Рамаяна по-русски - Олег Юдин

Так или иначе, но в миг, когда Ромыч выскочил из леса и увидел перед собой каменистый склон, достаточно круто уходящий вниз для того, чтобы быть опасным для хождения по нему, но одновременно достаточно пологий для того, чтобы камни не скатывались с него в ущелье, он ещё не слышал шума преследователей. Через сотню метров склон упирался в скалистый утёс, который возвышался над окрестным ландшафтом. Как раз посредине прямой линии между Романом и утёсом на одном из валунов, размером с хорошую тыкву, сидел Гата. Валун был заметен уже тем, что превосходил размерами своих собратьев, в изобилии рассыпанных на склоне в незапамятные времена самим Создателем Гор. Увидев князя, Гата по-птичьи непосредственно пометил камень, на котором сидел и сказал единственное слово:

– Этот.

Тропа поднималась резко вверх и, видимо, огибала усеянный булыжниками склон где-то выше. Подниматься по ней не входило в планы Романа – и он стал осторожно продвигаться по склону к утёсу. Вскоре, грязный и потный, напоминающий своим оригинальным видом водяного, вынырнувшего из трясины с неблаговидной целью напугать мирных собирателей клюквы и морошки, Роман занял место в небольшой удобной нише, выбитой дождями в теле утёса. Ниша находилась несколькими метрами выше груды камней, успешно преодолённой князем и была легкодоступна не только для ракшаса, но и для человека: к ней вела естественная дорожка, пологая, короткая и ровная, как спуск к Москва-реке от Красной Площади. Однако, напомним: чтобы добраться до этой дорожки, надо было преодолеть каменный склон шириной около ста метров, склон, каждый шаг на котором необходимо было рассчитывать, и тщательно находить место, куда ставить ногу в следующий раз.

– Уморился я что-то, – пожаловался Роман Гате.

– А ты поспи, – сказал Гата. – Я тебя разбужу.

В эту секунду из леса выскочил Кара. За ним – несколько ракшасов из тех, что были более расторопными. Преследователи на миг остановились, озираясь по сторонам.

Роман не стал выкрикивать в честь вновь прибывших приветственные слова, а просто выпустил из лука несколько стрел. Трое или четверо подчинённых Кары упали на землю, корчась в предсмертных судорогах. Две стрелы попали непосредственно в Кару – и отскочили, будто он был сделан из железа.

– Блин, больно же! – заорал военачальник захватнической армии. Далее Кара стал нецензурно пенять Роману и грозить ему кулаком.

Ромыча, если честно, неуязвимость Кары мало обрадовала. Скорее даже наоборот. Но делать было нечего – и он стал методично посылать стрелы именно в своего главного противника.

Ракшасы, глядя, как Кара извивается, уклоняясь от стрел, и почёсывается, если они в него попадали, от души хохотали и приговаривали:

– Ловко этот полурослик тебя, товарищ командарм, уделал!

– Дураки! – орал Кара. – Вы за кого болеете?

– За Канаду, за «Торонто Мейпл Ливз», – отвечали ракшасы и продолжали ржать.

Про Канаду Кара ничего не знал. Тем более – про Торонто. А уж про «Мейпл Ливз» – и подавно. Поэтому уязвлённый генерал южной армии весьма рассерженно крикнул:

– Ну всё, коротышка, ты меня достал!!

После подобного признания, да ещё произнесённого с глубоким личным чувством к адресату, генерал карательной армии разбежался – и совершил фантастический прыжок через каменный склон.

– Мировой рекорд! – закричал рефери в секторе прыжков в длину, но в эфире пошли помехи – и трансляция из Пекина прервалась.

Кара приземлился в шаге от Романа. Тот выхватил из-за спины два меча, но защититься не успел: генерал ракшасов разрубил его надвое своей именной алебардой, подаренной самим архивеликим Раваной.

– Game over, – подумал Рома, по частям падая на землю…

26. Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого не жалели…

Незыблем, словно Неба Твердь,Сражений Кодекс так устроен:любой неуязвимый Воинна Поле Битвы встретит Смерть —

и примет от Неё Крещенье.

Месть с Вероломством – как рога.Не поддавайся их влеченью!Сядь у реки, гляди: теченьеуже уносит труп врага.

Доспехов нет сильней Прощенья.

Длинномер Мишка молча поворошил догоревший костёр и сурово взглянул на братьев. Те, притихшие словно напроказившие малыши, не решались даже вздохнуть.

Наблюдая, как огонь священного Хавана пожирает жертвы, поднесённые ему с почтением и любовью, молодые люди, находящиеся в учениках у великого риши, видели не дрова, тающие на глазах и превращающиеся в жар и дым, летящие к небу. Они видели мир, пожираемый Пламенем Времени и себя в этом пламени.

Смерть неизбежна, думал Ромка. Но страха не было. Что-то должно остаться.

– Хаван принял жертву. Лишь пепел остался, – произнёс Мишка-длинномер.

– Мы и есть жертва, – не помня себя ответил Роман.

– И жертва, и жертвующий, и объект поклонения, – сказал риши. И добавил: – Нет ничего в мире, что не вместило бы Сознание.

– Значит Сознание и есть мы, – уверенно произнёс Алексей.

– И Обладатель Сознания. И Цель, – добавил Михаил.

– Я не умру, пока не достигну Цели, – сказал Роман.

– А какова твоя Цель? – сверкнув глазами, задал вопрос Учитель.

– Хаван принял жертву, – сказал Роман и улыбнулся.

27. Сагара – иллюзия

– Гнев живёт в моём сердце, мудрый Вишвамитра! Едва помыслю я о злодеяниях ракшасов Раваны, хочется мне взять лук и стрелы и стрелять до тех пор, пока ни одного из них не останется на Лике Земли!

– Гнев испепеляет душу, о, Могучий Лучник. Даже праведный гнев надо уметь Наблюдать со стороны: видеть, каковы Плоды проявления гнева. Иначе даже самые благие помыслы могут обратиться во зло – нетрудно самому превратиться в ракшаса.

– Что же делать?

– Непроявленный Гнев – Гнев Бога, Имеющего Силу Ждать. Наблюдай! И Ты увидишь как неправедные сами уничтожат себя.

– Значит, – ничего не делать?

– Наблюдай! И Ты Увидишь, как Твоя стрела Сама найдёт Цель. Как Твоя рука станет Инструментом Господа.

Выслушай, Воитель, историю царя Сагары и его бесчисленных сыновей, попавших во Власть Иллюзии.

Добродетельный раджа Сагара в знак благодарности Всевышнему за дарованные Им блага – достижение всех целей жизни, о которых раджа помышлял, объявил о намерении принести в жертву Господу коня. Ты знаешь: это – величайшая Жертва в кругу Праведных.

Лучший конь был приготовлен. Стеречь его был приставлен внук Сагары Апшумана – Великий Лучник и Возничий. Полное доверие питал к Апшумане Сагара. Но накануне дня Жертвоприношения внук раджи исчез вместе с царственным скакуном.

Жрецы возвысили голос – и слова их были требованием казни за нарушение правил богослужения, за святотатство. Таковы жрецы всех времен – Дхарма Мартанды, следующие внешним ритуалам и часто упускающие Суть Явлений.

Гневный Сагара призвал многочисленных сыновей, рождённых его младшей женой Супарной – тьма им число, и приказал обыскать всю Землю от края до края, если понадобится; перерыть всю Землю до самых Недр, если понадобится, – но Священного Коня, уготованного в Жертву Самому Всевышнему, найти! И вора найти – и доставить святотатца для казни. Будет знать, как красть у Бога!

Сыновья Сагары и Супарны отличались исключительным послушанием и благочестием. Они со всевозможным старанием бросились выполнять повеление родителя. И в этом стремились перещеголять друг друга.

Расспрашивая с пристрастием встречных о Божественной Жертве, они разорили всю Землю, видя в любом попадавшемся на пути конокрада.

Когда же выяснилось, что на поверхности Земли Жертвенного Скакуна нет, царевичи с яростным благочестием во Славу Всевышнего принялись разрывать Землю. Жители Подземных городов – наги, титаны, демоны и гандхарвы натерпелись от благочестивых до такой степени, что пришлось им искать защиты у Брахмы, иначе им грозило полное исчезновение от рук боголюбивых сыновей Сагары.

Мучители сами обрекают себя на гибель – так Изначальный устроил Вселенную-Зеркало. То, что из тебя изошло, к тебе и вернётся.

Разрыв Землю до Основания, рьяные в желании угодить отцу сыновья увидели поочередно Великих Слонов, держащих Мир на Своих спинах. Воздав Божественным Слонам почести, они приблизились к самому Могучему из них – Капиле.

Рядом с Капилой пасся разыскиваемый жеребец.

– Конокрад! Похититель Жертвенного Коня! Негодяй! Глупец! Попался! – рьяно закричали на Всевышнего боголюбивые искатели.

Не привык отвечать бранью на брань Всемогущий.

Лишь мантру ХУМ произнес он – и все царевичи, а было их шестьдесят тысяч, стали пеплом.

Так отсутствие Мудрости оборачивается для многих самоуничтожением.