Рамаяна по-русски - Олег Юдин

– Слышь, Хоттабыч! Где тут трое молодых не местных? Ромка, Лёха и Светлана? Весточка им из-за бугра!

– А вы, стало быть, почтальоны? – надтреснутым ехидным голосом ответил муня.

– Будешь прикалываться – сшибу тебя с этого пригорка, как шишку с дерева.

– Это как? – без страха осведомился старичок.

– А вот так! – объяснил Тришир – и, видимо, в целях демонстрации сказанного выстрелил из лука.

Стрела пронзила шишку на кедровой сосне и продолжила свой стремительный путь.

Старик отклонил корпус слегка в сторону, схватил стрелу в полёте, снял с неё шишку и, выколупывая орешек, не смутившись, сказал:

– Будешь швыряться чем попало – исчезну!

– Это как? – недоверчиво осведомился Тришир.

– А вот так! – сказал старик, плюнул и исчез. Только скорлупа попала Триширу в щёку.

Подтянувшиеся к месту беседы и столпившиеся под скалой ракшасы стали крошить батон на Тришира:

– Ты чё, мурдалачья твоя рожа, наделал! Где мы теперь языка возьмём?

– Товарищ главнокомандующий! Может, Тришира – тово – на ужин?

Тришир перетрусил и загомонил:

– Уважаемый! Я это… шутки у меня такие! Извини, типа! Появись! И всё будет зашибись!

– А не врёшь? – спросил непонятно откуда голос – и в нос Тришира воткнулась уже целиковая кедровая шишка.

– Не! Не врёт! – заорали обнадёженные ракшасы. – Он у нас с детства правдивый! Ещё с суворовского училища! Матом, правда, ругается, падла, но чтоб соврать – никогда!

– Ну, хорошо, – старый абориген вновь возник на верхушке скалы. – Здравы будьте, гости дорогие, нежданные-негаданные! А кто же среди вас за атамана будет?

– Я, контра-генерал Душман, брат Его Величайшего Величества Императора Рабовладельческого Юга архигосподина Раваны. А ты, сволочь такая, кем будешь?

– Перестаньте грубить, а не то насовсем исчезну, – обиделся мудрец.

– Ну, блин, дорогой ты мой! Ты чё, совсем отмороженный: генеральских шуток не понимаешь?

– Да, – согласился старик, – на звание надо давать серьёзную скидку. Вижу, что вы так от широты душевной ко мне обращаетесь. Итак, господин контра-генерал, чем могу служить?

– Дело такое, дед. Взаимовыгодное. Ты, значит, нам показываешь, где Ромка со своими дружками затихарился, а мы в ответ – тебе и твоей семье ничего не делаем!

– Предложение выгодное, – не стал артачиться старик, – но мне нужны гарантии.

– Чтоб мы все сдохли, если соврём!

– По рукам! – согласился мудрец и спрыгнул со скалы.

Пролетев метров двенадцать, он легко приземлился на ноги и произнёс:

– Мне даже интересно будет проводить вас. Стало быть, господа, знаток местных достопримечательностей готов провести для драгоценных гостей небольшую познавательную экскурсию в один конец.

– Как звать-то тебя, чучело? – улыбнулся генерал.

– Во-первых, звать меня не надо: если что – я сам прихожу. Во-вторых, имя моё вам вряд ли знакомо. Ну, а в-третьих, просто, чтобы удовлетворить ваше природное любопытство, всё же, представлюсь. Иван Сусанин, уроженец Костромской губернии, прототип героя оперы товарищей Римского и Корсакова «Жизнь за царя». Прошу любить и жаловать!

Старичок раскланялся, шаркая ножкой.

– Ладно, веди нас к Роману, – закончил торжественную часть Душман.

– Заметьте: вы сами меня попросили! – улыбнулся прототип.

Шли достаточно долго. Дорога преимущественно спускалась под горку. К вечеру вышли к болоту. Остановившись на краю топи, дедок задал вопрос Душману:

– Тут в одном месте напрямки прошмыгнуть надо будет. Так я спросить, ваш колобродь, хочу: вы сначала поужинаете, али – натощак изволите?

– Поужинать бы не мешало, – почесав мозгозаменитель, высказался генерал и объявил построение.

Быстренько оприходовав четыре десятка без вины виноватых, господин Душман распределил обязанности по кухне и обратился к присевшему на кочку старичку:

– А теперь, товарищ из местных, расскажи мне на словах или покажи на пальцах, что делать собираешься. И не думай себе, что мы такие простые и тебе удастся от нас просто так удрать.

– И в мыслях подобного не держу, душа моя! – расплылся в искренней улыбке Иван Сусанин. – Однако, осмелюсь доложить, некоторые незначительные трудности на пути к успеху, всё-таки, преодолеть придётся.

– Это какие же трудности, дед?

– Да чепуховые! Тут местечко есть одно. Слепая Елань называется. Зыбь под ногами. А за ней – остров, на котором в случае опасности народишко местный хоронится. Островок этот посреди болота стоит – и попасть на него можно только пешим ходом. Топь там жуткая. Без дна. Однако, тропиночка надёжная имеется. И тропиночку эту я знаю. Если кто-то из Леса Дундуков и схоронился, то только там. Надоть идти на остров.

– А не может оказаться так, что Роман со своими родственниками вообще из этих мест ушёл?

– Всё может быть. Однако, ты сам посуди: куда идти? Кругом – тайга. Да и зачем? Всегда на острове лихое время пережидали. Не было случая, чтоб враг туда прошёл. Место надёжное.

– А мы, значит, пройдём на остров?

– Конечно! Если захотите. Я же впереди пойду – стану дорогу указывать. Буду идти шагах в ста перед вами. Если что: бегаете вы быстрее меня, а стрела ещё пуще летит. Так что на открытом месте никуда я от вас не денусь.

– А ты не исчезнешь? Как в прошлый раз?

– Я и не исчезал: просто на скале позади меня ямка была. Вот и весь фокус.

Душман от души расхохотался.

– Ну, и хитёр ты, старик! Ладно, убедил, веди нас! Но помни: у троих лучших лучников стрелы будут наготове. Не уйдёшь, если что.

– Хорошо, твоё высокобродие. Только давай условимся: если вдруг руку вот так высоко подниму, – дед воздел прямую десницу к небу, – значит: стой! Я дальше тропу нащупываю. Там есть одно местечко, где аккуратно итьтить надо. А чтоб вы не обшиблись, я в том месте слегу позаметней воткну. И вся недолга. И просьба: ежели, стало быть, народишко на острове захватите, не убивайте сразу: двое сродственников там у меня. А вы мне давеча лично семью сохранить обещали!

– Об этом не беспокойся: уговор дороже денег.

– Ну, вот и славно.

– Поужинай с нами, старый, – Душман похлопал деда по плечу, которое ему показалось не по-старчески крепким.

Дед поморщился от боли:

– Ох, и крепка рука твоя, полководец! А за приглашение на ужин спасибо! Токмо мне, старику, окромя бобов, ничего нельзя: пост у меня.

– Богомольный, значит, – усмехнулся Душман. – Ну, ладно. А теперь не обессудь.

Генерал кликнул двоих солдат и приказал им стеречь старца, пока армия ужинает.

Ступили на топь до света.

Дед шёл впереди, держа факел в руке, чтоб идущие следом хорошо видели его.

Мох качался под ногами. Казалось, что внизу колышется море вязкого киселя. По сторонам из болота с громким бульканьем вырывались пузыри газа. В воздухе стоял смрадный запах. В темноте мерцали мёртвые, почти что незаметные огоньки – и манили бредущих, подмигивая. Однако, ноги не проваливались в топь – и армия Душмана достаточно быстро продвигалась вперёд.

Время от времени дед оборачивался и, дико хохоча, кричал:

– Всё пучком, ребятушки! Ещё немного – и мы у цели!

Идущие в первом ряду лучники держали оружие расчехлённым. Оперение стрел торчало над их правыми плечами. Для того, чтобы достать стрелу и произвести меткий выстрел, даже самому нерасторопному из них потребовалось бы не больше двух секунд.

Когда стало светать, старик, как и обещал, поднял руку резко вверх.

Передний ряд идущих – в ряду было полтора десятка воинов – остановился.

– Один момент, вашбродь! – донёсся до ракшасов ободряющий голос. – Аккурат где-то здеся. Сейчас со слегой разберёмся! А то, сами понимаете, слева – топь, справа – топь! Неровен час можно и в трясину ухнуть!

– Давай ставь свою слегу! – крикнул в ответ Душман.

– Как скажете! Без промедления, господин контра-генерал! Тут ведь дело какое: правильно вы говорите! Неча разговоры разговаривать. Дело делать надоть! Слегу, стало быть, ставить! А разговоры мы с вами, ваше сковородие, на опосля отложим! До лучших, как говорится, времён. При иных, как говорится, обстоятельствах.

– Так и ставь! Что же ты её не ставишь?!

– Уже ставлю, как не поставить? – рука старика не опускалась.

Передний ряд ракшасов стоял как вкопанный. Контра-генерал Душман слишком поздно сообразил, что надо громко крикнуть идущим позади, чтобы они тоже остановились. Задние ряды напирали. Очень много ракшасов скопилось на небольшом пятачке топи. И болотный мох не выдержал – лопнул. Вдруг, одним мгновением, почти всё воинство Душмана оказалось по грудь в болотной жиже.

Дед обратил внимание, как все три стрелка дисциплинированно успели вытащить из заготовленных колчанов стрелы. Но выпустить их в цель лучники не успели: топь сомкнула над ними открывшуюся рану чёрной воды.