Дом Ветра (СИ) - Савански Анна

Примечание к части

Сван — [1] — лебедь (по-английски: «swan»). [2] — реальный случай атаки немцев на Лондон в 1917 году. Группа: https://vk.com/clubdubo.savanski.dupont

>

Глава 10

Забудь о прошлом; нет разлуки;

Сам бог вещает нам:

Все в жизни, радости и муки,

Отныне пополам!

Оливер Голдсмит «Пустырник».

Весна 1919.

Вильям посмотрел на Марию, что держала в руках их сына. Они были в Париже, в одном из Версальских дворцов. Скоро должна была открыться мирная конференция, и Вильям был в свите Дэвида Ллойд Джорджа. Поначалу он не хотел брать с собой семью, но в министерстве настояли, он был им нужен, вместе с красавицей женой, которая должна была помогать проводить светские вечера.

Когда о его поездке во Францию узнал Рамсей, то решил послать своих дочерей к парижским родственникам. Урсуле было необходимо перед свадьбой провести несколько месяцев в разлуке, чтобы проверить чувства, да и немного повеселиться не помешает. Диану он отправил учиться манерам, получить образование и, может быть, найти жениха. Хотя ей всего-навсего четырнадцать. Рамсей беспокоился за нее: она — ангел, это все отмечали, но еще в ней жил бесенок... Ей пора повзрослеть. А она надеялась, что, когда вернется в Лондон, избавится от угловатой фигуры и наконец-то сможет влюбить в себя Виктора Лейтона.

18 января открылась Версальская конференция, все понимали, почему французы выбрали эту дату. Когда-то, еще в XVIII веке, Пруссия объявила себя королевством, в XIX веке французы проиграли в войне, а Германия объявила себя империей. Теперь Франция жаждала крови. В день открытия конференции Жорж Клемансо заявил, что «боши заплатят за все», и, как выяснится потом, немцы и вправду заплатили.

Вильям снова посмотрел на жену. Она действительно блистала, даже Ллойд Джордж заметил ее ум и очарование. Она постоянно смеялась, и от нее исходил какой-то особенный свет. Итальянцы, французы, американцы старались обратить на себя ее внимание. Вильям этого-то и боялся — что многие начнут добиваться внимания слишком настойчиво. Политика — грязное дело, и любое средство хорошо, что бы добиться своего.

Мужчины слали ей подарки, она отсылала их обратно. Она любила своего мужа и была предана ему, до сих испытывая чувство благодарности за то, что он увез ее Ирландии; она не думала об окружавших ее мужчинах.

Он работал много. Предстояло решить массу вопросов, но все чаще он приходил к мысли, что настоящее решение приведет к еще большим бедам. Только в такие моменты Вильям ощущал: он останется здесь надолго, хотя сердце звало его обратно в Лондон, в город, по которому он порядком истосковался. Мать слала письма, он писал сухие отчеты, потому что не было иногда и минуты, чтоб ответить.

— О чем думаешь? — вдруг спросила Мария, он повернулся, улыбаясь.

— Так, ни о чем, — ответил он, подходя и беря ее руки, целуя их нежно.

— Сегодня бал в итальянском посольстве, — тихо произнесла она.

— Я знаю, но я не хотел, чтобы ты туда шла, — сказал Вильям, в его голосе была слышна ревность.

— Почему? — с пылом начала она. — Хотя я знаю, почему ты меня ревнуешь к донну Альгрере.

— Мне не нравится то, что он присылает цветы каждый вечер и пытается сопровождать тебя на каждом приеме! — выпалил Вильям.

На вечер они приехали в мрачном настроении. Донн Альгрере сразу подошел к Марии, нежно беря за запястья и целуя руки. Вильям сделал вид, что ему все равно. Мария в тот вечер только и делала, что раздаривала улыбки и получала комплименты, не замечая мрачного настроения мужа. Тот пил шампанское, стараясь хоть немного уйти от их разговора, но ничего не получалось.

Мария вышла в сад вместе с Альгрере. Он посадил ее на скамью, смотря с любовью и вожделением. Она молчала, ожидая, пока он заговорит первым.

— Похоже, нас, итальянцев, задвигают на второй план — все реже предлагают решать важные вопросы, — он был красив, хоть и намного старше.

Всем итальянцем присуща пылкость, что полностью соответствовала темным глазам и волосам, смуглой коже и выразительным чертам лица.

— Да, это точно, — подтвердила она — Три страны решают судьбы мира. Это прискорбно, но это так.

— Вы умны и красивы, — он обнял ее за талию, притягивая к себе, его горячее дыхание опалило, и она задрожала только от одного его прикосновения.

Она позволяла целовать свои губы, шею, откидываясь назад, наслаждаясь его дыханием. Где-то в голове билась мысль, что это неправильно, что оба они женаты. Зачем? Она мягко оттолкнула его.

— Простите, не надо, — пролепетала она.

— Ваш муж просто деспот, — он закурил.

— Нет, это не так, я люблю его! — она поспешно встала и ушла.

Больше она не парила, как бабочка, она испугалась себя, испугалась той, кем она могла быть, и той, кем она стала бы, если бы не охладила голову и не привела в соответствие свои чувства и разум.

***

— Вы прелестны, — произнес Оливье Рене, танцуя с Дианой.

— Не льстите мне, — ответила она.

— Но весь Париж без ума от вас, — она видела в его взгляде страсть.

— А мне что за дело до этого, — безразлично сказала она.

— Диана, вы не правы, — Оливье покачал головой.

Он был приятен ей, но она не могла забыть Виктора и позволить появиться в своем сердце новому чувству. Оливье Рене работал в военно-промышленном комплексе и поэтому был состоятелен. Они познакомились через месяц после ее приезда в Париж. Тетя Валери, сестра ее матери, решила, что этот восхитительный француз подойдет племяннице. Конечно, Диане льстило внимание, но она не принимала ухаживаний. Замуж можно было и в шестнадцать, но зачем?

Диана улыбнулась Оливье, поймав в его серо-зеленых глазах веселье, он пригладил светлые усы и тоже улыбнулся. Валери предлагала заключить помолвку, но Диана говорила, что слишком мала для этого. Только ночами она могла грезить о своем Викторе — что там с ним?..

Из писем Артура Урсуле она узнавала, что ничего не меняется. Они все также работают, и, славу богу, Виктор не собирался жениться, это было для нее как лекарство. Хотя Виктор был постоянен, он предпочитал иметь одну любовницу, нежели чем сотни девиц, что будут его разрывать на части. «Мужчина не может вечно быть один, — думала Диана, — но и он будет верным мужем».

— Диана, вы задумались, — голос Оливье вывел из небытия, заставив забыть о Викторе.

— Простите... — пролепетала она.

— Ну что вы, красивым женщинам свойственно быть в своем мире, — он поцеловал ее пальцы.

— Не говорите глупостей, — оборвала она его. — Я не настолько глупа.

— Вы тоже вместе с ревнительницами за равенство женщин? — неожиданно спросил он.

— Отчасти — да, и эти времена уже наступили. Женщины курят, снимаются в кино, не беспокоятся о невинности и уже почти свободны, — последнее слово она специально подчеркнула.

— Да вы — Невеста Ветра, — она удивлено посмотрела на него.

— Это почему же?

— Потому что ваш жених неизвестен, и вы, словно ветер, ускользаете ото всех... — он не успел договорить, как пришли Трейнджи.

— О, Мария пришла, — она встала, Оливье удерживал ее за руку.

— Кто она? Вы ее знаете? — Оливье смотрел на рыжеволосую молодую женщину, стоявшую рядом с темноволосым мужчиной.

— Это — леди Трейндж, сестра самого дорогого мне человека, — впервые она назвала так Виктора. Мария, кивнув мужу, оставив его в компании мужчин, подошла к Диане, они поцеловали друг друга в щечку. — Как у тебя дела?

— Все неплохо, мы будем здесь еще долго, а я так скучаю по Лондону, — прощебетала Мария.

— Я тоже. Как твой брат? — Мария вздернула брови.

— О, Диана, да ты влюблена в него, просто не верю. Вот это да! — Мария прикрыла часть лица веером, — Ладно, выясню, что он чувствует...

— Мария, не надо... — Диана хотела ей что-то сказать.

— Но почему не надо? Вы будете хорошей парой! Виктор — непростой мужчина с непростой судьбой, когда-нибудь он всем расскажет, я надеюсь на это, — Мария оглянулась.