Проклятая шахта.Разгневанная гора - Хэммонд Иннес

Наконец он выпрямился и закрыл сейф.

– О'кей, – сказал он.

Мы прикончили бутылку и вышли, сразу же окунувшись в густой туман. Выходя из дома, я оглянулся через плечо. Окошечко, забранное железной решеткой, в темнеющей сквозь белесый туман раме, казалось, следило за нами. А в окне нижнего этажа я заметил лицо старика, который смотрел нам вслед, прижавшись к оконному стеклу. Это было страшное, донельзя напряженное лицо. Глядя на него, я понял, что мы вместе с его сыном намереваемся разрушить то, чему он отдал тридцать лет своей жизни. Он предлагал мне двести пятьдесят фунтов только за то, чтобы я отсюда убрался.

Дом как будто бы отступил, оставив лишь призрачные очертания, а потом окончательно исчез, поглощенный туманом. Казалось, что вообще не было никакого дома, что все это мне приснилось в кошмарном сне. Воздух был неподвижный, тяжелый и холодный. Сквозь глухое бормотание моря, бурлящего у прибрежных скал, слышался отдаленный стон сирены со стороны маяка Пендин-Уоч, расположенного к северу от нас.

Капитан Менэк шел впереди по скользкой тропинке, где ползали черные улитки и торчали тощие высокие стебли папоротника, пробившиеся сквозь каменный мусор. Мы миновали старое машинное отделение – его полуразрушенная труба упирала свой кирпичный палец в белесые клубы тумана; затем прошли мимо арки – это было все, что осталось от компрессорной, – спотыкаясь о ржавеющее железо, могилы некогда работавших механизмов. Потом шли старые забои, окруженные каменными стенками, и обширные бетонные чаны, полуразрушенные морозом, в которых промывалась руда. Туман рассеивался, по мере того как мы поднимались на вершину холма. Из белесого он сделался золотистым. Между нами и солнцем оставалась лишь прозрачная вуаль влаги. Его радужное сияние слепило глаза.

Мы вышли на каменистую дорогу. Шины тяжелых грузовиков оставили глубокие колеи в тех местах, где глинистый грунт не был защищен обломками камня. Дорога привела нас к беспорядочному скоплению каменных сараев под железными крышами. Менэк вошел в ближайший из них. В углу стоял небольшой станок для заточки буров. Он взял комбинезон и протянул его мне.

– Примерь, – велел он. – Ты ведь того же роста, что и мой отец. А вот его резиновые сапоги. Они тебе понадобятся. В шахте полно воды.

Вся одежда мне оказалась впору, и, когда мы облачились в комбинезоны и сапоги, надели шахтерские каски и заправили каждый свою лампу, он повел меня к самому большому сараю, в котором находился подъемник.

Туда вели широкие ворота, и видны были следы грузовиков, подходившие к самому подъемнику.

– Мы подгоняем грузовики задом, чтобы не было видно, что мы на них грузим, – объяснил Менэк. Мне кажется, ему доставляло удовольствие демонстрировать постороннему человеку, как у него все работает.

Клети на месте не было. Менэк позвонил.

– Если никто не ответит, это означает, что клеть не занята, – говорил он. – Если пользуешься клетью и кто-нибудь позвонит, нужно дать ответный звонок. Там, внутри клети, есть кнопка.

Ответа не звонок не последовало, и он потянул к себе длинный рычаг. Глубоко внизу, в шахте, я услышал звук льющейся воды и через несколько секунд – тарахтение бадьи, которая поднималась наверх.

– Не слишком-то устойчивая конструкция, – сказал он. – Она работает с помощью водяного колеса. Потяни рычаг в эту сторону, и клеть идет наверх; потяни в другую, и она пойдет вниз. Совсем как у Робинзона. Однако работает. Отец не желает ею пользоваться. Предпочитает лестницу. Клеть двигается медленно, но у нее большая мощность, а нам именно это и нужно, принимая во внимание грузы, которые нужно поднимать.

– А откуда берется вода, которая приводит механизм в движение? – спросил я.

– Из Кам-Лаки. В ней полно воды. В отличие от Уил-Гарт эта шахта глухая, выхода к морю у нее нет.

– Но ведь это же опасно, когда у тебя над головой такое, разве нет?

Менэк пожал плечами и усмехнулся. Может быть, он получал известное удовольствие, нечто вроде допинга, оттого что рядом с ним находится затопленная шахта – миллионы тонн воды над самой его головой. Впрочем, он ведь не шахтер. В этой толще, где выработки лепились одна к другой, словно соты, откуда ему было знать, какой толщины слой отделяет его от волы, наполняющей Кам-Лаки? При этой мысли кровь стыла в жилах.

Клеть поднялась наверх, и мы вошли. Там внутри были точно такие же рычаги, как и снаружи. Он потянул один из них, и мы стали медленно спускаться под землю. Время от времени мимо нас проходили небольшие отверстия в круглых стенах шахты, указывающие на входы в старые штольни. Клеть остановилась на глубине пятидесяти или шестидесяти ярдов. Воротца открылись, и мы вышли в штольню, несколько большую по размеру, чем те, что я видел раньше. . – Что это за выработка? – спросил я, когда мы вышли.

– Это в общем-то не выработка, это место служит у нас складом. – Наши лампы освещали сухие каменные стены. Пройдя несколько ярдов по штольне, он остановился.

– Вот здесь ты будешь жить, – сказал он.

– Где? – спросил я.

Он смотрел прищурившись, словно искал какую-то отметку, а потом нажал на каменную плиту, составлявшую часть стены. Плита повернулась, образовав отверстие. Я нажал на другую плиту, на ту, что была пониже, и она тоже повернулась.

– Образец искусства Слима, – усмехнулся Менэк. Мы оказались внутри камеры размером двадцать на

двенадцать футов. Там стояли три кровати, примитивная уборная, жестяные тазы для умывания и ящики с консервами.

– Здесь приличная вентиляция, а запор находится внутри, – добавил он.

Плиты были поставлены на место, и мы пошли дальше, проходя мимо других выработок, которые пересекали галерею или отходили от нее. Менэк осветил лампой крутой подъем.

– Он ведет на поверхность, – сказал он. – Но подняться можно только в том случае, если клеть находится внизу.

Штольня вскоре расширилась, образовав камеру достаточно больших размеров. Она была сплошь заставлена ящиками.

– Вот это наш склад, – сказал он.

– Спиртное? – спросил я.

Он указал на наклейку на ближайшем ящике. На ней было написано по-итальянски: «Aranci» («Апельсины»).

– Коньяк, – сказал он и тут же добавил: – Пошли вниз. Фраер и Слим сейчас будут носить остальные ящики от главного входа.

Когда мы спускались вниз в подъемнике, я все время слышал шум воды, который становился все громче. Источником шума было не только водяное колесо. Повсюду – и сверху и снизу – что-то непрерывно текло. Стены шахты блестели от воды. Их скользкая поверхность была покрыта зелеными водорослями. В некоторых местах вода просто сочилась из трещин. Деревянная рама, в которой ходила клеть, вся позеленела. Опустившись до конца, мы вышли на широкую галерею, в которой вода стояла по щиколотку. Воздух был влажный, холодный сквозной ветер доносил сюда шум моря.