Роза восторга - Ребекка Брэндвайн

– Леди Изабелла там, милорд, – сэр Линдел указал на одну из полуоткрытых дверей конюшни.

Граф ледяным взглядом пронзил охранника.

– Если это розыгрыш, сэр, то должен вам сказать, довольно глупый.

Сэр Линдел подобрался и вытянулся во весь рост.

– Уверяю вас, я не стал бы разыгрывать подданного короля, милорд. Вы оскорбляете меня подобными заявлениями.

– Ну, хорошо, – заявил Воррик и устремился туда.

Сцена, представшая перед его глазами, была настолько неожиданной, что граф, онемев от изумления, застыл как вкопанный, а шагавший позади Кэрливел врезался в него. Двое мужчин с удивлением оглядывались по сторонам. Казалось, что они по ошибке попали в зверинец – что соответствовало действительности.

Птицы всевозможных мастей щебетали и пронзительно кричали на шестах то тут, то там. Два кролика в клетке задергали носами при их появлении. Привязанный в углу олень забился и заметался, напуганный пришельцами. Старая охотничья собака своим лаем вспугнула дикообраза, который, ощетинившись, помчался по устланному сеном полу. Двое детенышей шумно возились с пушистым хвостом лисицы, огрызавшейся на них. С сеновала на них смотрел мохнатый барсук, показывающий длинные когти. Бесчисленные котята замяукали и бросились врассыпную, когда козел заблеял и тряхнул головой, отчего висевший у него колокольчик громко зазвенел.

– Боже мой, Уорвик, – прошептал Кэрливел, сотрясаясь от смеха, – это и есть твоя свинья?

Взгляд графа упал на молодую девушку, сидевшую в этом шумном зверинце с барашком на коленях. То, что можно было назвать волосами, было небрежно подхвачено грязным платком, из-под которого торчали спутанные пряди, и девушка отвела их с лица грязной рукой. На щеках и кончике носа были грязные пятна. Платье на ней было из прекрасного муслина, но производило впечатление лохмотьев, так как было все забрызгано засохшей кровью, перепачкано какой-то жирной мазью и, кажется, – Воррик даже не рискнул принюхаться и убедиться окончательно – пометом. Он проглотил застрявший в горле ком, открыл рот, чтобы заговорить, потом закрыл его, совершенно ошеломленный. Только хихиканье Кэрливела у него за спиной привело его в чувство.

– Мм… миледи Изабелла? – наконец, графу удалось обрести дар речи.

Девушка, собиравшаяся прибинтовать шину, которую она подобрала для сломанной ноги барашка, раздраженно подняла глаза.

– Уотт, я, кажется, сказала тебе… О, простите, – резко остановилась она, уставившись на стоящего перед ней мужчину.

В свои двадцать пять Воррик был высок и хорошо сложен, его тело было гибким, как лоза. С его широких плеч спадал плащ, который застегивался с помощью розеток с изображением коричнево-золотых соколов с распростертыми крыльями и приготовивших крылья для удара. Мощная грудь под тонкой белой сорочкой и темно-коричневым сатиновым дублетом, расшитым золотом, была защищена лишь единственным, одетым на него доспехом – кирасой. От груди его тело суживалось постепенно в твердый плоский живот и тонкую талию, на которой висел серебряный меч. Стройные ноги были обтянуты рейтузами золотистого цвета. Голенища высоких черных кожаных сапог поблескивали в солнечном свете, проникавшем через дверь конюшни.

Воррик был довольно красив – холодной суровой красотой, напоминавшей Изабелле соколов, изображенных на его гербах, так как темно-каштановые, с табачным оттенком волосы графа отливали золотом. Кожа у него от ветра и солнца стала бронзовой. Над полными чувственными губами выступал крючковатый нос с гордо раздувавшимися ноздрями, которые от вони в конюшне еще больше раздулись. Подбородок, надменно вздернутый вверх, говорил о том, что граф привык подчинять себе всех и всегда.

Но именно глаза этого человека привлекли внимание Изабеллы, потому что ей никогда раньше не приходилось видеть им подобных. Коричневато-янтарного оттенка, скорее желтые, чем карие, обрамленные густыми черными ресницами и хищно изогнутыми бровями, эти глаза, к ее удивлению, были ужасно недовольными.

В этом человеке была странная, животная притягательность, которая одновременно пугала ее. Изабелла содрогнулась от мрачного предчувствия, ибо она каким-то образом почувствовала, что он повлияет на всю ее дальнейшую жизнь. Девушка сделала глубокий вдох, собирая все мужество. Итак, граф Хокхарст – Изабелла поняла, что это и есть их новый опекун – будет теперь управлять наследством Гила. Ну, если он намеревался с самого начала запугать Изабеллу, то это ему не удалось.

– Миледи Изабелла, – повторил граф, – я…

– Я догадалась, кто вы такой, – с холодной враждебностью, соответствующей, его тону, ответила девушка. – Новый опекун, посланный королем. Вы загораживаете свет, милорд, а, как вы сами видите, это тонкая операция, – она указала на сломанную ногу барашка. – Пожалуйста, будьте так любезны, пойдите в замок, как, я уверена, вам любезно предлагал сэр Линдел. Я не впускаю сюда никого из посторонних, чтобы не распугали животных. Сэр Линдел должным образом обслужит вас, пока я здесь буду занята.

Посоветовав гостям идти в замок, Изабелла снова повернулась к барашку. Уже второй раз за сегодняшний день Воррик открыл рот, пытаясь что-нибудь сказать, но тут же закрывал его. Он был снедаем злостью. «Черт побери, как эта девчонка осмелилась разговаривать со мной таким тоном… да еще перед Кэрливелом, который, конечно же, не упустит случая потом поддеть меня этим?» Граф повернулся на каблуках и быстро вышел из конюшни, громко отдавая приказания своим людям, но все это время думая об Изабелле.

«Так это и есть та самая девушка, которую король хотел видеть в качестве моей жены! Боже праведный! Да, привлекательная девушка, ничего не скажешь! Черт бы побрал этого Эдуарда! Но ничего не поделаешь. Мне просто придется отмыть ее, как следует, и затушить все свечи, прежде чем заниматься с ней любовью. Вот и все. Что же касается ее отношения ко мне, то оно изменится вскоре после того, как я вполне заслуженно отшлепаю гордячку за опрометчивые поступки!»

Но именно в этот момент козел перегрыз перетершуюся веревку, которой он был привязан к столбу, и, блея и звеня колокольчиком, склонил голову и устремился через приоткрытую дверь прямо Воррику в спину. Граф, не готовый к такой атаке, зашатался, потерял равновесие и взлетел в воздух, потом растянулся на вымощенном дворе замка. Тут же повисла угрожающая тишина, и все испуганно замерли. Козел, весьма довольный собой, снова заблеял, мотнул головой и, резко отскочив на несколько шагов, быстро побежал, заполнив тишину звоном колокольчика. Кэрливел отвернулся, покусывая складку плаща, чтобы сдержать взрыв хохота, так и рвавшийся из него наружу. Изабелла, испугавшись, но видя комичность ситуации, разрывалась между барашком и козлом.