Сквозь топь и туман - Анастасия Александровна Андрианова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В пекарской стояла тишина. Илар накинул чистую рубаху, но так и остался босиком. Пахло закваской и мукой, в печи тлели угли, подброшенные с вечера, и в тепле подходило в бочках тесто для утреннего хлеба. Ни Айны, ни Мавны пока не было, а через пару часов начнут выстраиваться деревенские за свежими караваями и булками для детей.
Илар засучил рукава, перевязал волосы тесёмкой – чтоб не лезли в глаза и не падали в тесто. Растопил печь: пусть разгорается, пока он будет возиться с тестом. Запустил руки в бочку по локти и даже глубже и начал перемешивать тесто, подтягивать вверх и опускать. Лопались дрожжевые пузырьки, сильнее запахло тёплым хлебным духом, и тесто слушалось его, поддавалось умелым сильным движениям, становилось гладким и совсем не липким.
Сформовав две дюжины караваев, Илар отправил их в разгорячённую печь и отёр лоб мучной рукой. Взял корыто с другим тестом, послаще, на булки и не успел выложить на стол для вымешивания, как в дверь постучали.
– Айна? – буркнул он. – Входи.
«Чего это стучать удумала», – подумал ворчливо.
Но стук повторился. Значит, всё-таки не Айна. Илар обтёр руки об рушник и распахнул дверь.
На пороге стояла Купава с крынкой в руках. Платок почти сполз с её головы и не прикрывал густые чёрные волосы, заплетённые в свободную толстую косу, перекинутую через плечо. На бледном лице горел румянец, да и нос покраснел – от утренней прохлады, наверное. Хотя глаза были ещё чуть припухшими со сна: вряд ли Купаве понравилось вставать так рано.
– Мавна ещё спит, – сказал Илар вместо приветствия. – Проходи.
Купава мельком улыбнулась и вошла в пекарскую. Крутанулась, отряхнула от муки край стола и встала, прислонившись спиной.
– Я тебе вот молока принесла. Козу подоила. – Она протянула Илару крынку, покрытую тряпицей.
– Да не стоило. – Илар растерянно принял подарок, приподнял тряпицу и вдохнул тёплый запах. – Скоро хлеб будет готов. Хочешь, подожди Мавну тут.
Он старался не смотреть на Купаву, снова отвернулся к тесту и начал катать сладкие кругляши-заготовки для булок. За спиной послышался тихий вздох.
– Илар, – мягко произнесла она. – Мы с Мавной виделись прошлым вечером.
– Ну, вы же подруги.
Купава ненадолго замолчала, а Илар не мог взять в толк: для чего она это сказала? Разве он не знает, что они с сестрой каждую свободную минуту проводят вместе?
Руки утопали в тесте, более мягком и тёпло-золотистым от желтков и масла. Потянуть, сложить, ударить об стол. Перевернуть, потащить, сложить…
– Мавна плохо себя чувствовала. У неё… болела голова. И она сказала, что хочет отоспаться до обеда.
– Так и сказала? – Илар обернулся на Купаву через плечо. Та по-прежнему стояла, прислонившись к столу и чуть опустив голову, будто провинилась. Наверное, просто сонная…
– Да. Сказала, что устала и хочет отдохнуть. Да ты и сам подумай: все эти упыри. Она с ними уже много раз сталкивалась. Любой захотел бы отвлечься. А уж Мавна – да что Мавна? Девчонка. Я бы на её месте неделю пластом лежала, умирала от страха.
– Тогда схожу, проведаю. Может, трав каких надо. – Илар отложил тесто и протянул руку за крынкой с молоком. – Отнесу ей.
Купава испуганно вскинула голову:
– Не надо. Пускай полежит. Захочет есть – сама спустится. – И добавила уже мягче: – Дай ей выспаться, Илар. Не тревожь.
В голосе Купавы разлился мёд и рассветное солнце. Илар хмуро посмотрел на свои руки, испачканные мукой, и на разделённое на несколько частей тесто. Да он бы и на пустой стол уставился, лишь бы не встретиться взглядом с Купавой. Отчего-то её присутствие жгло спину, и Илар не мог понять, мешает она ему или помогает.
– Ладно, – ответил он без уверенности. – Пусть спит. Тогда зачем сама пришла?
– Предупредить. И угостить тебя. Наверняка ты ещё ничего не ел.
Угадала. Не ел – глотнул только студёной воды из той самой бочки. Он повёл плечами и украдкой обернулся.
– Не стоило беспокоиться. Спасибо.
Купава всё стояла. Молчание становилось тягостным, но Илар не знал, что ей сказать, и надеялся, что скоро придёт Айна и они смогут обсудить работу хлебной лавки так, будто Купавы тут вовсе не было.
Так и сложилось. Не успел он заплести венком все маленькие булочки, как дверь распахнулась, и Айна – как всегда собранная и деловитая – впорхнула в пекарскую. Купава тут же засобиралась.
– Ну, я пойду. Покровители в помощь. И Мавну зря не буди.
Илар хмуро покивал и открыл ставни окошка, из которого вели торговлю. Снаружи уже стояли первые покупатели.
* * *
Сзади послышались свист и топот копыт. Мавна хотела бы оглянуться, но понимала: чуть замешкается, и верёвка натянется, повалив её на землю. Если упадёт, то встать уже не получится, руки-то тоже связаны. А конь и его хозяин не станут оборачиваться и уж тем более ждать, когда она справится. О помощи и говорить нечего.
Оклик вселил в неё надежду. Вдруг тот человек окажется умнее и поймёт, что она не нежичка? Нельзя же вот так связать незнакомую девушку и тащить куда-то. Найдётся и на этого чародея управа.
– А ну-ка, кто это тут у нас? Ба-а, Смородник, да это же ты!
Их обогнал всадник, изо всех сил изображая притворное удивление. Мавна узнала его – он был в деревне вечером, тот самый чародей с тонкой бородкой и чёрными волосами, стянутыми в узел на затылке.
«Смородник», – повторила она мысленно имя своего пленителя. Тот обернулся с кислым лицом и остановил коня.
– Ирник, – хмуро поприветствовал он.
– Что же, ты завёл себе невесту? – Ирник кивнул на Мавну, хитро щурясь. Он с трудом сдерживал злорадную улыбку, то и дело сверкал белыми зубами. – Но она, кажется, не твоего рода. Вам так не положено.
– Это нежичка, – буркнул Смородник, мельком глянув на Мавну. Он постукивал пальцами по своему бедру: наверное, не терпелось снова тронуться в путь, а Мавна тихо радовалась передышке.
Ирник склонился над ней и втянул носом воздух.
– М-м… Чую нежицкий дух. Но на упырицу она не похожа. Как бы снова не ошибся.
– Не ошибусь.
Ирник спрыгнул на землю и дотронулся до лица Мавны. Его рука была в перчатке, но прикосновение всё равно получилось холодным, и Мавна вздрогнула. Он внимательно всмотрелся ей в лицо, потом осмотрел всю спереди и сзади. Потёр бородку.
– Странная у тебя деваха, Смородник. Что не то – не пойму. Но ты
