Выше ноги от земли - Михаил Турбин

после лопалась и отпадала от векового кирпича, как сухая корка с недавней раны. Вечная тень, голая земля. Илья все ближе подходил к потаенному уголку, где грелась ночами собака, и уже слышал впереди себя лай.

Пес качался на передних лапах, зарывая их в землю, и облаивал бегущего к нему человека. И когда Руднев приблизился, он встал, как врытый, поднял шерсть и зарычал.

Он рычал и оскаленно чавкал, пуская тугую слюну. Руднев, увидев, как собаку выворачивает от злости, остановился. Он цыкнул, потом сказал добрые слова, пытаясь вернуть ему чувства, но пса трясло, он был готов атаковать.

– Чего это он? – спросил из-за спины Заза.

– Ну, тише… Тщ-тщ-тщ… Тише… Хороший!

Клацнули зубы. Собака отошла назад и тут же прыгнула на Илью с каким-то страшным кашлем. Руднев успел отскочить. Пес яростно выглядывал исподлобья.

– Идем! – крикнул Заза и потащил Руднева назад.

– Нет! Он там, – Илья показал пальцем на темный угол между монастырской стеной и бытовкой. Пес дернулся на поднятую руку, хлопнул пастью.

– Он же сейчас укусит!

Илья не слышал. Он пошел, куда только что указал, и пес налетел на него.

Маша видела, как зверь повис на руке и как Илья тянет его и бьет по морде. Пес перехватывает, извивается рыбиной, тащит, кусает опять. Опять, и в то же место. Заза скачет возле. Чего он скачет? Чего скачет?! Илья спотыкается, падает. Окровавленный халат с треском тянется за мордой.

Маша крикнула как-то остро, по-детски, так что сама не узнала свой голос, и, стоя в двадцати – тридцати шагах, не могла больше шевельнуться.

Илья поднялся до того, как пес успел хватить за шею. Но тот прыгнул, стараясь достать выше. Илья ударил ногой, без сил – силы куда-то вышли. И тут же заметил краем, как на собаку с неба летит что-то тяжелое. Пес сиганул вбок. Еще один хлопок сверху. Пес взвизгнул, перекатился. Поглядел обиженно и больно в сторону, откуда падали на него удары. Над ним, в третий раз замахнувшись лопатой, стоял Заза.

– Хватит, – попросил Илья.

Заза вытянул лопату перед мордой пса. Тот тяжело дышал и следил все тем же беспомощным взглядом, как раненый человек подходит к месту, которое он так яростно охранял, как он сгибается и заползает в щель под косой стеной.

– Пусти! – прокричал Илья в заваленную досками темноту. – Ася, пусти, пожалуйста!

Он вытащил на свет мальчика. Где-то под локтем жгло, и рука не держала. Руднев перехватил ребенка здоровой рукой и уперся спиною в стену. Он огляделся. Бырдин был уже здесь, он держал коленом собаку и кругло таращился на Илью. Заза, бросив лопату, шел к Илье на помощь. Маша, увидев мальчика, тоже спешила навстречу. Все что-то говорили ему, и он не мог понять, чего они хотят. И когда Маша протянула руки, чтобы забрать Костю, Руднев только крепче прижал малыша и пополз вдоль стены, рисуя на белом алый пунктир. Его била дрожь, и он повторял свое: «Не дам. Не дам».

– Илюш? Илю-ю-юш! Руднев кивнул. – Ну ты как? Руднев жевал слюну и уворачивался от взгляда заведующего. Вправо-влево. Глаз его, мутный, раздраженный, то ходил по стенам, то закатывался от слез. Он сидел с перевязанной и туго стянутой бандажом рукой. Из повязки торчали синие пальцы. Руднев пошевелил ими, под бинтом стрельнуло.

– Вот, попей.

Руднев взял из рук заведующего стаканчик. Пластик затрещал. Вода плеснула. Илья влил в себя остатки.

– Как себя чувствуешь, герой? – повторил вопрос Матвей Адамович.

– Отлично.

Илья высосал из мягкого стаканчика капли.

– Ну хорошо. Мне Мария все рассказала. Это моя ошибка. Она давно жаловалась на эту псину.

Илья замотал головой. Но сказать – ничего не сказал.

– Мы ее того… Не дело это, правда. А ты – герой. Домой сам дойдешь?

– Я в норме.

– Может, такси вызвать?

– Нет-нет. – Руднев привстал. – Пойду работать.

– Слушай, ты уже сегодня отработал за всех. Давай домой. Выспись. Подлечись. Ага?

– Только мне б халат…

– Все будет. – Беседа начала утомлять Матвея Адамовича, год назад у них уже был подобный разговор. Тогда Руднев действительно потерял хватку, и заведующий считал, что перерыв пойдет ему на пользу. – Все будет, но не сегодня. Давай я дам тебе пару неделек на отдых? Куда с такой рукой? Ты когда последний раз в отпуске был?

– Я в отпуске сдохну.

– Ну-у-у, – завыл заведующий. – Брось такие мысли. Как раз отдых тебе и нужен!

Пошатываясь, как пьяный, Руднев пошел к выходу.

– Вы помните, чем кончился мой прошлый отпуск?

Теперь Илья понимал, что заведующий по-своему прав. Сам он почти не помнил те дни, словно на время его голову сняли с плеч и закопали в сыром углу за больницей, где, кроме плесени, ничего не растет. Но тот «отпуск» – он лишь усугубил состояние. День за днем Руднев перебивал похмелье сладким чаем или кофе… Какие, боже, глупые напитки. Шел куда-то, просто чтобы почувствовать ноги, потом возвращался в пустую квартиру и опять пил до отключки.

– Просто займись чем-нибудь. Найди занятие, – придумал Матвей Адамович.

– Мне нужен халат.

Заведующий встал. Он помрачнел, и стало ясно, что он готов говорить прямо.

– Ох, ну что ж с тобой… Ну что ж с тобой делать… – Матвей Адамович цокнул языком. – Я не могу тебя сейчас оставить. Твое поведение вызывает серьезные опасения. И не только я боюсь за тебя. Коллеги вон тоже беспокоятся. Илюш, твое состояние, оно… Оно сегодня не соответствует работе врача, – наконец подобрал он.

– Вы меня выгоняете?

– Ну ты что! Никто тебя не выгоняет! Со всеми бывает. Я уверен, это временная слабость. Я сейчас дам тебе телефончик. Просто позвони. Хороший мужик. Свой. Расскажи ему все, что тебя беспокоит.

Заведующий плюхнулся на стул, стал рыться в записной книжке. Очки его, как колесики, покатились вниз, он остановил их кончиком носа. Переписал телефон на стикер и отдал Рудневу.

– Чтоб ты знал, он свой – звони и скажи, что от меня, – шепотом приказал Матвей Адамович. – Частный специалист. Очень опытный.

Руднев взял записку.

– Матвей Адамыч?

– Да, Илюш?

– Собаку не убивайте. Она просто защищала детей.

– От кого?

– От всех нас, – ответил Илья.

Фанера в окне добавляла тепла и уюта. Казалось, что это снаружи темно, что пришел вечер. В сумраке горела настольная лампа. Под ней сидела Маша и катала по столу модельку скорой. Руднев накинул пальто, потом подошел к ней и коснулся губами макушки.

– Я пошел, – сказал он и погладил. – Не плачь.

– Что сказал Адамыч?

– Дал телефон психиатра. Видимо, без его одобрения назад не