Алмон - Галина Полынская

— Да ее не видно почти! Я ее не заметила!

Вездеглазый Амаюн прошел сквозь стену. Возникла сумрачная комната, освещенная едким светом шаров, висящих в воздухе.

— Ну, вот и Анаис, — прошептал Сократ, словно боялся, что его услышат во Дворце.

— А там… — обмерла Терра, — смотри, там же… рядом с нею…

— Алмон, — ядовито закончил Сократ. — Что, не ожидала, да?

— Но… как же так? Он же мертв!

— Прибыл обратно! По распределению! Хорошего человека, Терра, не так-то просто убить! Так, ну-ка, что тут у нас…

Толстяк внимательно всматривался в плавающую картину. По пояс голый Алмон сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Выглядел он устрашающе: сильно поседевшая шевелюра спутанной гривой падала на лицо, корка запекшейся крови на шее, перебинтованное запястье… Глаза полуволка были закрыты и, если бы не мерно поднимающаяся и опускающаяся грудь, можно было бы подумать, что он мертв. На кровати, подложив ладонь под щеку, лежала Анаис в рваном платье, с перебинтованным плечом.

— Выглядят ужасно, — пробормотал толстяк. — И чего они все в крови? Неужто над ними издевались…

— Алмон… не могу поверить. Интересно, а Глаз Идола все еще у Анаис или нет?

— Ты больше ни о чем другом думать вообще не способна? Можешь увеличить изображение?

Терра подвела Амаюн поближе к девушке и полуволку. Она рассматривала их измученные лица и никак не могла поверить в то, что это действительно Алмон.

— Эх, Терра, Терра, — вздохнул Сократ, — негодяйка ты крылатая. Посмотри, и твоя вина там сидит, рядом с ними.

— А что я? Что я?

— Изумления моего не хватает! Неужели совести хватит сказать, что ты ни в чем не виновата?

Вдруг, будто бы услышав этот разговор, Анаис открыла глаза и приподняла голову. Взгляд ее был пустым, безжизненным, но она не сводила глаз с Терры и Сократа.

— Ты знаешь, — напрягся толстяк, — у меня такое ощущение, что она нас видит.

— У меня тоже. И это совершенно не к добру.

— Почему?

— Потому что видеть с обратной стороны Вездеглазого Амаюна могут только умалишенные.

— Ты хочешь сказать, что…

В этот момент Анаис показала на них пальцем и засмеялась сухим лающим смехом.

Патриций бесшумно отворил двери в спальню Нэскея. Взгляд Владыки скользнул по беспорядку, царившему там: разбросанные по полу пустые бутылки, разорванное оранжевое платье… Разметавшись, юноша крепко спал, обнимая черноволосую девушку. Во сне он улыбался.

— Палач, так что ты там говорил о сокровищнице Нептуна? — зевнул Дракула.

Старый вампир нежился на Центральном Дворцовом Балконе. Развалившись, он сидел в кресле, тщательно укрытый зонтом от солнца так, чтобы ни капли жгучего света не попадало на его иссушенное временем тело. Рядом, бросив покрывало прямо на мраморный пол, разлегся Палач.

— Я говорил, что неплохо бы взглянуть на эту сокровищницу. Ходят слухи, что это незабываемое зрелище, будто сокровища устилают все дно Океана.

— Ну и что? — Дракула лениво щурился на клочки зеленоватого неба, виднеющегося по краями зонта. — Зачем нам на это смотреть? Что мы, сокровищ не видали?

Палач поднялся с покрывала и, поигрывая мускулами, прошелся к белоснежным балюстрадам. Дракула с завистью посмотрел на молодого человека. «Вот сейчас, — подумал Палач, — сейчас он опять разведет нытье о том, что у него была точно такая же фигура, только в сто раз лучше, но, к сожалению, время никого краше не делает…» Но, на удивление Дракула промолчал.

— А вдруг это интересно? — пожал плечами Палач, облокачиваясь на балюстраду. — Давай просто проветримся, посмотрим. Люблю прогуляться при свете золота и драгоценностей, нравиться мне греться в их тепле.

— Жаден! Жаден не по годам! — сварливо прокаркал Дракула. — Вообще-то, путешествия я люблю, вот, помню, как-то Чингиз Хан мне и говорит…

— Слушай, опять ты со своими землянскими воспоминаниями! Надоело, в самом-то деле. Едем на Нептун или не едем?

— Ладно, едем, спроси разрешения у Патриция.

— Ага.

Палач подозвал слугу и отправил к Георгу с вопросом. Вскоре слуга вернулся с ответом.

— Ну? — подбодрил Палач, видя, что молодой человек мнется и молчит. — Что сказал Георг?

— Сказал: «пускай летят куда хотят»! — Выпалил слуга. — А еще сказал… сейчас дословно передам: «Что они там за безобразный пляж устроили прямо на Центральном Балконе? Пускай немедленно убираются оттуда».

— Все ясно, — вздохнул Дракула, складывая зонт, — свободен, ступай. Когда поедем, Палач?

— Да хоть бы и завтра, что нас держит.

Терр-Розе осторожно прикладывала лед, обернутый в тонкую тряпицу, к пылающим ладоням. Сократ, под впечатлением от увиденного, наполнял бокалы.

— Можешь мне сказать, ради чего, собственно, ты все это затеял? — поморщившись, Терра поводила ледяным кусочком по горящей руке и бросила его в чашу. — Зачем вмешался в жизнь Патриция и Анаис? Ты ведь прекрасно себя чувствовал в роли хронического сплетника и всезнайки, во Дворце тоже неплохо устроился, хотя такой прохвост, как ты везде неплохо устроится, так зачем тебе все это? И можешь не рассказывать, что ты бескорыстная душка и тебе не нужен Глаз Идола.

— Боюсь, я не смогу объяснить тебе своей позиции, — Сократ протянул Терре бокал и уселся в кресло напротив. — Глаз Идола, конечно, никому бы не помешал, хотя бы в качестве сувенира. Хотя владеть таким опасным сувениром и постоянно получать кучу неприятностей… над этим еще стоит поразмыслить. Если посредством Глаза вмешаться в строение Вселенной, вот тут уж страшенная катастрофа обеспечена. Видимо, Создатели решили, что именно эта модель мироздания наиболее приемлема для нас. И кто я, собственно говоря, такой чтобы лезть своими трясущимися похмельными лапами в их творение? Если же никуда не лезть, а просто катать Глаз Идола по столу и очаровываться идеей всемирного господства, то это совсем уж пошло. Глаз не должен принадлежать ни мне, ни тебе, ни Патрицию.

— А кому?

— Идолу. В конце концов, это его личный орган зрения.

— Так зачем же ты тогда во все это ввязался? Зачем тебе понадобилась Анаис?

— А вот этого тебе, птица моя, боюсь никогда не понять.

— Отец, ты хотел меня видеть? — Нэскей выглядел свежо и подтянуто. После Посвящения и перерождения его облик приобрел захватывающую дух красоту, не свойственную обыкновенным людям.

— Да, присаживайся. Как отдохнул?

— Отлично! — юноша улыбнулся.

— Голоден?

— Пока нет.

— Хорошо, мне надо поговорить с тобой, — Патриций закурил сигару, с одобрением глядя на Нэскея. Юноша был в черно-синих одеждах, оттеняющих его яркие, светящиеся глаза. — Мне понадобится твоя помощь.