В гору - Анна Оттовна Саксе

как только она увидит свой бывший дом и встретит своего бывшего мужа, который ждал ее. «Ждал — и только пил!» — вспомнила Эльза рассказ приятельницы, и верность Артура ей показалась ничего не стоящей. С Артуром и его миром она уже покончила, но как это доказать Вилису, как заговорить с ним об этом? Он никогда не упоминал имени Артура, так же как и она. Вилис, добрый, хороший, наверное, втайне мучился, опасаясь, что она может уйти. Но нельзя же было по телефону сказать слова, которые бы убедили его, и она почувствовала, что ответ получился сухим.

— Ты возвращайся пораньше домой, тогда поговорим.

Вилис в самом деле пришел раньше обычного — часы показывали лишь девять. Но он был замкнут, неразговорчив. Эльза растерялась, и все теплые слова, которыми она готовилась его встретить, растаяли. Они молчали, и чем больше затягивалось молчание, тем тяжелее и мучительнее становилось оно. Эльза поставила на стол ужин, но Вилис не дотронулся до него и даже не ответил, когда она ему предложила есть. Он как бы еще глубже ушел в себя, еще больше ссутулился на своем стуле, оперся локтем здоровой руки о колено, а щеку подпер ладонью. Левая перебитая рука безжизненно повисла и своим бессилием резко отличалась от правой, сильной и волевой. Эльза смотрела на него и думала: почему он временами бывает таким суровым и причиняет боль себе и ей. Разве не было бы лучше сказать все, чем таить на сердце. Артур этого никогда не делал — невольно сравнила она, и это сравнение вывело ее из оцепенения. Она даже покраснела, вспомнив свой разговор с Озолом, когда они вместе возвращались в родную сторону. Почему она, когда Вилис переживает минуты подавленности, сравнивает его с Артуром? Артура она больше не любит, когда она видит его фотокарточку, валяющуюся вместе со старыми документами на дне чемодана, ни одна струнка не дрожит в ее сердце. Но она боится, не виною ли этому застрявшая где-то, еще непреодоленная, тайная тоска по тихим будням, привычному домашнему уюту.

Все ли перечувствованное и пережитое сегодня является искренним, не временное ли это увлечение? Ей стало стыдно за свое мысленное сравнение: Артур так никогда не поступал. Конечно, Артур никогда так не поступал, Артуру никогда ничто не было так дорого, как домашний уют, привычный порядок с точно отведенными часами для еды и сна, от которого его, наверное, не могло заставить отказаться даже такое потрясение, как война. И все же — он начал пить! Представив себе Артура пьяным, она усмехнулась. Эта неуместная усмешка вывела Вилиса из оцепенения. Он стремительно встал, накинул шинель, сунув в рукав правую руку, и взял портфель.

— Куда ты идешь? — испуганно воскликнула Эльза.

— На работу, — Вилис ответил так спокойно, словно ничего не произошло, словно он только для того и пришел домой, чтобы посидеть и отдохнуть.

Дверь за ним захлопнулась, и Эльза съежилась от ее слабого стука.

«Значит, вот какой ты у меня! — подумала она и рассерженная, вскочила со стула. — Ни одного слова не мог мне сказать. Ни одного слова! Не надо было слов, достаточно бы взгляда. Ушел, ощетинившись, как еж. Пусть будет так! Пусть будет, если ты этого хочешь, но потом пеняй на себя».

Она начала убирать со стола, прислушиваясь, как гремят тарелки, ударяясь одна о другую. Идя на кухню, она случайно бросила взгляд в зеркало, висевшее рядом с дверью, и увидела разобиженное, сердитое лицо. «Где она уже видела эти хмурые, выражающие пустое самолюбие черты? Ах, да, однажды еще подростком, она написала школьное сочинение, по ее мнению — очень оригинальное, но учитель назвал его плохой копией с прочитанных романов. И еще — как-то Артур единственный раз задержался на работе позже обычного, и они не смогли пойти куда-то в гости.

— Это остатки от прежней Эльзы, — она сморщилась и отвернулась. — Не станешь ли ты еще требовать, чтобы Вилис тебя баловал так же, как Артур, чтобы застегивал на ботах пуговицы, открывал бы тебе двери, точно у тебя самой нет рук?

— Да, разве я этого жду? — возражала она себе. — Нет, не этого. Я только хотела, чтобы он был со мной откровенен. Чтобы раз навсегда перестал подозревать меня в том, что я увлеклась им на время, до встречи с Артуром.

— Но что ты сделала сама, чтобы рассеять его подозрения? Только ждала, чтобы он первым начал говорить, уверял бы, что без тебя жить не может. Разве ты не ждала этого, ну, признайся?»

— Ждала… — прошептала она. — Все же, наверное, ждала. По крайней мере, мне бы понравилось, если бы он мне сказал, что я ему необходима. Это у меня еще от прежней Эльзы, я вела себя с Вилисом не по-товарищески, а чисто по-женски.

Она не хотела больше задерживаться ни минуты. Надо было увидеть Вилиса. Она надела пальто и пошла в исполком. На улице ее обдало спокойное дыхание осенней ночи. Приветливо мерцали крупные и мелкие звезды. Липы и клены стояли безмолвные и торжественные, словно готовились к бурному «листопаду». «Какая красота, какая бесконечная красота!» — радовалась Эльза, словно впервые видела звезды, осень, словно впервые прислушивалась в тишине к шороху деревьев. Через несколько минут взгляд ее остановился на развалинах сгоревшего дома — закоптелое, призрачное видение. Война. Здесь недавно прошла война. И так будет не один день: рядом с красивым, рядом с новыми посевами и насаждениями — развалины и пепел.

Эльза вбежала в исполком, стремительно поднялась на второй этаж и, не постучав, распахнула дверь в комнату Вилиса. Он как раз говорил по телефону. Увидев Эльзу, поднял глаза — спокойные, приветливые и, не прерывая разговора, кивнул на стул.

— Значит, договорились, — повторил он, — завтра комсомольские и молодежные бригады приступят к уборке урожая. В первую очередь на тех участках, где хозяева еще не вернулись. Мы не должны дать погибнуть зерну. И остальных, кто постарше, тоже надо привлечь. В воскресенье я пойду посмотрю, как у вас дело идет.

Он положил трубку и улыбнулся Эльзе.

— Хорошо, что ты пришла, — сказал он, подсаживаясь к ней. — Ты поможешь им создать первичную комсомольскую организацию. Надеюсь, что справишься. У Озола дочь комсомольского возраста. Ты добейся, чтобы ни одного колоса не осталось в поле. Вообще, с работами надо торопиться. Скоро будет мобилизация, тогда останутся одни старики и женщины. У тебя командировка надолго?