23 июня: «день М» - Марк Солонин

Приведенные в таблице цифры — 40,9 млн. артиллерийских выстрелов полковой и дивизионной артиллерии, накопленных к 1 июня 1941 г. в Германии, и 29,8 млн. в СССР — не отражают еще всей картины. Снаряд снаряду рознь. Самым массовым боеприпасом в Германии был артвыстрел к 105-мм полевой гаубице, вес снаряда которой составляет 14,81 кг. Самым массовым боеприпасом в СССР был артвыстрел к 76-мм пушке, вес снаряда которой значительно меньше — 6,23 кг. Если от количества артвыстрелов перейти к суммированию веса снарядов, то получается, что Германия накопила 716 килотонн «полезной нагрузки» артиллерии средних калибров (от 75-мм до 150-мм), а Советский Союз — 432 килотонн. В 1,66 раза меньше. И это при том, что по числу орудий всех калибров у Красной Армии было значительное численное превосходство над вермахтом (см. гл. 2). Ситуация, как видим, достаточно парадоксальная. Общепринятым, устоявшимся в отечественной историографии является такое представление: Германия обладала огромным производственным и научно-техническим потенциалом, но была ограничена в сырьевых ресурсах, в то время как «молодая республика Советов» только-только вступила на путь индустриализации и поэтому не могла на равных соревноваться в области «высоких технологий» с германской промышленностью. На деле все было точно наоборот: Советский Союз произвел значительно большее количество несравненно более совершенных танков, обогнал Германию в количестве орудий и минометов, но при этом значительно отставал в деле рутинного массового производства боеприпасов, хотя и обладал несравненно большими запасами цветных металлов и сырья для химического производства.

Генерал-полковник (позднее — маршал артиллерии) Н.Д. Яковлев, ставший за несколько дней до начала войны начальником Главного артиллерийского управления Красной Армии, в своих мемуарах роняет такую загадочную фразу: «Прямо скажу, столь остро вставшие вопросы обеспечения войск вооружением и боеприпасами для многих из нас явились прямо-таки неожиданными. Да, ресурсы оказались незначительными. Но почему? Разбираться в этом очень деликатном, к тому же сулившем большие неприятности, деле мало кому хотелось…» (90, стр. 79)

У меня, к сожалению, тоже нет ни одного рационального объяснения причин, по которым сложилась такая странная ситуация. В любом случае товарищ Сталин в данном вопросе — вне всяких подозрений. Уж он-то понимал и настойчиво объяснял своим полководцам роль и значение артиллерийских боеприпасов в войне:

«…Артиллерия решает судьбу войны, массовая артиллерия. И поэтому разговоры, что нужно стрелять по цели, а не по площадям, жалеть снаряды, это несусветная глупость, которая может загубить дело. Если нужно в день дать 400—500 тыс. снарядов, чтобы разбить тыл противника, передовой край противника разбить, чтобы он не был спокоен, чтобы он не мог спать, нужно не жалеть снарядов и патронов. Больше снарядов, больше патронов давать, меньше людей будет потеряно. Будете жалеть патроны и снаряды — будет больше потерь. Надо выбирать. Давать больше снарядов и патронов, жалеть свою армию, сохранять силы, давать минимум убитых, или жалеть бомбы, снаряды… Нужно давать больше снарядов и патронов по противнику, жалеть своих людей, сохранять силы армии… Не жалеть мин! Вот лозунг. Жалеть своих людей. Если жалеть бомбы и снаряды — не жалеть людей, меньше людей будет. Если хотите, чтобы у нас война была с малой кровью, не жалейте мин…» (68)

И вот так на протяжении всей своей речи на апрельском (1940 г.) Совещании высшего комсостава: «Не жалейте снаряды, жалейте людей…» Не помогло. Полководцы (включая будущего Маршала Победы) планировали развернуть 30 мехкорпусов по тысяче танков в каждом, но при этом на один орудийный ствол накопили снарядов в 2—3 раза меньше, чем в нищем вермахте. Кроме всего прочего, ограниченный ресурс боеприпасов неизбежно ограничивал и обучение артиллерийских расчетов. По планам наркомата обороны в 1941 г. на практические стрельбы в войска было отпущено 1,51 млн. артвыстрелов и 0,66 млн. мин. (9, стр. 257) В пересчете на единицу вооружения (с учетом 76-мм зенитных и танковых пушек) это означает: 22 снаряда на одно орудие и 12 мин на один миномет. В год. Разумеется, число орудийных расчетов, которые должны обучаться практической стрельбе, значительно меньше общего балансового числа орудий и минометов, но и это не сильно улучшает общую картину огромной, до зубов вооруженной армии, не умеющей стрелять…

Во избежание недопонимания следует уточнить — речь идет не о том, что Красная Армия была совсем безоружна.

Более того, она и после максимально возможного развертывания военного производства (да еще и с учетом поставки порохов от западных союзников) никогда не была так хорошо обеспечена боеприпасами, как в июне 1941 г. В приведенной ниже таблице указаны наличные запасы боеприпасов, выраженные в боекомплектах на одну единицу вооружения: (9, стр. 432)

Поясним несколькими конкретными примерами и абсолютные цифры накопленных к началу войны боеприпасов.

По установленным на основании практического опыта войны нормативам (причем нормативы эти были весьма «щедрыми», немцы воевали со значительно меньшими артиллерийскими плотностями) для уничтожения всех огневых точек пехотной дивизии вермахта, занявшей оборудованную полевыми укреплениями оборону, требовалось 50 тыс. снарядов 122-мм гаубицы. (86) Накопленного к 1 июня 1941 г. запаса 122-мм гаубичных выстрелов (6,7 млн.), условно говоря, хватало на 134 дивизии. Это как раз вся армия вторжения. Разумеется, подобный «расчет» является очень грубой прикидкой, но оценить порядок величин он позволяет. За весь период Сталинградской битвы (201 день) было израсходовано 15,2 млн. мин и снарядов всех калибров, за 50 дней сражения на Курской дуге — 14 млн. (90) Перед началом войны было накоплено втрое большее количество боеприпасов (41,1 млн.), и это не считая крупных калибров корпусной артиллерии. Еще одной примечательной цифрой можно считать расход боеприпасов вермахта в ходе кампании на Западном фронте в мае—июне 1940 года. Францию и ее союзников немцы разгромили, израсходовав «всего» 88 килотонн боеприпасов. (31) Очень скромный расход. Правду сказать, французская армия и не сильно сопротивлялась… Красная Армия сопротивлялась сильнее, поэтому вермахт израсходовал на Восточном фронте 583 тыс. тонн боеприпасов всех типов. Красная Армия, как показано выше, вступила в войну, имея 432 килотонны боеприпасов полковой и дивизионной артиллерии. Не следует забывать и о том, что кроме ствольной артиллерии были минометы, пулеметы, авиационные бомбы…

Вызывает недоумение лишь принятое в СССР накануне войны распределение ресурсов между производством вооружения и боеприпасов к нему. Возможно, более оптимальным был бы выпуск меньшего числа орудий, но с большим запасом боеприпасов для войны и большим расходом боеприпасов на боевую подготовку войск в мирное время. Но в любом случае с тем количеством боеприпасов, которые были накоплены к июню 41-го, «снарядный голод» Красной Армии не грозил.

Если только эти боеприпасы существовали в натуре.

Здесь мы подходим (первый и единственный раз в этой книге) к одной странной теме, впервые (насколько мне известно) обозначенной Евгением Темежниковым, а затем развитой доктором филологических наук Б. Соколовым. Были ли в реальности те горы оружия, которые обозначены во всех докладах, отчетах, статистических сборниках, научных монографиях? Уместность такого провокационного вопроса становится очевидной из нижеследующей таблицы: (9, стр. 399—403)

Итак, официальная статистика (использован справочник Главного артиллерийского управления) свидетельствует о том, что во втором полугодии 1941 г. артиллерия Красной Армии просто не успевала расходовать имеющиеся в избытке боеприпасы. Боевой расход за шесть месяцев войны оказался (за единственным исключением боеприпасов к полковой 76-мм пушке) меньше остатка на конец года. Причем меньше не на чуть-чуть, не на единицы процентов, а во много раз. В данном случае совершенно неважно, что именно послужило причиной такого переизбытка боеприпасов — отсутствие достойного противника, или огромные объемы производства, или мизерное количество самих пушек и гаубиц, или еще что-то. Главное — это то, что фактический (лучше сказать — отчетный) остаток в разы больше боевого расхода, т.е имеющиеся в наличии орудия могут стрелять, стрелять и стрелять… Увы, сам начальник Генштаба, ставший в октябре 1941 г. командующим Западным фронтом, в своих воспоминаниях напрочь разрушает такую благостную картину:

«…Особенно плохо обстояло дело с боеприпасами. Так, из запланированных на первую декаду января 1942г. боеприпасов нашему Западному фронту было предоставлено: 82-мм мин 1 процент, артиллерийских выстрелов — 20—30 процентов… Из-за отсутствия боеприпасов для реактивной артиллерии ее пришлось частично отводить в тыл. Вероятно, трудно поверить, что нам приходилось устанавливать норму расхода боеприпасов 1—2 выстрела в сутки на орудие. И это, заметьте, в период наступления!»