В субботу рабби остался голодным - Гарри Кемельман

— Минуточку, — прервал его Бим. — Откуда он это знает?

— Оттуда, разумеется, что бак находится внутри гаража. Если бы он был полным, то стоял бы на тротуаре, куда Хирш его поставил накануне вечером. Итак, у нас есть человек, который ставит машину в тесный гараж. Он знает, что с одной стороны он должен не зацепить стену гаража, а с другой стоит всего лишь пустой бак. Будучи даже лишь наполовину трезвым, он мог подсознательно понимать, что на самом деле это не препятствие. Возможно, он все-таки старался не столкнуться с ним, и то, что он проехал между баком и стеной, как будто свидетельствует о его относительной трезвости. Но, — и рабби снова поднял указательный палец, — это был не оцинкованный бак, на котором могла остаться вмятина от удара крылом автомобиля и который, в свою очередь, мог повредить машину, а пластиковый бак — пустой пластиковый бак, который от удара пружинит или отлетает в сторону.

Голос рабби приобрел талмудистскую монотонность, а указательный палец стал чертить в воздухе круги в соответствии с ритмом речи.

— Значит, если человек не боится задеть оцинкованный бак, так как знает, что он пустой, то аль ахас каммо ее каммо… — Запнувшись, рабби улыбнулся. — Извините, я увлекся. Это древнееврейское выражение, обычное для талмудистской аргументации. Оно значит… э-э… «куда как более». То есть: куда как более вероятно, что он проигнорирует пустой пластиковый бак. — Рабби повернулся к Лэнигану. — Раз уж вы проявили к этому интерес, то скажу: такой ход рассуждений очень часто встречается в Талмуде. Он называется каль ве хомар, что означает «легкий и тяжелый», и заключается в том, что там, где применим один аргумент, то другой — того же рода, но более весомый — применим тем более и даже может считаться доказательством. Итак, с нашей точки зрения пустой пластиковый бак представляет собой не большее препятствие, чем пляжный мяч. Хирш вполне мог и задеть его, а бак вполне мог отскочить от бампера и остаться в том положении, в каком его нашли.

Шеф полиции восхищенно покачал головой.

— Все честно и без обмана, Чарли. Тот факт, что бак пустой, не оставляет от вашей аргументации, можно сказать, камня на камне.

— Ну, я-то сам из большого города, про пластиковые баки мне ничего не известно. Но мои аргументы еще отнюдь не исчерпаны. Как насчет того, что машина доехала точнехонько до задней стены гаража? Уж больно ловкий трюк для парня, который так нагрузился, что забыл выключить зажигание!

Шеф посмотрел на рабби в ожидании ответа, но тот словно не слышал. Похоже было, что он вообще забыл об их существовании: откинувшись на спинку стула, он вперил взгляд в потолок.

— Что вы скажете на это, рабби? — спросил Бим.

Рабби проигнорировал и этот вопрос.

— Есть еще один прием талмудистского рассуждения, — сказал он отстраненным тоном, словно разговаривая сам с собой. — Это аргумент им каин — «если… то». По сути это что-то вроде reductio ad absurdum[39]. В данном случае это будет выглядеть так: если машина стояла так близко от стены гаража, то как он мог выйти со стороны водителя? А если она стояла так близко от бака, то как он мог выйти с другой стороны?

Лэниган удивленно посмотрел на рабби.

— Но вы уже ответили на этот вопрос. Вы доказали, что бак не был препятствием.

— Он не был препятствием для машины, но был препятствием для Хирша.

Лэниган не мог скрыть раздражения.

— Черт возьми, рабби, уж что-нибудь одно: вы сказали, что пустой пластиковый бак не являлся препятствием, а теперь заявляете, что являлся.

Рабби кивнул.

— Именно так. Он не мешал человеку, который вел машину, но мешал Хиршу, который собирался опустить гаражную дверь.

— Почему? Ему достаточно было отпихнуть его ногой.

— Но он этого явно не сделал, потому что когда вы обнаружили Хирша и сделали свою фотографию, бак стоял на месте.

— Я не уверен, что понимаю, к чему вы ведете, — сказал Лэниган.

— Я тоже, — добавил Бим.

— Очень хорошо. Хирш заводит машину в гараж. Он не может выйти со стороны водителя — некуда. Поэтому он выходит со стороны пассажира. Он откидывает с дороги бак, идет к входу и опускает дверь. Прекрасно! Потом он возвращается на переднее сиденье машины и при этом проходит мимо бака. Что он делает? Ставит бак на прежнее место? Зачем?

— Действительно, зачем? — воскликнул Лэниган. — Может, он в первый раз оттолкнул его так сильно, что бак перевернулся и… Нет, это тоже бессмысленно. — Он взглянул на рабби. — Черт, мы знаем, что он не мог выбраться из машины с водительской стороны. Это мы знаем точно: это физически невозможно. А теперь получается, что он не выходил и с другой стороны. Но выйти из машины можно было только двумя способами, значит…

— Давайте-давайте, продолжайте. Если он не выходил ни с той, ни с другой стороны, значит, он вообще не выходил из машины. Но гаражная дверь была опущена — значит, ее опустил кто-то другой. И по всей вероятности, этот человек и был водителем. А Хирш сидел на месте пассажира, потому что он и был пассажиром. Что, в свою очередь, может объяснить, каким образом человек, выпивший пинту спиртного, сумел проехать на своей машине десяток миль и поставить ее в гараж: с этим не было проблем, потому что он не был за рулем — его везли. И когда они заехали в гараж, водитель — человек намного худее Хирша — вышел из машины с водительской стороны, опустил дверь гаража и ушел. И Хирш ничего не мог поделать, потому что он был либо слишком пьян, чтобы понимать, что происходит, либо — что более вероятно — уже мертв.

Лэниган уставился на рабби.

— Но это же убийство!

Рабби кивнул…

Час спустя они все еще обсуждали эту версию.

— Это безумие, рабби.

— Но это соответствует всем фактам. Есть очевидные возражения против версии самоубийства и не менее убедительные доводы против смерти в результате несчастного случая, но против убийства нет никаких логических доводов. Наоборот — убийство объясняет все.

— А я-то думал, что мне все ясно, — удрученно сказал Лэниган.

— Вы доложите об этом окружному прокурору? — спросил рабби.

— Сразу я не могу. Я должен сначала все проверить.

— Как проверить?

— Мне надо поговорить со своими ребятами: может быть, они не сразу сделали фото, когда подняли гаражную дверь; может, сначала обошли машину… не знаю, но у меня куча вопросов, — расстроенно сказал Лэниган. — Черт, мне нужны какие-то законные основания. Я не могу пойти к прокурору, а он — к следственному жюри с этим… с этими вашими софизмами, рабби. Я даже не уверен, что смогу их повторить. Мне нужно что-то определенное. Я должен представить неопровержимые доказательства того, что бак не сдвигали с места. Я должен неопровержимо доказать, что Хирш не мог протиснуться мимо этого бака. Я должен иметь точные замеры.

— Вы сказали, что Хирш был невысокого роста — пять футов три дюйма. Возможно, водитель был выше, — предположил рабби, — и положение сидения, если оно было откинуто назад, может указывать на то, что за рулем был кто-то другой.

— Могло бы, — мрачно сказал Лэниган. — Но проблема в том, что полицейский, который нашел тело, мог изменить положение сидения. А если не он, так мы, когда вытаскивали Хирша. И в любом случае сержант Джефферс, у которого рост около шести футов, должен был откинуть сиденье, чтобы привезти машину в участок, и даже если он это вспомнит, я не смогу принять это в качестве доказательства. Нет, мы там здорово напортили, конечно. Но мы ведь были практически уверены, что это либо явное самоубийство, либо несчастный случай!

— А отпечатки пальцев? — подсказал Бим.

Лэниган удрученно покачал головой.

— Мы не снимали отпечатков. Какой смысл? Патрульный, который его нашел, открывал дверцу машины, да и потом мы все там толклись, когда вытаскивали его наружу. Все отпечатки должны были быть на ручках дверцы, на руле и на переключении передач, и все они уничтожены.

— А на переключателе света? — спросил рабби.

— Вы имеете в виду фары?

— Ну да, кто-то же выключил их в тот вечер.

— И что?

— Если машину отвозили в полицейский гараж днем, то не было необходимости их включать.

— Господи, правильно, рабби! Им незачем было трогать этот переключатель. Это шанс! Машина с тех пор стоит опечатанная.

Лэниган схватил телефонную трубку и набрал номер.

— Я звоню лейтенанту Дженнингсу — он у нас специалист по отпечаткам пальцев, — пояснил он. — Эбан, это Лэниган. Подъезжай через пять минут в участок. Нет, я не там, но когда ты приедешь, я уже буду. — Лэниган положил трубку. — Поедете со мной, рабби?

— Я думаю, ему лучше остаться, — сказала Мириам.

— Да, может, вы и правы. Я позвоню вам.

— Я поеду — вы не против, шеф? — спросил Бим.

— Давайте, если вы уверены, что здесь уже все закончили.