Проклятая шахта.Разгневанная гора - Хэммонд Иннес

– Но все равно придется, – сказала она. – Будет странно выглядеть, если вы не останетесь.

– Но я не могу! – То, как я это сказал, было похоже на стон. Я боялся, что она уйдет и оставит меня одного. Я не хотел оставаться в одиночестве. – Она ведь любила тебя, правда? – спросил я.

– Не знаю, – ответила она. – Мне кажется, что любила. Но мне бывало страшно. У нее иногда бывал такой странный вид. Но она была добра ко мне до этого.

– До чего?

После некоторого колебания она сказала:

– До того, как убили мою мать.

Я протянул ей письмо.

– Прочитай его, – велел я ей.

– Нет, – быстро ответила она. – Я не хочу.

– Прочитай, – повторил я.

Но она стояла, по-прежнему пытаясь вырвать свою руку.

– Нет, – сказала она. Ее грудь вздымалась от волнения.

До чего доходит извращенность человеческой натуры. В этот момент, единственный из всех моментов моей жизни, я способен был любоваться се грудью, когда она чуть наклонилась, пытаясь высвободиться. Свеча упала на пол, вспыхнула на мгновение и потом погасла. В темноте мне было слышно, как по ступенькам прошлепали ее босые ноги. Затем дверь открылась, снова закрылась, и я остался в темноте в этой комнате. Вспышка молнии осветила покатый потолок, умывальник, одиноко стоявший у стены, оклеенной аляповатыми обоями. Сверкнула молния, высветив решетку на окне. Снова наступила темнота, а я все лежал, сжимая в руке письмо моей матери.

Глава 5. ШТОЛЬНЯ МЕРМЕЙД

Когда я проснулся, было уже светло. Над морем клубился туман, заволакивая все, так что видны были только развалины наземных построек шахты. Вот что видела моя мать в течение целого гола: только эту печальную картину разрушения, и ничего больше. Решетка, а за решеткой – туман. Неудивительно, что она покончила с собой. Я вздрогнул и, повернувшись, чтобы взять одежду, увидел смятое письмо, которое валялось на кровати. Я подобрал его и быстро оделся. Мне хотелось поскорее уйти из этой комнаты. Поскорее убраться из Крипплс-Из. И в то же время оставалось еще столько вопросов, на которые не было ответа. Почему ее заперли здесь наверху? Они говорят, что я не отвечаю за свои действия. Неужели она действительно сошла с ума? Какая ужасная мысль! Не менее ужасная, чем страх этой девушки, который мешал ей говорить. Что сказал тогда Фраер? Я отогнал от себя эту мысль, спускаясь по голым ступенькам лестницы в дом, где царила полная тишина.

Большие напольные часы в холле показывали четверть девятого. Девушки в кухне не было. Старуха с любопытством посмотрела на меня, подняв глаза от тарелки с овсянкой. Я прошел через кладовку и конюшни в комнаты, где размешались мужчины. В столовой было пусто и холодно. Я заглянул в следующую комнату. Там стояли две железные кровати. Одеяла были откинуты, и там никого не было. Я вышел во двор. Туман, затянувший все вокруг, заглушал звук шагов по булыжнику. Было холодно и зябко.

Я обошел вокруг дома к парадной двери. Для этого мне пришлось пройти мимо заброшенного клочка земли, где росли чахлые гортензии и наперстянка, и я с минутку постоял, глядя на остатки садика, посаженного моей матерью, Ее окно было за углом. Я сразу его увидел, как только завернул, словно оно меня ожидало. Это было маленькое мансардное оконце на скате крыши, обезображенное толстой решеткой. Я представил себе, как моя мать, бледная и печальная, день за днем смотрела вниз из этого окошка.

Туман свернулся и поднялся вверх, обнажив черную гранитную глыбу Боталлек-Хед. Затем снова опустился, закрыв все плотной пеленой. Я пошел дальше, миновав парадную дверь. Потом остановился и вернулся назад, чтобы еще раз взглянуть на надпись над дверью, проступающую сквозь облезлую штукатурку. Нирн. Это была ее девичья фамилия. Джеймс Нирн, должно быть, ее отец. В честь его она, верно, и назвала меня.

Я стоял и смотрел на эту старую вывеску словно завороженный. Из задумчивости меня вывел звук голосов. Они звучали глухо и отдаленно, но, обернувшись, я увидел толстого коротышку Фраера, который появился из тумана совсем рядом со мной. Он шел по тропинке от шахты, а за ним двигалась высокая фигура Слима Мэтьюса.

– Вы что, уже поработали? – спросил я.

– Точно, – ответил Фраер. – С полпятого, чтоб им… А что толку? Этот клятый грузовик так и не приехал.

– Какой грузовик?

– Тебя не касается какой, – ответил он. – Эти паразиты должны были приехать в шесть. – Он выглядел усталым, все лицо у него было покрыто серой пылью.

Мы позавтракали, почти не разговаривая во время еды. Фраер и Слим, казалось, были погружены в собственные мысли. Наконец я сказал:

– Когда я смогу посмотреть шахту?

– Не знаю, – ответил Фраер. – Кептэн поехал в Пензанс насчет грузовиков.

– Бесполезно, – спокойно сказал Слим. – Они боятся.

– А как же мы? – зло буркнул Фраер. – Так и будем сидеть и ждать, пока они это дело утрясут? По-моему, лучше просто скинуть все в море.

– Вот и скажи это капитану,- зло рассмеялся Слим.

– Насколько я понимаю, нам пора сматывать удочки. Не имею желания еще дальше засовывать голову в петлю.

Слим презрительно посмотрел на своего товарища:

– Предположим. Ну, смотаем мы удочки, и что дальше? Снова в бега? Лучше уж подождать, может, все и образуется.

– Тебе-то хорошо, – отозвался Фраер, – ты получишь всего два года, если тебя поймают. А я ведь не просто дезертир, на мне еще три дела, включая сопротивление при аресте, и раненый полицейский. Никакого желания не имею попадаться. – Голос у него стал совсем жалобным. – Я ведь получу по крайней мере пять. А это немало, черт меня побери.

– Пойди и расскажи об этом Менэку.

– Еще чего. Если я решу оторваться, то сделаю это по-тихому и в подходящее время. А вы не болтайте, нечего кептэну знать про мои настроения. Он просто взбесится, если пронюхает, что я надумал смыться.

– Да, – усмехнулся Слим, – не такой он человек, чтобы погладить по головке трусливую крысу.

Фраер мгновенно вскочил на ноги, щеки его покрылись пятнами от злости.

– Кого это ты называешь крысой, меня?

– Да ладно тебе, успокойся.

В этот момент мы услышали, как во двор въехала машина.

– А вот и Менэк, – сказал Слим. – Может, узнаем что-нибудь новенькое.

– Ничего хорошего не узнаем.

Выглянув в окно, я увидел, как у задней двери остановился старомодный «бентли». Из машины вышел капитан Менэк в бриджах и спортивном пиджаке поверх желтого свитера и направился прямо к дверям. В руке у него была газета. Через секунду он вошел в комнату. Его густые жесткие волосы торчали, он быстро оглядел нас одного за другим и затворил дверь.