Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Классическая проза » Трагическая идиллия. Космополитические нравы - Поль Бурже

Трагическая идиллия. Космополитические нравы - Поль Бурже

Читать онлайн Трагическая идиллия. Космополитические нравы - Поль Бурже

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 73
Перейти на страницу:

— Что с вами?..

И она отвечала, как и теперь, маленькой ложью, которой истинная любовь не прощает. Когда сердце отдается глубокому чувству, то полная, безусловная искренность становится для него почти такой же физической необходимостью, как еда и питье. Пусть эта ложь будет невинной ложью! А все же Эли снова испытала какое-то угрызение совести, прикрывая обманом внезапный поворот в своем настроении:

— Меня охватила дрожь от холода… Вечер так быстро наступает! Какой резкий перепад температуры…

И пока молодой человек помогал ей закутываться в манто, она еще вымолвила несколько слов, причем интонация представляла полный контраст с незначительностью детали, которую подметила Эли:

— Посмотрите, как изменилось море с заходом солнца… Оно стало темным, почти черным… Небо помрачилось… Подумаешь, что вся природа тоже сразу почувствовала холод… Она все еще прекрасна, но красотой, в которой чувствуется приближение тьмы!..

Действительно произошел атмосферный феномен, который в Провансе неожиданнее, чем во всяком другом месте: яркий и почти жгучий день вдруг резко оборвался и в несколько минут наступил вечер. «Дженни» продолжала путь по морю, на котором не прибавилось ни волн, ни даже ряби, только мачты, реи и трубы бросали на его поверхность бесконечно длинные тени. Солнце опустилось уже почти до самой линии горизонта, и в его лучах было уже мало теплоты, так что они не могли рассеять густой, холодный туман, который все подымался да подымался, и под его дыханием тускнели бронза и полировка на судне. Синева неподвижного моря сгустилась до черноты, а лазурь безоблачного неба побледнела, похолодела, поблекла. Так протекло четверть часа.

Потом, когда солнечный диск коснулся горизонта, вдруг по небу и по морю заиграл гигантский пожар заката. Берега совершенно исчезли, и пассажиры яхты, теперь снова поднявшиеся на мостик, видели перед собой только воду да небо, небо да воду — эти две бесконечности без формы, без контуров, девственные и обнаженные, как в первые дни мироздания.

По ним разливался свет, производя самые феерические эффекты: тут вся масса света ударила в ткань нежного, прозрачного, розового цвета, какой бывает у лепестков дикого шиповника; там она разлилась пурпурными волнами, цвета благородной крови; в другом месте раскинулась россыпью зеленых изумрудов и фиолетовых аметистов; еще дальше спустилась в колоссальные золотые завесы! И этот свет уходил ввысь вместе с небом, дрожал вместе с морем, разливался по бесконечному пространству до тех пор, пока светило не погрузилось в воды и вся роскошь исчезла так же, как появилась, снова оставив море темно-синим, почти черным, а небесный свод — почти таким же черным. Но на этот раз на самом краю ярко выделялась пурпурная лента. Но и эта широкая светлая полоса бледнела, тускнела и исчезала.

Начали сверкать первые звезды, на яхте зажглись фонари, освещая ее темную палубу. Она шла вперед, унося на себе через сгущающийся мрак ночи женское сердце, в котором целый день отражалась божественная ясность светлых часов, а теперь, после минуты ослепительного блеска, воцарилась глубокая меланхолия этого смутного, бесцветного мрака!

Эли не была суеверной, но все же не могла не ощутить с замиранием всего существа своего, что эта внезапная смена лучезарного пейзажа печальным сумраком вечера есть как бы символ ее душевного состояния в эти минуты, символ, до жестокости верный: так же точно безоблачная радость ее духовного мира была только что осквернена, поругана, убита нежданным воспоминанием о прошлом! Из-за этой аналогии для нее становилось почти мучительным смотреть на трагедию заката, на эту с самого начала проигранную битву, которую отчаянно вели последние отблески дня с ночным мраком.

К счастью, прелесть зрелища была так величественна, что даже легкомысленные светские спутники ее поддались могучему впечатлению. Никто ни слова не вымолвил в течение нескольких минут, пока продолжался этот апофеоз, эта агония света на западе горизонта.

Когда же снова началась болтовня, то Эли захотелось скрыться, убежать куда-нибудь подальше, убежать даже от Отфейля, близость которого пугала ее. Она была страшно взволнована и боялась, что, сидя рядом с ним, поддастся истерическим слезам, которых не сможет объяснить. Когда он подошел, она сказала ему:

— Надо вам немного занять других…

А сама начала шагать взад и вперед по мостику в компании с одним только Дикки Маршем. Американец даже на пароходе сохранял привычку каждый день производить определенный моцион, точно соблюдая его продолжительность при помощи шагомера, который держал в руках. Посматривая на циферблат, он шагал взад и вперед между двумя строго определенными пунктами до тех пор, пока не удовлетворял вполне своих гигиенических принципов.

— В Марионвилле, — часто говаривал он, — это очень удобно: все кварталы, blocks, имеют каждый ровно полмили в длину. Когда вы прошли восемь кварталов, то знаете, что сделали четыре мили. Ваша constitutional walk[20] кончена…

Обыкновенно Марш молчал, когда таким образом занимался благородным упражнением. Как большая часть крупных дельцов его родины, этот реалист был необузданным мечтателем и беспрестанно строил и разрушал всевозможные комбинации, имевшие целью возвеличить его до неслыханного титула «биллионера». Это была его манера отдыхать, и мечты о долларах делали его бессловесным, как опиум — курильщиков. Эли знала эту особенность Марша и, идя рядом с марионвилльским владельцем, надеялась, что они обменяются не более чем десятком слов.

Она рассчитывала, что эта чисто механическая прогулка успокоит ее слишком расходившиеся нервы. Так ходили они уже минут десять, не говоря друг другу ни слова. Но затем Дикки Марш, который, казалось, был озабоченнее обыкновенного, вдруг спросил у госпожи де Карлсберг:

— Шези говорит вам когда-нибудь про свои дела?

— Иногда да, — отвечала молодая женщина, — как и всем. Ведь вы знаете его манию: он верит, что играет важную роль на бирже, и охотно рассказывает про это…

— А не говорил ли он вам, — продолжал Марш, — что спекулирует всем капиталом на прииске в надежде утроить свое состояние?

— Очень вероятно, но я не слыхала этого.

— А я слыхал, — сказал американец, — не позже как сейчас, внизу за чаем. И вы видите, я еще до сих пор расстроен из-за этого. Самые великие дела не волнуют меня, однако… В настоящий момент, — продолжал он, глядя на красивую госпожу де Шези, которая говорила с Отфейлем, — эта милая виконтесса Ивонна, без сомнения, разорена, в полном смысле слова разорена, абсолютно, радикально…

— Это невозможно!.. Шези пользуется советами Бриона, а я слышала отовсюду, что это первый финансист нашего времени.

— Фе! — молвил Дикки Марш. — Стара песня!.. В Штатах его бы живьем слопали… Впрочем, в делах по сю сторону океана он пользуется порядочной известностью. Это верно, — прибавил он с глубокой иронией. — Так как Брион здесь пользуется славой и так как он советует Шези, то этого малого догола ощиплют, как цыпленка… Я не надоем вам объяснениями, почему это так. Но я уверен, слышите ли, уверен, как в этом море, что в настоящий момент происходит крах знаменитого синдиката серебряных приисков. Вы знаете, по крайней мере, об его существовании… Все bulls[21] попадутся… Правда, вы не понимаете: это наша кличка для игроков на повышение, которые лезут вперед, как быки… Удар идет из Нью-Йорка и Лондона… Шези не имеет уже состояния в триста тысяч долларов. Он рассказал мне про свое положение на бирже. Он потеряет на бумагах миллион двести тысяч франков… Если это еще не совершилось в момент нашего с вами разговора, то случится в конце месяца.

— И вы ему сказали все это?

— К чему? — возразил американец. — Я бы только отравил ему путешествие… И потом, всегда будет время в Генуе, откуда он может телеграфировать своему биржевому агенту… Но вы, баронесса, вы поможете мне оказать им настоящую услугу. Вы, конечно, угадали, — продолжал он, — что если Брион советует Шези примкнуть к bulls, то, значит, сам он заодно с bears[22]… Еще раз извините, вы ведь и этого не знаете: мы так называем игроков на понижение. Это медведь, который покачивается, шатается, кажется неуклюжим, тяжеловесным, косолапым и все-таки вас задушит… Вы начинаете понимать, что Брион хочет подмять Шези, пускается на хитрости, чтобы оттягать у него миллион? Это дело законное. На то и существует биржа. Когда человек настолько глуп, что спрашивает совета у своего противника, то этот последний совершенно вправе надуть и отобрать у него все деньги. Когда финансист дает советы светскому барину, то всегда повторяется одна и та же история. Это классически неукоснительно. All right!..[23] Однако у Бриона есть еще другие виды. Представляете ли вы себе госпожу Шези с десятью тысячами франков дохода?.. План ясен?..

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 73
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Трагическая идиллия. Космополитические нравы - Поль Бурже торрент бесплатно.
Комментарии