Роза восторга - Ребекка Брэндвайн

– Тинкер, Тинкер, назад! – причитала она голосом, срывающимся от плохо скрываемого хохота.

Несколько слуг Воррика, наконец, придя в чувство, рванулись к нему, чтобы помочь подняться, но он сердито отпихнул их протянутые руки, встал и отряхнулся с перекошенным от злобы лицом. Боже мой, какой позор! Граф не пробыл в Рашдене и полдня, а эта девчонка сделала из него посмешище! Воррик, плотно сжав кулаки, повернулся к Изабелле. Но у нее хватило ума опустить глаза и снова обратить свое внимание к барашку.

– Мадам, – начал свое обвинение граф сдавленным жестким голосом, – мадам, вы сделали это специально!

– Сделала… что сделала, милорд? – спросила Изабелла, отчаянно пытаясь не выдать смеха в голосе и поднимая на него притворно-невинные глаза.

– Вы спровоцировали козла напасть на мою персону!

– Ах, нет, милорд! Я… я уверяю вас, что нет! Даже не представляю, как этому проклятому животному удалось освободиться. Ах, нет! – она в ужасе прикрыла рот рукой. – Нет, милорд…

– Уорвик, Уорвик! Берегись! – воскликнул Кэрливел, предупреждая его как раз вовремя, так что Воррик успел повернуться и заметить вновь бегущего на него козла.

И в ту же минуту граф ощутил всю силу его удара в живот. С громким «Уфф!» он повалился на копну свежего сена и, задев головой насест, взмахнул руками.

Сидящий на нем ворон, сильно испугавшись, пронзительно вскрикнул, потом закаркал, снова усаживаясь на насест, и его карканье, на удивление, напоминало смех.

– Карр, – насмешливо каркнул ворон, потом, склонив голову в сторону Воррика, прокричал, – еще один за бортом! Еще один за бортом!

Изабелла уже была не в состоянии сдерживать себя.

– Ах, Me… Мети! – запинаясь, обратилась она к хитрой озорной птице, которая когда-то принадлежала рыцарю, много лет проведшему в море, прежде чем он оказался в Рашдене. – Те… тебя только не хватало!

Потом, не сдержавшись, она разразилась безудержным смехом, что еще больше разъярило графа.

Изабелла лежала в огромной медной ванне, закрыв глаза. Она больше не видела своего нового опекуна, хотя от без умолку трещавшей Алисы она узнала уже, кто он такой. Это был лорд Воррик Тремейн, граф Хокхарст, фаворит короля. Боже милостливый! Нельзя было устроить более худшего приема для такого человека, чем это шокирующее неудачное представление в конюшне.

Девушка думала, сможет ли граф вообще когданибудь простить ее. Маловероятно, так как опекун был очень рассержен, но, тем не менее, она должна попытаться сразу же поправить положение, иначе лорд Хокхарст может перенести жажду мести, которая читалась в его глазах, на людей Рашдена. Она вздрогнула, вспомнив, как эти странные янтарные глаза с неприязнью рассматривали ее. Изабелла вскользь подумала, почему не понравилась графу еще до этого катастрофического случая в конюшне. Вполне естественно, что его оттолкнул внешний вид девушки – она, действительно, выглядела ужасно. Но не только этим объяснялась холодность лорда Хокхарста по отношению к ней. Наконец, не в силах придумать объяснение презрению графа (до происшествия с упрямым козлом и нахальным вороном), Изабелла оставила эти тщетные попытки и позвала Алису.

– Да, миледи?

– Подготовь, пожалуйста, мое бирюзовое платье со шляпкой.

– Да, миледи.

Алиса просияла от удовольствия. После такой скандальной и неловкой встречи сегодня утром она боялась, что Изабелла решит до конца быть как можно менее привлекательной. Теперь, кажется, хмурое привлекательное лицо Хокхарста заставило ее изменить свою тактику. В этом платье она всегда была хороша.

Действительно, девушка была в самом расцвете молодости, и жизненная энергия у нее была ключом. Когда она спускалась по лестнице в большой зал, ее провожали восхищенные взгляды гостей. Платье цвета морской волны было прошито серебряной нитью, подчеркивая серебристый блеск ее волос, свободным потоком спадающих до бедер. Большой вырез платья обнажал значительную часть зрелой груди, спрятанной за тонкими невесомыми серебряными цепочками, украшающими шею девушки, серебряный пояс филигранной работы подчеркивал талию, а на нем в мягком свете канделябров поблескивал серебряный обеденный нож Изабеллы, украшенный драгоценными камнями. Само платье мягкими фалдами спадало на пол, облегающие рукава, отделанные кружевом у запястий, дополнялись серебристой пелериной. Маленькая бирюзовая шляпка с серебристыми полями завершала ансабль. Цвет костюма выгодно подчеркивал цвет серо-зеленых глаз Изабеллы, подобных двум озерам, выделяющимся на лице, и оттого она казалась еще более сказочной, чем всегда. Казалось, что от нее исходило какое-то призрачное свечение.

Воррик и Кэрливел с изумлением уставились на нее, когда Изабелла неторопливой грациозной походкой шла к ним по залу. Им трудно было поверить, что это та самая грязная девушка, которую они недавно видели в лохмотьях, так искренне смеявшуюся над проделками козла и ворона и так неблагоразумно заставившую их дожидаться хозяйку замка весь день. Без сомнения, она боялась теперь предстать перед Ворриком после того, как был нанесен такой удар по гордыне графа, а также – по его заду! Изабелла сделала очаровательный реверанс, протягивая тонкую руку вначале графу, потом его брату.

– Милорд Хокхарст, – девушка улыбнулась, обнажив ряд ровных белых зубов, сверкнувших, как жемчуг, – и сэр Кэрливел – я правильно произнесла? Уэльский язык очень сложен для изучения, как мне кажется, и я, увы, не обучалась этому языку.

– Вы произнесли мое имя прекраснее, чем я когда-либо слышал, миледи, – ответил ей Кэрливел, окидывая девушку восхищенным оценивающим взглядом, не обращая внимания на нахмурившегося брата.

– Милорд, приношу свои извинения за оказанную вам встречу, – Изабелла вновь обратилась к графу. – Мы не ожидали вашего приезда, а так как король в своем письме не известил об опознавательных знаках нового опекуна, то сэр Линдел, заботящийся о моей безопасности, переусердствовал в исполнении своих обязанностей. Прошу, не судите его слишком строго. Я в это время была занята раненым барашком… надеюсь, что смогу компенсировать непозволительную грубость в отношении к вам… и это ужасное недоразумение в конюшне.

Все это было сказано спокойно, без хитрости или скрываемой насмешки, но Воррика, которому ничто в жизни не давалось легко, и он с подозрением относился ко всем и вся, нельзя было провести. Граф решил, что девушке что-то нужно было от него. Но что?

– Конечно, – монотонно сказал Воррик, опустив при этом глаза, так что Изабелла не могла прочитать его мысли.

Ответ графа не вселял надежду на прощение, но несмотря на его мрачный вид, Изабелла нашла в себе мужество сохранить на лице улыбку, пока они шли к накрытому для ужина столу.