Дорога превращений. Суфийские притчи - Джалаладдин Руми

Судьба

Владелец лавки в этой притче означает разум, спешащий осуществить свои намерения, исполнить свой земной долг («с утра спешивший»). «Нарядные жены» – чувственные желания – мешают ему «пройти», т. е. достичь своей цели, на что он горько сетует («вас слишком много»). Однако эмоции не зря созданы Богом: при их отсутствии теряется сам смысл человеческого существования («вас самих бы не было на свете»). Именно опираясь на сферу чувств, человек постепенно учится любви к Создателю, которая является главным предметом, преподаваемым в школе земной жизни. На начальных этапах развития душа подготавливается к этой любви путем совершенствования эмоциональной сферы.

Д. Щ.

Один купец, с утра спешивший в лавку,Попал внезапно в уличную давку.

Протискиваясь меж нарядных жен,Он был обильем их так раздражен,

Что крикнул: «Эй, очистите дорогу,Бабье! И без того вас слишком много!»

Одна из женщин кротко отвечала:«Ты не бранись, а рассуди сначала,

Не для Адама ль первая женаБыла премудрым Богом создана?

Да и притом, когда б не жены эти,То вас самих бы не было на свете!..»

...Судьбою управляя, звездный кругНам посылает столько бед и мук,

Что мы б не вынесли земных скитаний,Когда бы Бог не усладил страданий

И в непроглядной тьме земной тюрьмыНе сделал так, чтоб радовались мы!..

Два барабана

Притча образно противопоставляет духовные возможности ортодоксального «обрядоверия» (мальчик, наученный отцом барабанить, – символ духовной незрелости и слепого следования традиции) – и суфийских прозорливцев (могучая рать самого «султана», т. е. Бога, одерживающая «славные победы» в области духа). Присутствие войск султана вызывает у мальчика сильное раздражение: противники суфиев из числа мусульманских улемов (законников) нередко пытались возбудить простой народ против «еретиков», на что намекает барабанный «призыв» мальчика. Последний выбивается из сил, «чтоб не топтал верблюд отцово поле» (под «полем» подразумевается «насажденная» в народе ортодоксальная форма веры). Однако подобные усилия жалки и напрасны, ибо суфийское учение возвещает волю Самого Создателя («бьет в барабан» султана).

Д. Щ.

На отчем поле некий мальчуганСтоял и бил в свой детский барабан.

Дробь отбивал он гордо и упорно,Чтоб птицы в поле не клевали зерна.

А в этот день как раз Махмуд-султанВелел войскам идти на Индостан,

И вот близ поля выросли нежданноБесчисленные полчища султана.

А возглавлял вооруженный людБактрийский разукрашенный верблюд:

На нем сидел, чтоб в битве править станом,Огромный тюрок с мощным барабаном.

Узрев его, взъярился мальчуганИ стал все чаще бить в свой барабан —

Он в этот стук вложил всю силу воли,Чтоб не топтал верблюд отцово поле.

Тут некий воин крикнул: «Ты упрям!Не трать напрасно сил! Иль ты и впрямь

Уверен, будто барабанчик твойМощней, чем барабан наш боевой?..»

Суфий и его жена

Жена, изменяющая мужу, – образ души (сферы эмоций), «тайно» от духовно-разумного начала в человеке соединяющейся с низшими страстями. Последние олицетворяет «сосед-сапожник» (поскольку его ремесло – изготовление обуви, т. е. наиболее близкой к земле и поэтому «низшей» части «облачений» человека). Стараясь оправдать перед разумом свою «измену», душа пытается выдать ее за полезную и плодотворную деятельность – «сватовство» (таковы, например, старания ряда современных психоаналитиков представить моральную распущенность в качестве предпосылки для проявления высших человеческих способностей; в этой связи можно вспомнить также оргиастические, тантрические и т. п. секты в разных религиях).

Д. Щ.

Домой вернулся суфий в час дневной,Когда любовник был с его женой.

Не возвращался прежде он так рано,Да что-то весь последний месяц странно

Вела себя жена – он замечал.И, возвратясь, он в двери постучал.

Сосед-сапожник в страхе заметался:Он ни на миг бы в доме не остался,

Да как же скрыться? – Дверь всего одна!Металась и неверная жена:

Порой черпальщик, даже и проворный,Расколет свой кувшин на речке горной...

Ах, на раздумья времени так мало...И тут она хватает покрывало

И накрывает с головы до пятЛюбовника... Но даже беглый взгляд

Верблюда распознает, хоть ковромЕго укрой... Впуская мужа в дом,

Она ему подмигивает: «В обаГляди: у нас тут знатная особа,

Ее ты лишним словом не задень!Она явилась к нам в счастливый день,

Пришла, чтобы устроить сватовство —Взять нашу дочь за сына своего!»

А муж: «Какой там брак? Какие сваты?Ведь мы не родовиты, не богаты.

Мы им не ровня. И не вправе медьСвоим супругом золото иметь!»

Жена в ответ: «Что ж, я ей говорила,Что нас богатством жизнь не одарила,

Но не богатство – сватовства причина:Она пришла устроить счастье сына,

А счастье в том, чтоб у него женаБыла честна, стыдлива и скромна!»

Тут громко муж ответил: «Правда в том,Что тесен, пуст и неказист наш дом,

Без тайн и тайников: все видно сразу,Секреты наши все доступны глазу.

У нашей госпожи мечта одна:Невестка ей достойная нужна!

Чтоб в качествах невестки убедиться,Пусть наша гостья в мать ее вглядится!

Мне ни к чему перечислять заслугиСвоей стыдливой, преданной супруги,

А свойства своей матери, точь-в-точь,Как правило, воспроизводит дочь!..»

...От мужа гневного жена-блудницаПыталась хитрым словом заслониться,

Но все слова – напраслина и бред,Когда поступок громко вопиет!

Халиф Омар и вор

В этой притче лукавый нафспредстает в образе вора, а Божий суд над ним олицетворяет халиф Омар. Греховный эгоизм – врожденная и неотъемлемая черта нафса, и поэтому его ссылка на то, что он, якобы, «пал впервые», отвергается как неубедительная. Не спасает его и попытка переложить свою вину на «объективное» злое начало мироздания (Иблиса, т. е. дьявола).

Д. Щ.

Однажды в краже уличен был вор,И ждал его суровый приговор

Халифа справедливого – Омара.Но хитрый вор, не усомнясь нимало,

Что тот по доброте его простит,Сказал: «Любого дьявол обольстит, —

Я пал впервые, по вине Иблиса!»А тот ему: «Но Божий гнев излился

И на Адама, и его не спасТот факт, что согрешил он в первый раз!..»

Совет врага

«Искренний враг» в данной притче – собственный нафсчеловека: путем изучения его свойств («подай мне совет») человек начинает осознавать смертельную опасность неограниченного своеволия («когда серый волк твое стадо пасет», т. е. эгоизм господствует над всеми чувствами и стремлениями). Желая одолеть враждебность нафса,суфий вступает на путь служения Богу («другу») и получает способность уже в земной жизни испытывать блаженство общения с Ним («в аду хорошо, как в раю»).

Д. Щ.

Просил некий муж: «О мой добрый сосед,Не знаю, как быть, ты подай мне совет!»

А тот ему: «Я никогда не давалСоветов тому, с кем в душе враждовал.

Признаюсь, что издавна я, как змею,К тебе неприязнь в своем сердце таю.

Неужто же друга вблизи тебя нет,Который бы дал тебе добрый совет?

А я – не советчик: при тайной вражде,И взгляд мой недобр, и совет мой – к беде.

Подумай, пребудет ли в целости скот,Когда серый волк твое стадо пасет?

Коль с другом ты жизнь разделяешь свою,Тебе и в аду хорошо, как в раю,

А если врага повстречает твой взгляд,То сразу и рай превращается в ад...

Познав же любви высочайшую суть,К любимому ты безразличен не будь.

Постигнув законы, что правят людьми,Всё другу отдай – у себя отними.

Тогда избежишь ты сомнений и мук,И в горе советом спасет тебя друг!»

Ответил сосед: «Не поверю никак,Что так говорящий – не друг мне, а враг!

Ведь я узнаю? из беседы с тобой,Что скажет и другу отнюдь не любой.

Честна твоя речь и исполнена благ:Чем друг-лицемер, лучше искренний враг!»

Жемчужина