Несостоявшаяся ось: Берлин-Москва-Токио - Василий Молодяков

До сих пор нет ни одного исследования «дипломатии Молотова» – более того, даже сама эта проблема всерьез не ставилась. Конечно, в разговорах с иностранными дипломатами Молотов всегда ссылался на правительство, Верховный совет, политбюро как на высшую инстанцию, с которой он обязан согласовывать все свои действия [Относительно самостоятельности действий Молотова в качестве наркома иностранных дел существуют прямо противоположные точки зрения. Если Н.С. Хрущев, при всей сложности их личных отношений, считал Молотова «независимым, самостоятельно рассуждающим» и утверждал, что тот рисковал спорить со Сталиным, то иностранные дипломаты видели в наркоме только исполнителя указаний Сталина, который «не претендовал ни на что другое, кроме как быть послушным инструментом в его руках» (слова советника германского посольства Г. Хильгера, часто общавшегося с Молотовым).]. Однако его помощник В.М. Бережков вспоминал: «Мне приходилось не раз наблюдать, как Молотов нервничал, если какое-то его предложение не встречало одобрения Сталина… Распространенное на Западе мнение о том, будто Молотов не проявлял никакой инициативы и действовал исключительно по подсказке Сталина, представляется неправомерным, так же как и версия о том, что Литвинов вел свою «самостоятельную» политику, которая исчезла после его отстранения… Литвинов по самому малейшему поводу обращался за санкцией в ЦК ВКП(б), то есть фактически к Молотову, курировавшему внешнюю политику. Как нарком иностранных дел Молотов пользовался большей самостоятельностью, быть может, и потому, что постоянно общался со Сталиным, имея, таким образом, возможность как бы между делом согласовать с ним тот или иной вопрос… По моим наблюдениям, Молотов во многих случаях брал на себя ответственность».[153]

Отступление о Молотове здесь не случайно. Во-первых, именно ему пришлось общаться с Риббентропом в критические моменты истории так и несостоявшейся евразийской «оси». Во-вторых, в сложившейся репутации Молотова немало общего с Риббентропом (занятная деталь: мемуаристы уверяют, что у обоих начисто отсутствовало чувство юмора). Наконец, схожим было и их положение при диктаторах – вроде бы советника и чуть ли не друга, мнением которого дорожат, но которому часто не следуют. И Сталин, и Гитлер не любили дипломатов и не верили им (своим в том числе), а потому всегда оставляли последнее слово за собой. Однако это не значит, что у Молотова и Риббентропа не было своих взглядов на внешнюю политику и что все их действия зависели от воли Хозяина.

Лишь немногие историки воспринимали Риббентропа как самостоятельно мыслящего и – до известных примеров – действующего дипломата и политика, тем более как геополитика. Только в 1980-1990-е годы работы В. Михалки, М. Миякэ и Г. Городецкого показали, что пропагандировавшаяся Риббентропом идея союза с Японией и СССР для создания евразийского «континентального блока» не только была вполне оригинальной (предшественники у рейхсминистра, конечно, были), но и открыто противоречила антирусской и, до известной степени, пробританской, атлантистской ориентации Гитлера. Признавая изначальную слабость позиции Риббентропа – даже с учетом ее поддержки в военных и финансовых кругах Германии – в противостоянии с фюрером, о котором «сверхдипломат» вспоминал накануне казни, эти авторы рассматривают его концепции как полноценную «евразийскую» альтернативу курсу Гитлера. Автор этих строк вполне присоединяется к ним. Можно посетовать, что интереснейшие работы Михалки и следующего за его трактовкой Миякэ, в которых высказаны еретические для современной «политкорректности» мысли, до сих пор почему-то не переведены на ставший международным английский язык, в то время как сочинения, изображающие Риббентропа карикатурной, зловеще-комической фигурой, активно тиражируются (в том числе и в нашей стране).

Думается, главная причина устойчивой нелюбви к нему атлантистов – геополитическая ориентация Риббентропа. В послевоенном мире некому было сказать о нем доброе слово. Для неонацистов он интереса не представлял. Для атлантистов он был откровенным врагом. Для Советского Союза, отношения с которым он искренне стремился улучшить, – всего лишь одним из «нацистских преступников». Предвидя упреки в «попытках реабилитации военных прступников» (слышал и читал по своему адресу уже не раз), автор тем менее решил взглянуть на идеи и действия рейхсминистра иностранных дел не так, как это принято в большинстве книг. И здесь нам более всего помогут документы.

Первым крупным дипломатическим успехом Риббентропа было заключение англо-германского морского соглашения 18 июня 1935 г., но еще годом раньше Гитлер назначил его уполномоченным по вопросам разоружения, т.е. по наболевшей проблеме, о которую уже споткнулись не только дилетанты Геббельс и Розенберг, но и «тертые» профессионалы – министр иностранных дел фон Нейрат и будущий посол в СССР Надольный. Вовлечение во внешнеполитическую активность людей, не служивших в МИД, было характерной чертой Гитлера, объяснимой его недоверием к карьерным дипломатам, которых он считал реакционерами и снобами, если не потенциальными изменниками. Нельзя сказать, что он был полностью неправ, так как многие секретные документы оперативно попадали в Лондон, Вашингтон и Москву от «доброхотов», даже без дешифровки кодов разведками этих стран. Кроме того, фюреру нужен был «свой» человек, более-менее сведущий в мировой политике и умеющий быть comme il faut в международном светском обществе, для чего партайгеноссе Геббельс, Розенберг и тем более Лей явно не подходили.

Риббентроп был одним из главных действующих лиц в переговорах января 1933 г. между руководством НСДАП во главе с Гитлером, с одной стороны, и группой консервативных политиков, включая бывшего канцлера фон Папена. Вместе с Папеном будущий министр служил в 12-м гусарском полку в Первую мировую войну, во время которой был несколько раз ранен и получил Железный крест первой и второй степени. Целью переговоров была замена кабинета «политического генерала» фон Шлейхера коалиционным кабинетом во главе с Гитлером. Несколько ключевых встреч состоялось непосредственно в особняке Риббентропа в Далеме, аристократическом районе Берлина. И после назначения канцлером Гитлер не раз бывал в этом доме, слушая рассказы словоохотливого хозяина о заграничных путешествиях. Вынужденный пока считаться с партнерами по коалиции и не имея возможности разом перестроить государственный аппарат и заполнить его своими людьми, фюрер, уверовавший в познания и способности Риббентропа, сделал его личным советником по вопросам внешней политики, оставив до поры министром иностранных дел Нейрата. В апреле 1933 г. Риббентроп (между прочим, не только «торговец шампанским», но и автор статей по вопросам экономики в популярной «Фоссише цайтунг») создал небольшой, но влиятельный аналитический центр, который назывался «бюро Риббентропа» (Riebbentrop Dienstelle) и занимал особняк неподалеку от здания МИД, что особенно раздражало дипломатов.

В формировании внешнеполитических идей и воззрений Риббентропа, в определении его геополитической ориентации немалую роль сыграл Карл Хаусхофер, имя которого встречается едва ли не в каждой главе этой книги. В отличие от многолетней дружбы семьи Хаусхоферов с Гессом (именно Гесс познакомил Хаусхофера с Гитлером), о личных отношениях Хаусхофера и Риббентропа известно немного. Сын генерала-профессора Альбрехт Хаусхофер работал в «бюро Риббентропа» в качестве ведущего эксперта по Дальнему Востоку, унаследовав интерес и любовь к этим краям. Однажды Альбрехт спросил отца, почему тот поддерживает нацистов. «Будем учить наших хозяев», – многозначительно проронил старый геополитик.[154] Отвечая после войны на вопросы американских разведчиков о своих отношениях с Риббентропом, старший Хаусхофер кратко сказал, что «учил его читать карты». «Что вы имеете в виду под чтением карт?», – переспросил один из американцев. Видимо, считая излишним посвящать врагов в детали, Хаусхофер сухо, но внушительно ответил: «Я учил его базовым политическим принципам».[155] Под этим следует понимать основы евразийской геополитики и геостратегии – именно такой ориентации и придерживался Риббентроп, выступая за военно-политический союз с Японией, а затем и с Россией [Еще одним связующим звеном между ними можно считать Фрица Хессе, бывшего ученика Хаусхофера по Мюнхенскому университету, ставшего доверенным лицом Риббентропа в бытность его послом в Лондоне.].

Главным политическим успехом «бюро» и личным триумфом его честолюбивого начальника стало заключение Антикоминтерновского пакта. Пакт, точнее, Соглашение против Коммунистического Интернационала, был парафирован в Берлине 23 октября 1936 г. и официально подписан там же месяц спустя, 25 ноября, вступив в силу с этого момента. Но сначала необходимо рассказать его предысторию, вокруг которой нагромождено столько неправды. А важна эта история еще и потому, что именно в ней выходят на сцену почти все главные действующие лица нашего исследования.