Эфффект линзы - Irene

Я в полном недоумении пожал плечами.

— Да я и забыл уже… ничего страшного…

— Правда?

Я моргнул, пытаясь избавиться от того чувства холодка в животе, которое поселилось внутри после ее пламенного взгляда.

— Конечно.

— Хорошо, — Вика подошла к двери. — И… я бы хотела… я бы очень хотела, чтобы вы никогда не слышали того, что я вчера рассказала…

Я с досадой закусил губу, рассматривая рисунок на линолеуме. Ну, что ж, этого и следовало ожидать.

— Если ты считаешь, что так лучше, и ты справишься сама, то хорошо. Я ничего не слышал и не видел, — я скрестил руки на груди. — И не переживаю за тебя…

Вика закрыла лицо руками и глубоко вздохнула.

— Да, так лучше… Спасибо вам…

Я кивнул и уже ожидал, что она в ту же минуту выскочит из моего кабинета, чтобы больше никогда там не появиться, как вдруг Ольшанская, прищурившись, повернулась ко мне и спросила:

— Кирилл Петрович, вы ведь тоже думаете, что Литвиненко убили?

Я встрепенулся, будто внезапно очнувшись.

— Я пока ничего не думаю… Но… похоже на то. Хотя не говорил тебе ничего сейчас, и вообще… — я поморщился, осознав, что в моем сознании только что мелькнуло странное слово. — Подожди… Что значит «тоже»?

Вика вяло улыбнулась, будто удивившись моей наивности.

— Да вся школа так считает. Я это к чему: вчера, когда засыпала, почему-то вспомнила, что когда мы еще встречались и ездили вместе на озеро, то я не видела у Лехи на ноге никакой татухи. А потом, буквально месяца за два до смерти, он на физре закатил штанину… и там был какой-то странный знак.

Она подошла к столу и, взяв первый попавшийся под руку листок, нарисовала восьмиконечную звезду, в центре которой располагался необычный, опутанный цветами крест.

— Я сначала подумала, что это такая, знаете, рисованная штука, и она смоется. Но нет, видела потом еще несколько раз.

Я удивленно уставился на изображение.

— Цветы были похожи на лилии… вы знаете, что это? — Вика заглянула мне в лицо.

— Нет. Но постараюсь выяснить. Спасибо.

Вика кивнула и вышла из кабинета. Интересно, специально ли она рассказала мне об этом символе именно сейчас, когда больше всего меня беспокоила именно ее проблема, или действительно просто хотела поделиться важной информацией?

Я включил компьютер и углубился в поиски, настойчиво прогоняя из головы воспоминание о том сияющем взгляде, с которым Вика пришла ко мне каяться. Определенно, сейчас не помешал бы отдых и хотя бы немного времени, чтобы побороть эту странную, лихорадочную реакцию на ее присутствие. Иначе она грозила мне куда большими неприятностями, чем те, которые едва не свели меня с ума в десятом классе.

После работы я заглянул к однокласснику, с которым еще не успел повидаться за три месяца, проведенные в родном городе. Вернувшись домой около десяти, я на скорую руку сварганил ужин и углубился в Интернет, в страстном порыве листая сайты в поисках информации о татуировке Литвиненко. Больше всего меня беспокоил этот крест с цветами — и спустя некоторое время я нашел его приблизительное значение. Если Вика правильно запомнила, и если вообще сказала мне правду, то у него на ноге объединялись сразу два символа — крест, скорее всего, оплетенный лилиями, и октограмма — восьмиконечная звезда. Google был непреклонен: ни то, ни другое радостного значения не имело. Крест с лилиями — это малоизвестный старинный знак смерти, а вот восьмиконечная звезда, которая его обрамляла, — символ хаоса, разрушения, так как вокруг нее не было замкнутой окружности, означающей в язычестве порядок и покой. Если на секунду предположить, что он имел в виду Вифлеемскую звезду, мощный христианский элемент, то тогда все значение татуировки становится и вовсе бессмысленным. Я нахмурился.

Интересно, знал ли сам Леха значение того, что нарисовали ему на ноге? Половина моих знакомых о своих татуировках не знали ровным счетом ничего. Фактически, я бы расшифровал это изображение как «Хаос, несущий смерть»… Или же «Смерть, несущая хаос»… Бред какой-то! Как можно было такое носить на себе? Зачем? Впрочем, Вика могла что-то напутать — и одна какая-нибудь совсем непримечательная деталь вполне может поменять все значение тату.

Вдруг я вздрогнул — на тумбочке завибрировал телефон. Номер, естественно, был незнакомым.

— Да! — Я рявкнул в трубку с таким раздражением, что даже сам опешил. Хотя… ненавижу, когда мне звонят с непонятных номеров.

В трубке молчали. Из-за тишины, полумрака в квартире, невеселого предмета моего исследования и этого странного звонка я в момент невольно погрузился в пугающую атмосферу японских фильмов ужасов. Меня охватила мелкая дрожь, во рту пересохло. Уже собираясь нажать кнопку сброса, я услышал, как кто-то смущенно прочистил горло и тихо прошептал:

— Извините, пожалуйста…

Голос показался мне знакомым, но я однозначно раньше не слышал его по телефону.

— Извиняю. А кто это?

— Ольшанская.

КТО?! Я сел на диване. Вика звонит мне?! Вика звонит мне в одиннадцать часов вечера?!

— Что случилось?

— Кирилл Петрович, вы только не ругайтесь… — я едва различал ее слова, настолько тихо она говорила. — Я ваш номер у Карасевой взяла. Она и правда хорошая девочка…

Та-а-к, завтра на консультации надо будет отвесить Маше подзатыльник!

— Да ладно, не буду. Как ты?

— Все так же. Я понимаю, что уже очень поздно, но просто я не могу уснуть никак. Все о вас думаю…

Я вздрогнул. Ее слова попали в самую точку — ведь она опять нашла меня в ту самую секунду, когда я думал о ней. Это уже действительно смахивало на мистику.

— То есть?

— Ну… — она глубоко вздохнула, в голосе появилась напряженность. — Имею в виду, что кроме вас обо мне никто столько не знает… и не узнает никогда… Так получилось.

Я почему-то улыбнулся, но тут же смущенно прикусил нижнюю губу, будто она могла видеть меня и обидеться на эту дурацкую улыбку.

— Почему же… я уверен, что ты найдешь человека, которому сможешь все спокойно объяснить. И он поймет тебя.

— Нет, — тут же решительно отрезала Вика. — Не найду. В общем, я боюсь… Боюсь, что, даже если смогу не думать об этом и попытаться не обращать внимания, когда-то повторится то, что было с Лехой. Не могу сама с этим справиться… Не получается… А вы и так уже все знаете, так что… может, вы еще не против разобраться с моей… проблемой?..

Я непроизвольно задумался, мысленно «дослушивая» эхо от звука ее голоса.

— Конечно, не против. Но, предупреждаю, придется отвечать на неудобные вопросы. Откровенно отвечать, иначе ничего не выйдет. Если готова, то приходи в понедельник к двум часам, поговорим.