слова и резкий тон превращали нотацию в суровые нападки. - Она была чиста, как ты. Но лгала. Бессовестно лгала. И убегала из дому, чтобы тайком заняться любовью в подворотнях, как девка.

Он не был ни актером, ни красавцем, но все же вызывал скорее страх, чем смех. Кэмпион вздохнул. Чарли Люк переступил с ноги на ногу.

Клития замерла перед своим обвинителем. Ее черные глаза смотрели внимательно и чутко, как глаза много пережившего ребенка. Казалась она скорее измученной, чем испуганной.

- Она вышла замуж за моего отца, - неожиданно заявила девушка. - Вам никогда не приходило в голову, что виноваты вы? Не нужно говорить так ни о ней, ни обо мне. Мне тоже не нравится заниматься любовью в парке.

- А в больнице? - его слова были полны укора. - Ты совершаешь это, ибо не можешь противиться. В тебе сидит дьявол. Потные ладони в душной тьме и шаги любопытных прохожих. Ты знаешь, что мне дурно делается из-за тебя! О Боже, как ты мне отвратительна! Ты слышишь?

Девушка была потрясена. Она побледнела ещё больше и сжала зубы. Безвольно надломившееся тело выражало отчаяние неразумной молодости.

- Ну, что скажешь?

Слабая протестущая усмешка, которую она не могла удержать, скользнула по её лицу.

- Все не так, - заявила она. - Знаете, дядя, мне кажется, вы сами знаете об этом только по книгам.

Он вздрогнул, словно от удара по лицу, и Кэмпион, распознавший что-то знакомое в этом взрыве, внимательно в него вгляделся.

Лоуренс, разумеется, разозлился ещё больше и метнулся в сторону камина.

- Да, я читал, и очень много. - Схватив конверт с камина, швырнул в её сторону. - Станешь отрицать, что это ты писала?

Поспешность, с которой она схватила конверт, делала её удивление убедительным. Непонимающе взглянула на адрес.

- Разумеется нет. Это не мой почерк.

- Нет? - Он яростно навис над нею. - Не твой? Так ты не отвечаешь за все те анонимные письма, которые навлекли на нашу семью этот страшный скандал?

- Нет. - Когда до неё дошел смысл обвинения, кровь прилила к лицу. В эту минуту она его явно боялась, глаза ещё потемнели и расширились. - И говорить так - подло.

- Подло? О Боже! Девочка моя, ты хоть знаешь, что пишешь? О Боже! Из каких закоулков подсознания вылезает эта мерзость? Прочти и, ради Бога, брось отпираться!

Клития неуверенно замерла с конвертом в руках, не зная, что делать. Нахмуренные брови давали понять, что она явно сомневается в его нормальности. Наконец она достала из конверта сложенный, грязный листок, но разворачивать не стала.

- Говорю честно, я никогда раньше его не видела, - начала она решительно, но даже не надеясь убедить. - Я, дядя, говорю святую правду. Никогда не видела и вообще я не такая, чтобы писать анонимные письма. Разве вы не понимаете, что все, что вы тут наговорили, ко мне не относится?

- Читай, Клития, - голос его сорвался. - Ты это сделала, и должна отдавать себе отчет, как мерзко поступила. Это твой единственный шанс. И я тебя заставлю это понять.

Развернув листок, она заглянула в него и отстранила от себя.

- Не имею ни малейшего желания. - В своем благородном возмущении она ещё больше напоминала мисс Ивэн. - Вы что, не видите, что совершаете фатальную ошибку? И не имеете никакого права так со мной обращаться. Я не позволю. Сейчас же заберите эту мерзость или я брошу её в огонь.

- Читай. Читай вслух.

- Не буду.

- Читай!

Чарли Люк поспешно вышел на средину комнаты и перехватил листок. Он был ужасно возмущен.

- Хватит! - голос его звучал весьма властно, и сам он смахивал на ангела мщения в современном исполнении.

Лоуренс Палинод даже не заметил, что Люк не вошел в двери.

- Не слышал, чтобы вы стучали! - надменно бросил он.

Наверно, только эта фраза могла в тот момент ошеломить Люка. Он раскрыл рот, потом закрыл его, не произнеся ни слова, однако его возмущенный взгляд был острее стилета.