Последний порог - Андраш Беркеши

«Милый Рени! Прошу прощения за столь фамильярное обращение, но думаю, что наша давняя дружба и мой пожилой возраст дают мне на это право. Наше знакомство насчитывает много лет, дружба между нами углублялась в те годы, когда мы только еще мечтали о новом мире, который, к нашей общей с тобой радости, стал реальностью. Темп жизни заметно ускорился, твои способности позволили тебе стать одним из руководителей рейха. Работы у тебя стало несравненно больше, бремя ответственности значительно тяжелее, а это, конечно, повлекло за собой коренное изменение твоего образа жизни. У нас почти не осталось времени обменяться мыслями, вдоволь поспорить по самым насущным вопросам сегодняшнего и завтрашнего дня, обсудить проблемы дальнейших действий, так как события подгоняют нас.

Мне иногда кажется, что мы не направляем ход истории, а лишь применяемся к нему. После долгих колебаний я наконец решил изложить свои мысли письменно, надеясь, что ты не поймешь меня превратно. Поверь, что мной руководит лишь доброе намерение довести до конца победу нашего общего дела. Однажды, еще до завоевания нами власти, ты спросил у меня, почему я примкнул к нашему движению. Чувствую, что именно теперь я должен ответить на твой вопрос, и ты единственный, кому я осмеливаюсь ответить на него письменно.

Ты знаешь, что по натуре я пуританин. Исключительной властью, которой ты обладаешь, я не пользуюсь для умножения своего имущества и охотно продолжал бы жить на втором этаже доходного дома на Розаштрассе, а не в том прекрасном помещении, которое я также получил от тебя. Должен сказать, что примкнул я к вам отнюдь не потому, что жаждал авантюр или надеялся на обогащение, твоим сотрудником я стал вовсе не поэтому. Я стал приверженцем идеи национал-социализма и остаюсь им по своему убеждению.

Ты, дорогой Рени, обладаешь не только выдающимися духовными качествами, но и исключительными физическими данными и не можешь знать, какие насмешки и унижения должен переносить человек, созданный природой уродом. Я это знаю. Еще в детстве я постоянно подвергался унижениям, а мои руки не имели силы, чтобы защитить себя. Так в чем же я мог искать самоутверждения? Мудрецы говорят, что знания дают власть. Общие слова. Власть — это имущество, это богатство. Но что должен делать человек, если его не интересует накопление материальных ценностей? Где позаимствовать ему власть и силу, необходимые для поддержания своего существования? Ему не остается иного, как согласиться с лозунгом «знание — сила». Я принял его и стал учиться. Я узнал многое, в том числе и то, что приверженцы науки без связей не могут обладать властью. Так я натолкнулся на настоящий источник власти, так сформировалось мое мировоззрение, мои убеждения, поэтому я и примкнул к вам, все свои силы и знания отдал работе в СД еще до вашего прихода к власти.

Дорогой Рени! История народов и наций сохраняет имена правителей, хотя они лишь в очень редких случаях сами направляют ход событий. Мировая история не что иное, как история «серых кардиналов», действительно направляющих ход событий. Власть всегда находится в их руках, а мудрость правителей — это всего лишь мудрость «серых кардиналов», и по-настоящему мудры не правители, а их закулисные советники. Моисей смог вывести евреев в Ханаан, потому что у него были хорошо знавшие свое дело разведчики. Если бы Иисус Навин сегодня послал из Сетима в Иерих своих разведчиков, но им не удалось бы завербовать Рахаба, евреи и по сей день бродили бы по пустыне, что избавило бы нас теперь от многих забот. Дарий не смог бы завоевать Вавилон, не будь Зофира, а Ксеркс не победил бы Леонида, если бы агент персидской секретной службы Эфиальт не открыл вовремя тропы в Анапию. Битву при Ульме выиграл не Наполеон, а ловкий разведчик Шульмейстер.

Мы, члены СД, не что иное, как «серые кардиналы». Наше призвание, цель жизни — победа нашей идеи. Однако захват власти должен привести и к изменению характера службы. Наша задача теперь заключается не в завоевании власти, а в удержании, защите и расширении ее. Я считаю, что качественного изменения не произошло, а это может рано или поздно привести к тяжелым последствиям. Барабанным боем, дорогой Рени, не поймаешь воробья. Могущество любой системы подкрепляется не только оружием, но и тайной службой. Фактор этот подтверждает целый ряд исторических событий.

Я считаю, что секретная служба рейха должна быть коренным образом реорганизована. Хочу обратить твое внимание, что теперешняя ее организационная структура выгодна нашим врагам, облегчает их подрывную деятельность, увеличивает возможности засылки их агентов в наши ряды. Партия — это государство, и наоборот. Излишне поэтому иметь государственную тайную полицию и самостоятельную партийную. Их надо объединить, этому не противоречит и то, что во главе СД и гестапо стоишь ты. Подумай о том, Рени, что единство воли многих руководителей не может быть доведено до каждого подчиненного. Мне кажется правильным и целесообразным передать СД в государственный штат и сделать ее одним из подразделений гестапо. Как начальник службы безопасности, ты, Рени, имеешь право сам подбирать себе сотрудников. Против этого и Гиммлер ничего не может возразить. Будь я на твоем месте, начальником уголовной части я бы поставил старого лиса, а начальником гестапо сделал бы Мюллера. Он хотя и не член партии, но опытный офицер полиции, боровшийся в свое время против партии, а теперь, чтобы загладить свои старые грехи, он, безусловно, будет верно и преданно служить тебе...»

Гейдрих стоял у открытого окна и смотрел на озеро. Над спокойной, сверкающей на солнце водной гладью поднимался легкий пар. Небо было безоблачным и каким-то прозрачным, издалека приближался самолет, сверкая серебристыми крыльями в солнечных лучах.

«Нет, — подумал Гейдрих, — этот человек не может быть предателем». Взглянул еще раз на письмо, но не стал читать его дальше. Человек, который до такой степени обнажает свое «я», не может быть предателем, а предложение его выглядит вполне рациональным. Он и сам, придя самостоятельно к таким же выводам, уже несколько месяцев занимался реорганизацией службы безопасности и всей полиции. Письмо Эккера лишь утвердило Гейдриха во мнении, что его новая идея перспективна. Кроме него сам Гиммлер пришел к подобным же выводам. Значит, никто не сможет утверждать, что идея о реорганизации главного управления безопасности рейха принадлежит Эккеру. Нужно, конечно, создать какое-нибудь прикрытие, но ведь целесообразность этого предложения неоспорима.

В качестве эксперимента год назад в университетском квартале при институте философии был создан сектор истории древнего мира, руководителем которого стал, профессор Эккер. С тех пор сама жизнь подтвердила правильность такого решения. Кроме Мюллера, никто не знает, что в этом институте, вернее, под его крышей работает особая разведывательная группа Эккера.

Беспокойство, однако, не улеглось в Гейдрихе и тогда, когда приехал профессор. По своей давней привычке он уселся в кресло, сделанное специально для толстого Геринга. Письмо Эккера Гейдрих нарочно оставил на столе, ему хотелось посмотреть, заметит ли его профессор и как он на это отреагирует. Эккер увидел письмо и радостно улыбнулся.

— Я снова его прочел, — пояснил Гейдрих, показывая на письмо. — Откровенно говоря, я и раньше считал его запутанным, а теперь, когда я его перечел заново, оно мне показалось еще более смутным. — С лица Эккера медленно исчезла улыбка, он склонил голову влево — большое ухо коснулось поднятого плеча. — И вообще, я уже давно хотел поговорить с тобой об этой писанине. — Слово «писанина» он произнес намеренно оскорбительным тоном и заметил, что это несколько покоробило Эккера. Гейдрих оперся о стену, на его продолговатое лицо падал свет из окна. — В этом письме, если подумать хорошенько, ты оскорбляешь фюрера, не говоря уж о том, что это касается также Гиммлера и меня.

— Ты меня неправильно понял, Рени!

— Нет-нет, я тебя понял правильно. Ты, старикан, как бы утверждаешь им, что современную историю рейха пишет не фюрер, а ты, ты единственный, «серый кардинал» наших дней. Помимо этого из письма следует, что ты, дорогой профессор, сделался приверженцем национал-социализма с целью стать «серым кардиналом», иначе говоря, с намерением со временем прийти к власти.

— Уверяю тебя, что ты понял меня превратно! — Эккер хотел было встать с кресла, но Гейдрих сделал ему знак, чтобы он сидел. — Если разрешишь... — Голос Эккера стал почти умоляющим.

— Я слушаю тебя.

— Выражение «серый кардинал» в данном случае означает не какое-либо конкретное лицо, оно относится не лично к Отто Эккеру, а ко всей службе, во главе которой стоишь ты. Не отрицаю, что себя я тоже до какой-то степени причисляю к «серым кардиналам». Я далек от того, чтобы оскорблять фюрера, приуменьшать его способности, недооценивать его историческую миссию, напротив, я считаю его исключительной личностью еще и потому, что он обладает редкой способностью выбирать себе сотрудников согласно той цели, для которой они предназначены, освобождать таящуюся в них скрытую энергию. Но ты должен понять, Рени, что настоящие и твердые столпы могущества фюрера — это вы, руководители секретной службы. Мне очень больно и досадно, что ты искажаешь мои мысли. — Профессор вытер платком пот со лба и посмотрел в неподвижное, словно каменное, лицо Гейдриха. — Я знаю, — продолжал он, — ты много раз объяснял мне, что надо строить новый мир, создавать новые возможности для немецкого народа.