О времени и о себе. Рассказы. - Алексей Нелюбин

— Он засмеется — все хохочут, нахмурит брови — все молчат. После четвертой все вдруг дружно засобирались и стали отъезжать. Была команда секретаря обкома.

Стремянка для главы правительства

Помните время, когда по инициативе Н. С. Хрущева сормовский пролетариат проголосовал за консервацию облигаций Государственного займа на 20 лет? Все помнят.

Бывая в командировках в других областях, я частенько слышал упреки в адрес сормовичей, что пошли на поводу главного заводилы, вырвали у каждой семьи энную сумму из скудного семейного бюджета.

В тот визит в наш город Никита Сергеевич не захотел приземляться на гражданский аэродром в Стригино, а предупредил через областное начальство, что посадка будет на аэродроме авиационного завода. Срочно начали строить асфальтовую дорогу от аэродрома с выходом на Московское шоссе. Пятьсот метров построили за одни сутки, но она не потребовалась. Не пожелал по ней ехать глава государства. Изъявил охоту ехать через завод, поближе к Сормову. В день, назначенный для встречи, часа за два до посадки самолета высокого гостя приземлился самолет ИЛ-18 с охраной и обслугой. Зарулили на стоянку. Открылся пассажирский люк, показались люди. Наша команда подкатила трап-стремянку, а он оказался на целый метр ниже двери. Заводчане никогда не принимали на своем аэродроме большие самолеты, поэтому подходящей стремянки не нашлось. Технический состав самолета спустил свою узенькую металлическую лесенку.

«Вы что? И Никиту Сергеевича будете спускать по этой лестнице? — кипятился старший прибывшей группы. — А он через два часа на таком же ИЛ-18 будет здесь!»

Какой переполох начался! Одни предлагают подварить дополнительные ножки, другие сделать срочно новую, но, прежде чем пустить на нее главу правительства, она должна пройти испытания. Казалось, выхода нет. Телефоны затрезвонили у директора завода, у секретаря обкома. Но тут кто-то из наших технарей подал умную мысль. Срочно ехать в Стригино и там выбрать, какую нужно. Но кто даст? К кому обращаться? Старший скомандовал: «Срочно легковую и грузовую, я поеду сам. Мне дадут!».

Время неумолимо приближалось. Вот уже летно-навигационная служба сообщила, что в Москве самолет к вылету готов. А лету всего сорок минут. Успеет ли стремянка?! Автомобили в это время неслись по автозаводскому шоссе, сопровождаемые сиренами милицейских машин спереди и сзади. По радио снова поступил сигнал. Самолет ИЛ-18, на борту которого глава правительства, поднялся в воздух и взял курс на Горький. Эта служба оповещения работает четко. На заводском аэродроме для встречи собралась уйма легковых машин. Вот уже правительственный самолет на подлете, а стремянки все нет и нет. Нервное напряжение достигает предела. Директор завода и секретарь обкома о чем-то совещаются. Ищут выход. Вот если не найдут, достанется им на орехи.

А самолет уже приземлился и рулит поближе к ангарам, где столпились встречающие. Подрулил. Двигатели остановились. Открылся пассажирский люк, и тут разнеслось по всему аэродрому: «Едут! Едут!» Наступило облегчение. Машина со стремянкой на бешеной скорости подлетела к толпе. Несколько десятков рук подхватили ее и опустили на землю. Секретарь обкома, наш директор и их приближенные ухватились за стремянку и покатили ее к самолету.

А там в дверях уже показалась фигура Хрущева. Стоит и ножкой помахивает: давайте, мол, лестницу, а то прыгну. Слава Богу, обошлось! А то быть бы беде.

Дорога от аэродрома до завода, около километра, сплошь была запружена заводчанами. Завод остановился. Машины шли одна за другой, но скорость развить им мешали встречающие. Плотно обступив дорогу с двух сторон, они внимательно всматривались в лица сидящих в машинах. Вдруг кто-то узнал Хрущева и закричал что есть мочи: «Вот он! Здесь Хрущев! Ура!» Народ прихлынул, и машина остановилась. Стекло опустилось, и мы увидели улыбающегося Никиту Сергеевича. Он протянул руку и начал нас приветствовать. Мы еще громче закричали: «Здравствуйте, Никита Сергеевич!» Все хотели пожать ему руку. Но охрана свое дело знала туго. Нас оттеснили, и машины удалились.

А мы, как малые дети, еще бежали за машиной, ликуя и восторгаясь.

Вспоминая те годы и события, невольно приходишь к заключению: какое же было раболепие, слепое поклонение кумиру у всех: и у высокого начальства, и у рядового обывателя. А стремянка та еще долго маячила на нашем аэродроме, ожидая повторного визита «великого преобразователя», но не дождалась.

Челноки (Притча о лепешке)

Встретил я недавно одного моего знакомого, некогда работавшего на заводе рядом со мной. Поинтересовался, как дела семейные, как закончил вечерний институт, достроил ли домик на садовом участке. В связи с резким изменением политической и экономической обстановки в стране спросил, какое его убеждение сейчас, какое кредо жизни. И поведал мне мой молодой друг, что институт он бросил. Квартиру от завода получил и завод бросил. Домик в саду не достроил, сад на произвол судьбы тоже бросил.

— Как же ты прокорм добываешь? За счет чего живет твоя семья и есть ли она у тебя?.

— Есть, — отвечает, — двое учатся в школе, а мы с женой работаем на пару. «Челноки» мы теперь. Снабжаем «комки» заморскими товарами. А кредо моей жизни в настоящее время — только деньги, как можно больше денег. Любым способом. Деньги — это все. И молюсь я теперь только этому Богу. Вот тогда я ему и рассказал притчу о лепешке.

Жил в своей Палестине некий Арам. Жил не богато, но очень хотел разбогатеть. И явился ему во сне сам Бог в образе старичка с бородкой и сказал: «Познай учение мое, следуй ему, трудись и молись. Тогда снизойдет на тебя благодать божия». С этого дня Арам полностью отдался учению и молитвам.

Год молится, два. Друзей и родных забыл. Плодородная земля его пустовала. Арыки высохли. Много Лун обошло Землю, а богатство к Араму все не шло и не шло. Наконец, не выдержал он, выходя из храма бросил шапку о землю и молвил: «Хватит, не верю я больше святым отцам. Нет у них милосердия ко мне. Не хотят мне помочь разбогатеть!» И тут вдруг выходит из храма тот седенький старичок с бородкой.

— Что ты, свет, богохульничаешь? Не сам ли виноват, когда труд на земле променял на моление Богу? Нечего возразить Араму, но желание свое он снова повторил и добавил, что готов служить кому угодно, лишь бы быть богатым.

Тогда старичок-схимник предложил ему уговор: «Будешь делать все, что я укажу, но при этом говорить мне правду и только правду. Поклянись на святых мощах!» Охотно поклялся Арам, не ведая, что предложит ему странный старичок. А старичок-то был святой. По современному — экстрасенс, значит.

— А сейчас вот тебе три деньги, пойди и купи три лепешки. Нам с тобой предстоит дальняя дорога, надо запастись провиантом. Купил Арам три лепешки, положил их в котомку, перекинул через плечо, и они двинулись. Долго шли. Устали. Ночь застигла. Подошли к широкой бурной реке.

— Вот здесь переночуем, а завтра пойдем дальше. Давай съедим по лепешке и ляжем спать, — сказал старик. Достал Арам две лепешки, поужинали, а третью завернул в котомку, положил под голову и задремал. Одной лепешкой Арам не насытился и надумал съесть оставшуюся. Посмотрев на старика и убедившись, что тот спит, достал лепешку и съел. На сытый желудок быстро уснул.

— Вставай, раб божий! Помолимся на восход, умоемся, позавтракаем и в путь! — Разбудил его схимник. Умылись. Помолились, а завтракать-то нечем. Лепешки-то нет.

— Кто же ее съел? Не ты ли, свет?

— Нет не я!

— Кто же мог подойти к нам ночью и взять лепешку у тебя из-под головы? Ты съел лепешку?

— Нет, не я! — взмолился Арам.

— Я тебе верю, ты же дал клятву говорить правду! Через реку переправы нет. Святой старичок ступил на воду и пошел, как по льду, предупредив Арама, что бы тот ступал за ним след в след. Но оступился Арам и течение подхватило его, закрутило.

— Помоги, отец святой! — закричал Арам.

— Сознайся сначала, что лепешку съел ты!

— Нет не я! Взял схимник бедолагу за руку и вывел на берег.

Долго шли. Вдали показался Белый город. Стража на стенах. На воротах объявление: «Кто избавит от недуга царскую дочь, тому в награду пуд золота! Распишитесь!» Старичок расписался первым. Стража окружила его и повела к царю. Успел только сказать он, чтобы Арам следовал за ним.

— Можешь? — изрек грозный Царь.

— Могу! — ответил старик. — Дайте только нам отдельную комнату, секиру, купель с водой и ведите вашу дочь. В комнате он расчленил тело девушки на несколько частей и велел Араму прополоскать их в купели. А сам, помолившись, начал складывать из частей новое тело. Закончив, перекрестил, окропил, дохнул и, царевна очнулась от долгого сна. Живая, здоровая и веселая.

Обрадованный царь сдержал слово. Приказал выдать им пуд золотых монет.