Моя дикая страсть (СИ) - Гром Юля

Отшвыриваю чемодан с ее вещами, стоящий на проходе, и захожу в спальню в тот момент, когда она подскакивает от раската грома с постели, подбегает к окну и закрывает его. Замирает, почувствовав меня за спиной. Подхожу вплотную и кожей ощущаю, как ее накрывает паника. А глаза все равно горят обидой и страхом. Веду пальцами по ее ледяной руке, сжимаю тонкую кисть. Надеваю медленно кольцо на безымянный палец и надавливаю с силой, так что она жмурится от боли.

— Это кольцо я надел на твой палец, и только я могу его снять, — выделяю каждое слово, вколачивая ей в голову. — Если еще раз ты его снимешь — пожалеешь. Ты Марина Юксель, моя жена. Будь добра с гордостью носить кольцо, надетое мною.

Когда отпускаю руку, она трет палец. Больно тебе, девочка, мне тоже не особо приятно после твоих выходок. Дергаю на себя и разворачиваю, заставляя смотреть на себя в зеркало. Она не сопротивляется, лишь быстро моргает ресницами.

— Запоминай, моя дикая девочка. В этой комнате ты можешь со мной спорить, отстаивать свою точку зрения, перебить все вазы, проявлять эмоции как ты хочешь, когда мы наедине, — меня трясет от злости.

Она опускает голову вниз, не выдерживая моего свирепого взгляда. Я перехватываю ее за подбородок и заставляю смотреть на наше отражение.

— Но, когда вокруг есть посторонние люди, ты не споришь со мной, не повышаешь голос и не перечишь. Я не пацан мелкий, чтобы ты меня как строгая мамаша отчитывала при моих людях, — жена смотрит настырно, испепеляя зелеными глазами, и жадно хватает ртом воздух.

Веду носом по ее тонкой шее, вдыхаю пьянящий аромат ее кожи и страха. Сумасшедшее сочетание.

— Что же ты молчишь, Дикая? Скажи, глядя в глаза, что ненавидишь меня, — сжимаю ее тело в тисках. Марина дергается, извивается в моих руках. Бесполезно, не отпущу. Тонкая лямка ночной рубашки спадает с плеча, оголяя ее грудь. Я нагло пожираю в зеркале ее отражение, пока она продолжает вырываться.

— Ненавижу тебя, ненавижу. Сто раз могу повторить, — выплевывает каждое слово и нервно кусает губы.

А меня ведет от ее сопротивления. Вместо крови по моим венам течет адское возбуждение. Как вампир впиваюсь в ее шею зубами. Сжираю все ее чувства и хочу еще.

Зажимаю ее запястье, чувствую сумасшедший пульс под пальцами, выдающий ее страх. Становясь еще пьянее от ее аромата, которым пропитался с ног до головы, начинаю плохо себя контролировать. Меня уже не остановить.

— Значит, к Рюзгару хочешь? Да? — повторяю, стискивая зубы.

Глава 36

Трусь возбужденным пахом об Маринкину сочную задницу, как прыщавый юнец, готовый спустить в штаны.

— Да, представь себе. Его хочу, а тебя больше нет. Отпусти меня, хватит лапать, — она поправляет упавшую лямку и впивается ногтями в мои ладони в жалкой попытке освободиться.

— Маленькая лгунья. Предлагаю проверить, как сильно ты меня не хочешь.

Задираю подол, рука ныряет под тонкое кружево.

— Прекрати, Батур, — на мгновение жена замирает, а я раздвигаю коленом ее ноги шире. Погружаю в нее палец.

— Батурр, — рычит то ли от удовольствия, то ли от злости.

— Ты так сильно меня не хочешь, что вся течешь.

Вынимаю палец и показываю Марине, как он блестит от ее возбуждения. Ошалело распахивает глаза и пытается что-то сказать.

— Открой ротик, маленькая, — как только она подчиняется и разжимает губы, я провожу по ним влажным пальцем, размазывая возбуждение.

— Сладкая моя обманщица, очень сладкая.

— Отпусти меня, не хочу тебя, — голос переходит на крик.

Нависаю над ней и хватаю за волосы. Заставляю смотреть в глаза. Впиваюсь в губы и начинаю целовать как одержимый. Толкаюсь, прижимаясь возбужденным до предела членом к ее животу. Изнемогаю от жуткого желания избавиться от одежды и войти в нее. Не в силах оторваться от распухших губ, продолжаю ее целовать. В глазах плывет, когда чувствую, что Марина начинает отвечать. Неосознанно качает бедрами. Кладу ладони на ее ягодицы, судорожно сжимаю мягкую кожу.

Беру ее на руки, не обращая внимания на протесты и попытки вырваться. Бросаю на кровать, она утопает в мягких перинах. Сажусь на нее сверху. Один рывок, и отлетают последние пуговицы с рубашки. Мне как можно скорее необходимо почувствовать ее. Кожа к коже. Разрываю тряпку на ней. Марина испуганно охает. Члену становится невыносимо тесно в штанах. Лихорадочно начинаю расстегивать ширинку и вгрызаюсь в затвердевшие соски.

— Я же просил не провоцировать, Дикая. Сама напросилась. Теперь не жалуйся.

Посасываю сладкие губы, ныряю в ее рот языком. Она мычит, извивается подо мной змеей. Спускаю штаны вместе с боксерами. Марина замирает, тяжело дыша, и, не отрывая глаз, смотрит на меня. Хочу чувствовать ее, слишком долго я себя сдерживал.

— Не надо, не трогай меня. Я не хочу, — шепчет, прогибается, откидывая голову.

— Я тоже не хочу больше твоих провокаций и истерик, — голос становится хриплым.

Царапаю щетиной ее нежную кожу, оставляя красные отметины.

— Отпусти меня, — бьет меня в грудь кулаками, вырывается, только сильнее меня распаляя.

— Довольно, — рычу, теряя терпение.

— Ты мне не нужен после других девок, — кричит со злостью. — Силой возьмешь?

— Не было после свадьбы никаких девок. Потому что все мысли только о тебе, зараза, — хрипло шепчу на ухо, лихорадочно целую плечи.

Одной рукой я фиксирую Марину, держа за горло, второй вожу членом между ее мокрых складочек. Марина закатывает глаза и слегка подается вперед, еле заметно, но я все чувствую. Резко вхожу в нее, вкладывая в движение всю ярость и похоть.

— Ах, сволочь, ненавижу тебя, — вскрикивает Дикая, выгибается и сжимает пальцами одеяло. — Я не хочу так.

— А как ты хочешь? По-хорошему ты не понимаешь, значит, будет только так. Жестко и грубо.

Начинаю вколачиваться в нее. Она шире раздвигает ноги. Кусает нижнюю губу.

— Какая же ты узкая, — вдалбливаюсь сильнее, жестче, но звериный голод не проходит. Мне мало.

Как же в ней горячо и влажно. Она начинает дрожать, громче стонать, уткнувшись в мою грудь. Спина горит огнем, когда Марина впивается ногтями и с нескрываемым наслаждением царапает меня. Ее губы кричат проклятия, а руки сильнее обнимают. Наш секс похож на поединок. Она плотнее сжимает ноги на моей пояснице.

Переворачиваю ее на бок, пристраиваюсь сзади. Ласкаю клитор. Она все так же шепчет проклятия в мой адрес, а когда останавливаюсь, умоляет, чтобы продолжал. Сжимаю ее горло, целую мокрую шею и утыкаюсь носом в затылок. Когда слишком долго терпишь, ограничиваешь себя и подавляешь желание обладать единственной и самой желанной женщиной, твои стоп-краны летят к чертям в одно мгновение, а ревность на грани безумия сводит с ума. Алкоголь и дурманящий аромат ее кожи развязывает мне язык.

— Что ты делаешь со мной, Дикая. Я же забываю ее, в моих мыслях только ты, — мощный толчок, ее протяжный стон.

— Я уже не помню ее голоса, потому что слышу только тебя, — еще толчок, ее рваный крик.

— Я больше не чувствую ее запах. Потому что твой аромат въелся в каждую мою пору.

— Батур, Батур, — она кончает, выкрикивая мое имя и захлебываясь эмоциями.

Простыни под нами мокрые и смятые. Тяжелый воздух в комнате наполнен нашим возбуждением. Член сильнее твердеет, когда я чувствую, как ее мышцы сжимаются. Перекатываюсь на спину и притягиваю к себе жену. Чувствую, как по ее бедрам течет сперма.

— Мне в душ надо, — дергается она и пытается встать.

— Спи так, хочу, чтобы пахла мной, — накрываю нас одеялом и крепче сжимаю ее в объятиях. Дыхание медленно приходит в норму. Дикая больше не вырывается и не сопротивляется мне.

— Мариш, подумай о контрацепции. Дети нам не нужны, — знаю, что этими словами делаю больно, но по-другому нельзя.

Глава 37

Проснувшись от невероятной жары и тяжести во всем теле, не могу пошевелиться. На мне лежит Батур, обнимая за талию. Вздохнуть полной грудью не получается, даже не из-за крепких объятий мужа, а скорее из-за воспоминаний о минувшей ночи, обрушившихся на меня после пробуждения. Где и с кем был муж? Что за женщина звонила ему и просила о помощи? О ней ли он говорил во время секса? Чем больше я узнаю Батура, тем больше вопросов у меня появляется. Он вернулся взбешенным, пьяным и с разбитыми костяшками. Его яростный взгляд внушал страх и заставлял замирать сердце. С порога накинулся на меня. Мужчина, который только что вернулся от любовницы, не будет с таким голодом набрасываться на жену. Тогда где и с кем он был?