23 июня: «день М» - Марк Солонин

Не будем лениться и проделаем такой же расчет применительно к автомобилям. Итак, для всех 30 мехкорпусов (при штатной норме 5165 автомобилей в корпусе, что означает 1 автомобиль на 6 человек личного состава) требуется 155 тыс. автомашин. Для каждой из 179 стрелковых дивизий надо по 558 легковых и грузовых машин, это еще порядка 100 тысяч автомобилей. Для 10 ПТАБРов при штатном расписании 718 автомобилей на бригаду надо 7180 машин. Не забудем и горных стрелков — по штату военного времени каждой из 19 горно-стрелковых дивизий требовалось 340 машин, всего — 6460. Общая сумма составляет 269 тыс. автомобилей. В плане МП-41 записано 595 тысяч. Опять же — в два раза больше штатной потребности, потребной для укомплектования самой большой и самой моторизованной армии мира!

Трудно сказать — что изменилось бы в реальном ходе событий, если бы к началу боевых действий мобилизационный план МП-41 был выполнен. Выполнен по всем показателям, до последнего трактора и последней пары шаровар ватных включительно. У меня нет точного ответа на этот вопрос. Есть только гипотеза, предположение, что не изменилось бы ничего. Зато каждый, кто хотя бы один раз взял в руки любую книжку советских военных историков, точно знает: какой великолепный подарок сделали им Жуков с Тимошенко.

Нет и не было ни одной статьи, ни одной книги, ни одного «ток-шоу», в котором бы коммунистические агитаторы с горестным всхлипом не сообщили: «История отпустила нам мало времени. Не получившая положенного по мобплану вооружения и боевой техники Красная Армия была совершенно не готова к войне. В лучшем случае — лет через пять… Тракторами и автомашинами стрелковые дивизии округа были укомплектованы всего на 30—40 процентов… Отсутствие положенных средств мехтяги неизбежно вело к… Тяжелыми и средними танками мехкорпус был укомплектован всего на 20 процентов…» Советские (а теперь уже и российские) историки более полувека спорят — как такое могло случиться? Высказана масса версий: «Сталин был наивный и доверчивый, он поверил на слово Риббентропу… Сталин был злой и недоверчивый, он не поверил предупреждениям Зорге и Черчилля… Лапотная Россия не смогла произвести необходимое количество вооружения… История отпустила нам мало…»

Правда, о пресловутой «неготовности» советские историки рассуждают всегда в процентах. В процентах от того самого мобилизационного плана, который Военная коллегия Верховного суда пыталась представить как «вредительство», но обвиняемый генерал армии готов был согласиться лишь с тем, что в плане была написана «чушь». И что самое смешное — советские историки совершенно правы. Положенных по плану — не было. Значит, «вопиющая неготовность» налицо. Зато противник был «готов к войне» на все сто. Не открывая ни одного справочника, можете смело утверждать: 22 июня 1941 г. тяжелыми и средними танками с противоснарядным бронированием немецкие танковые дивизии были укомплектованы полностью. И бронированными гусеничными тягачами для противотанковой артиллерии вермахт был обеспечен в точном, абсолютном соответствии со штатным расписанием и мобилизационным планом. И бронеавтомобилями, вооруженными 45-мм танковой пушкой. И дивизионными пушками, пробивающими лобовую броню самых тяжелых танков противника. И реактивными установками залпового огня… Ноль в наличии, ноль по плану, процент укомплектованности — 100. Вот это и есть прославленная немецкая аккуратность и педантичность. В танковых дивизиях Красной Армии в начале войны было уже более 1500 танков КВ и Т-34. Благодаря мудро составленному МП-41 это с чистой совестью можно определить словами «жалкие 9% от штатной численности». В вермахте — ни одного танка с таким вооружением, с таким бронированием, с дизельным мотором такой мощности. В вермахте дивизионные гаубицы таскают шестеркой лошадей. И это называется «полностью отмобилизованная армия, на которую работала промышленность всей Европы». Да, не догадались Гальдер и Йодль составить мобилизационный план «по-умному», не пришло им в голову включить в штатный состав своих войск несуществующую технику, потребовать у Гитлера 4 тягача на одну пушку… Вот поэтому их советские историки иначе чем «битые гитлеровские генералы» и не зовут.

И последний штрих к обсуждению мобилизационного плана МП-41. Потребовав обеспечить такой феноменальный уровень технической оснащенности Красной Армии, будущий Маршал Победы записал в мобплан следующую фразу: «Потребность на покрытие предположительных потерь на год войны в младшем начальствующем и рядовом составе рассчитана исходя из 100% обновления состава армии». 100-процентное обновление рядового состава. За один год. За один год успешной войны — про 22 июня тогда еще никто ничего не знал…

Часть 2

«КОГДА НАС В БОЙ ПОШЛЕТ ТОВАРИЩ СТАЛИН…»

Глава 6

ГИПОТЕЗА № 1

Разумеется, когда Жуков и Тимошенко подписывали предложения по МП-41, они меньше всего думали о создании максимальных удобств для будущих поколений советских историков. Руководствовались они какими-то другими соображениями. Какими? Отнюдь не претендуя на ясновидение, я готов предложить читателям свою гипотезу произошедшего. Для самых невнимательных повторю еще раз — гипотезу. Это не есть достоверный факт. Достоверные факты были приведены в предыдущих главах. В настоящей (и следующей) главе я лишь делюсь своим субъективным мнением.

Непомерно завышенные (завышенные по отношению к возможностям советской промышленности, завышенные по сравнению с реальной численностью войск потенциальных противников, завышенные по отношению к возможности рационального использования вооруженных сил) требования мобилизационного плана МП-41, равно как и сам факт принятия в феврале 1941 г. программы широкомасштабной реорганизации механизированных войск, имеют большое «диагностическое» значение. В отсутствие прямых документальных свидетельств они позволяют высказать обоснованные предположения как о стратегических планах Сталина, так и о настроениях в высшем эшелоне военного руководства.

Но прежде всего следует четко обозначить и разделить два очень важных момента.

Первое. Наступательная направленность военной доктрины сталинского государства является несомненным, бесспорным фактом. Это — не гипотеза. Это уставная норма,

«категорически и выпукло» выраженная в первых же параграфах Полевого устава ПУ-39. «Если враг навяжет нам войну, Рабоче-Крестьянская Красная Армия будет самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий. Войну мы будем вести наступательно, с самой решительной целью полного разгрома противника на его же территории».

Второе. Наступательная направленность планов и системы боевой подготовки Красной Армии ни в коей мере не может служить доказательством агрессивности внешней политики сталинской империи. Ни в коей мере. Армия любой великой державы создается именно для того, чтобы разгромить (или по меньшей мере значительного ослабить) вооруженные силы противника. Самым эффективным способом решения этой задачи было, есть и будет наступление («только решительное наступление на главном направлении, завершаемое окружением и неотступным преследованием, приводит к полному уничтожению сил и средств врага»). Что делать потом с этим противником, с его территорией, с его материально-производственными ресурсами, с остатками его армии — это уже вопрос политики. Вопрос, для решения которого оперативные принципы ведения войны не имеют практически никакого значения. Не только агрессивное, но и не желающее ничего иного, кроме мира и спокойствия, государство должно стремиться к тому, чтобы победа была завоевана «малой кровью», с минимальными разрушениями собственной территории и минимальными жертвами среди собственного населения. Другого пути к этому идеалу, кроме решительного наступления с целью «разгрома противника на его же территории», нет. Из множества примеров, подтверждающих эту военную аксиому, приведем хотя бы один. Армия Обороны Израиля (таково официальное наименование вооруженных сил этого государства) даже и не пыталась стать в самоубийственную при имеющихся географических условиях (минимальная ширина территории страны в границах, установленных резолюцией ООН 1947 г., составляет 18 км) позиционную оборону. И в 1948, и в 1967, и в 1973 годах стратегическая задача обороны страны решалась решительными и смелыми (на грани безрассудства) наступательными действиями. Глубина ударов при этом во много раз превышала размеры территории самого Израиля. Затем, после окончания активной фазы боевых действий, достигнутое значительное ослабление вооруженных сил противника использовалось для принуждения его к отказу (сначала — временному, затем и постоянному) от агрессивных намерений. Захваченная же территория (Синайский полуостров) была немедленно возвращена Египту после заключения мирного договора.