23 июня: «день М» - Марк Солонин

Что же касается Буковины, которая даже никогда не входила в состав Российской империи (и никак не была упомянута в секретном протоколе о разделе сфер влияния в Восточной Европе между Гитлером и Сталиным), то в качестве причины, «вынуждающей» советское правительство требовать от Румынии передачи этой территории и угрожать при этом вооруженной интервенцией, Молотов 26 июня 1940 г. сослался на то, что «военная слабость СССР отошла в область прошлого, а сложившаяся международная обстановка требует быстрейшего разрешения нерешенных вопросов». После этого Молотов выразил надежду на то, что «ответ будет дан без опозданий, и если он будет положительным (подчеркнуто мной. — М.С.), то вопрос будет решен мирным путем».

Стоит отметить и то, что единственный из «уцелевших» западных соседей Советского Союза (Турция) был на самом деле очень близок к тому, чтобы пополнить список жертв агрессии. 25 ноября 1940 г. глава правительства СССР и нарком иностранных дел В.М. Молотов сообщил послу Германии в Москве графу Шуленбургу условия, при которых «СССР согласен принять в основном проект пакта четырех держав об их политическом сотрудничестве и экономической взаимопомощи, изложенный г. Риббентропом в его беседе с В.М. Молотовым в Берлине 13 ноября 1940 года». В качестве одного из условий присоединения СССР к так называемой «оси Рим—Берлин—Токио» были названы «организации военной и военно-морской базы СССР в районе Босфора и Дарданелл». При этом должно было быть оговорено, что «в случае отказа Турции присоединиться к четырем державам Германия, Италия и СССР договариваются выработать и провести в жизнь необходимые военные (подчеркнуто мной. — М.С.) и дипломатические меры, о чем должно быть заключено специальное соглашение». (4, стр. 417)

Прежде чем вернуться к обсуждению сугубо военных вопросов, остается только отметить, что вся дискуссия о «превентивной войне», которую готовил то ли Гитлер, то ли Сталин, то ли они оба одновременно, является дискуссией совершенно беспредметной. Ни сталинская империя, ни гитлеровский Третий рейх не могли — в силу агрессивного и преступного характера самих этих режимов и проводимой ими внутренней и внешней политики — готовить и вести

«превентивную войну». Два величайших преступника готовили и вели агрессивные, захватнические войны, результатом которых был захват чужих территорий, разрушение государственности других народов, грабеж, насилие и массовые внесудебные репрессии по отношению к целым группам населения (национальным или социальным) порабощенных стран. Тот факт, что большая (большая по продолжительности и числу жертв) часть войны прошла на территории Советского Союза, говорит лишь о слабости сталинского режима, а вовсе не о его большем «миролюбии».

Обратимся теперь к гипотезе № 1. Я предполагаю, что в феврале—марте 1941 г. Сталин НЕ планировал начать большую войну в Европе летом 1941 г. В противном случае он не стал бы затевать крупномасштабную перестройку армии, не стал бы расформировывать и переформировывать имеющиеся мехкорпуса и танковые бригады. Еще одним из многих показательных примеров является и грандиозная программа аэродромного строительства, утвержденная Политбюро ЦК ВКП(б) 24 марта 1941 г., в соответствии с которой на 194 аэродромах (из них 61 — в Западном ОВО и 63 — в Киевском ОВО) должны были быть построены бетонные ВПП длиной в 1200 м и шириной 100 м, подземные бетонированные бомбохранилища на 300 т и бензохранилища на 225 т на каждом. (41) В скобках отметим, что основные типы бомбардировщиков советских ВВС (СБ, Ар-2, ДБ-3ф), не говоря уже про гораздо более легкие самолеты-истребители, нуждались в ВПП длиной никак не более 500—600 метров. Для осуществления такой «стройки века» 27 марта 1941 г. было создано Главное управление аэродромного строительства (ГУАС), причем это ГУАС с нескрываемым цинизмом создавалось в рамках НКВД СССР, т.е. с изначальным расчетом на массовое использование рабского труда заключенных. Практическую отдачу от всех этих мероприятий можно было получить не ранее 1942 года. Непосредственно весной 1941 г. они лишь вносили хаос в работу промышленности, в организацию и боевую подготовку войск. Ни один разумный человек — а Сталин, без сомнения, был человеком трезвомыслящим и чрезвычайно осторожным — не стал бы затевать такой грандиозный «капитальный ремонт Вооруженных сил» за несколько месяцев до Большой Войны. Таким образом, в постоянных заверениях советской историографии о том, что Сталин надеялся и старался «оттянуть нападение Германии до лета 1942 года» есть доля истины. Правда, истины причудливо искаженной. Сталин не для того создавал крупнейшую армию мира, чтобы с замиранием сердца гадать: «нападет — не нападет, нападет — не нападет…» Сталин вел свою собственную, активную и целеустремленную политику, он не ждал нападения Гитлера, а выбирал оптимальный момент для нанесения сокрушительного удара по противнику. В феврале 1941 г. этот момент, вероятно, был отнесен им к 1942 или даже 1943 году.

Еще одним основанием для такого предположения может служить и многократно упомянутая программа развертывания 30 мехкорпусов. «Мы не рассчитали объективных возможностей нашей танковой промышленности, — горько сетует в своих мемуарах Великий Маршал Победы, — для полного укомплектования мехкорпусов требовалось 16 600 танков только новых типов… такого количества танков в течение одного года практически при любых условиях взять было неоткуда». Г.К. Жуков напрасно так прибедняется. Считать в столбик и он, и его заместители по Генеральному штабу все же умели. Соотнести план производства танков с календарным планом комплектования мехкорпусов было совсем не сложно. Что и было ими сделано. 22 февраля 1941 г. начальник Генерального штаба Красной Армии Г.К. Жуков утвердил программу развертывания мехкорпусов. Все они были разделены на 19 «боевых», 7 «сокращенных» и 4 «сокращенных второй очереди». Был установлен четкий план комплектования танками по каждому корпусу и каждой дивизии. Всего к концу 1941 г. планировалось иметь в составе танковых войск 18 804 танка, в том числе — 16 655 танков в «боевых» мехкорпусах. (4, стр. 677) Про планы укомплектования 42-го года мне ничего не известно. Учитывая, что фактически за два года (41-й и 42-й) было произведено 3911 танков КВ и 15 541 танк Т-34 (в 30 полностью укомплектованных мех-корпусах в строю должно было быть 3780 КВ и 12 600 Т-34), можно предположить, что завершение программы развертывания танковых войск по плану МП-41 было отнесено на конец 1942 или даже на начало 1943 года.

Как известно, слово «рассчитывать» имеет в русском языке два значения: считать что-либо в арифметическом значении этого глагола или же «предполагать», «надеяться», «прогнозировать». Если бы Жуков хотел сказать правду, он должен бы был просто признать, что воевать с Германией летом 1941 года он не предполагал. К слову сказать, в феврале 1941 года конкретные планы Гитлера на 1941 год не были еще известны и самому Гитлеру. Директива верховного командования вермахта № 050/41 от 31 января 1941 г. была сформулирована в самых осторожных и неопределенных выражениях: «В случае, если Россия изменит свое нынешнее отношение к Германии, следует в качестве меры предосторожности осуществить широкие подготовительные мероприятия, которые позволили бы нанести поражение Советской России в быстротечной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии». (4, стр. 576) Что же касается собственных планов Жукова и Тимошенко, то эти планы (по моему личному мнению) были направлены к максимально возможному «оттягиванию» вторжения Советского Союза в Европу. Это исключительно важный момент, и его следует разобрать подробнее.

— «Броня крепка»

— «И танки наши быстры»

— «И наши люди мужеством полны»

Вот триединая формула победы в бою, в операции, в войне. Ничуть не менее образно эта же мысль была выражена в Полевом уставе Красной Армии ПУ-39. Параграф 6 гласил:

«Самым ценным в РККА является новый человек Сталинской эпохи. Ему принадлежит в бою решающая роль. Без него все технические средства борьбы мертвы, в его руках они становятся грозным оружием».

Подвергнуть вслух малейшему сомнению готовность «нового человека Сталинской эпохи» немедленно отдать свою жизнь за дело партии Ленина-Сталина не осмеливался никто. Даже в укрытых под грифом «секретно», предназначенных только для командного состава книгах единственно возможным языком для обсуждения этой темы был такой: «Бойцы и командиры Красной Армии, отлично овладевшие передовой военной техникой, политически сознательные, полные ненависти к врагу, физически крепкие, выносливые и ловкие, прекрасно знающие военное дело, беззаветно преданные своей социалистической родине и партии Ленина-Сталина, в будущих схватках социализма с капитализмом будут творить чудеса, каких не знает еще военная история». (34)