Время и комната - Бото Штраус

Мегги. Ну, поднимайся!

Слышен зуммер дверной защелки. Турок продолжает кричать «айне», «вике», «нох», «ванн». Лотта подходит к ним.

Лотта. Что с ним случилось?

Женщина. Сама не знаю.

Лотта. Это ваш муж?

Женщина. Да, но я его боюсь.

Лотта. Нехорошо бояться собственного мужа.

Женщина. В таком состоянии он еще ни разу не был. Орет как резаный.

Лотта. Он перебрал, и все…

Женщина. Какие-то лоботрясы накачали его. Пропусти стаканчик, опрокинь еще один… Я-то послала его за сигаретами, а он не идет назад и не идет. Не переносит алкоголя, никак.

Женщины смотрят на пьяного, который монотонно повторяет: «шайс», «фриц», «фут», «хос», «нике», «комм». Из домофона слышен голос: «Лотта, Лотта-Котта…».

(Продолжает.) А на ногах держится как штык. Не падает, охламон. Сами видите, держится на ногах, хоть бы что.

Лотта. Да. С ума сойти! Как капрал на плацу! Пьяные бывают разные.

Турок сделал решительный шаг правой ногой, при этом ботинок у него сорвался с ноги.

Женщина. Только в голове круги ходят.

Лотта. Кто он — турок?

Женщина. Да, турок.

Лотта поднимает ботинок, подходит к пьяному, наклоняется и обувает его.

Лотта. Успокойтесь, ваша жена боится вас. Расскажите мне, что вам нужно. Не кричите так громко. Пойдемте. (Берет его под руку.) По мне, так говорите хоть по-турецки. Я пойму все равно.

Пьяный тронулся с места и пошел с Лоттой.

Женщина. Куда вы, эй? Куда?

Лотта. Подождите здесь. Я прогуляю его вокруг квартала. Обождите нас здесь.

Лотта с Турком уходят направо. Женщина подошла к подъезду и вжалась в угол, где доска с кнопками. Через некоторое время справа появился Молодой мужчина в поношенной одежде. Он остановился у доски с кнопками и насвистывает. Женщина закрывает лицо рукой.

Мужчина. Какие-нибудь неприятности, мадам?.. Послушайте, Габи, мы с вами где-то уже встречались. Как вы догадываетесь, я к посторонним женщинам на улице не пристаю, для этого я слишком воспитан…

Женщина. Я вас не знаю.

Мужчина. Ну, вот видишь, ты так среагировала на Габи, что я сразу догадался: на самом деле тебя зовут Ингеборг.

Женщина. Глупости какие, отстань. Давай гуляй себе дальше.

Мужчина. Вот так обращаются с бедным парнем в Эссене. И все же, Регина, давай зайдем в кафе, утеплим отношения.

Женщина. Еще чего! Кафе! Там полно бездельников, которые споили моего турка.

Мужчина. Какого турка?

Женщина. Моего мужа.

Мужчина. Это для меня ребус.

Женщина. Ну, муж мой — турок. Чего тут непонятного? Сейчас он пошел с одной девицей проветриться вокруг квартала.

Мужчина. Я простой читатель газет, поэтому соображаю туго. Этот турок и девица — важные персоны? Правда, я слышал о них что-то, но не спрашивай, что?

Женщина. Трепло ты. Ла-ла. Чем ты занимаешься с таким котелком на плечах?

Мужчина. Я? Компаньон для путешествий.

Женщина. Есть такая специальность?

Мужчина. А как же?

Женщина. А у нас две лавки: одну держим мы, другую — брат Арслана. Одна на Мевисштрассе у стоянки, а другая на Эрленбрух.

Мужчина. Лавки, с чем?

Женщина. Свежие овощи и фрукты. Ты должен знать, где это. В Эссене все знают. Компаньон для путешествий… Надо же… И кого сопровождаешь?

Слева появился Турок, он один.

Мужчина. По-разному бывает. Скаковых лошадей, кандидатов во время выборов, произведения искусства, старых дам, слепых стариков. Всех, кто не может или не хочет ездить в одиночку. От младенца до трупов.

Женщина. Арслан, подойди сюда! А где эта молодая женщина?

Турок. Бильмем, гитти.

Мужчина. Что он сказал?

Женщина. Он не знает. Она ушла.

Турок. Ким бу адам?

Женщина. Никто, мы просто так стоим здесь.

Мужчина открывает входную дверь и входит внутрь. Турок и его жена стоят в нерешительности. Потом Женщина садится на ступеньки. Справа появились Парень и его подруга. Он заметно пьян.

Турок. Айне! Айне!

Парень (остановился). Эй! Что, нагрузился, туземец?

Девушка. Оставь его.

Парень (обращается к Женщине). Набрался до ушей, азиат? А? Что он делает? Он лыка не вяжет…

Женщина. Считает.

Парень. Что он считает? Он сам себя пересчитывает, туземец. Или, может быть, он целый город считает?.. Иди домой… «Малисберг и Зиберт», химическое производство и склады. Знаешь? Я там работаю. Отравляющие газы в баллонах. В один прекрасный день ты, весь город… раз — и нету!

Девушка (безразлично). Придержи язык, остолоп.

Парень. Весь город… раз — и нету, все… в общей могиле, понял?

Девушка. Пошли домой.

Турок. Айне!

Парень. Раз — и нету!

Оба уходят налево. Турок и его жена остаются одни. Тихо.

Остановка

Освещенная телефонная будка у обочины шоссе. В ней Лотта устроила себе временное жилье, передняя сторона завешена носовым платком. Лотта восседает на высоком стуле — такие обычно стоят у стойки в барах. На телефонном аппарате стакан молока и осколок зеркала. С потолка спускается лента липучки. На задней стенке портрет Пауля. Время от времени Лотта бросает монету в аппарат и набирает один и тот же номер. Одновременно слышится ее голос в магнитной записи.

Лотта. Дорогой Пауль, надеюсь, эти строки застанут тебя в полном здравии и в творческом порыве. Я от тебя сейчас очень далеко — в физическом смысле! На автостопе пересекла Люнебургскую{19} пустошь, а теперь пешком возвращаюсь в город Люнебург. Воспоминания о наших первых годах в Саарбрюккене навсегда останутся самыми приятными в моей жизни. Иногда я набираю наш телефон на улице 13-го января и подолгу слушаю гудки в пустой комнате… Нам все-таки надо было обо всем поговорить спокойно. От идеи изучать иностранные языки я не отказалась… В Эссене сделала остановку, чтобы найти свою лучшую школьную подругу Матильду Нидшлегер, по мужу Виттих, но она и физически и в моральном отношении превратилась в развалину, ничем не интересуется. Завтра я собираюсь посмотреть, не найдется ли в старых автомашинах какой-нибудь подушки. Я уже не могу больше сидеть на жестком. В соседнем лесочке я видела две брошенные машины, они почти заросли травой. Как после войны. Мне иногда кажется, что в мире произошло что-то ужасное, но я об этом еще не знаю. Люди отсюда переселились, никого вокруг не видно. Мне кажется, что границы передвинулись и я оказалась в другой стране. Прости меня за мой страх. Это временно. В действительности я сильная и как-нибудь добуду себе немножко счастья. Теперь о тебе, Пауль. Я хочу тебе только сказать: мне известно, что ты любишь женщину в закрытом платье и что она тебя тоже любит. Поскольку я это знаю, я спокойна за тебя. Такова жизнь, и мне придется смириться. Я надеюсь, что теперь ты испытаешь счастье, оттого что сам по-настоящему любишь, а не только потому, что тебя любят. Пожалуйста, не выбрасывай это письмо, едва начав читать его, или, еще хуже, не распечатывая. Это причинило бы мне боль… Дорогой Пауль, я вечно буду искать тебя — не бойся: в переносном смысле! Бог — прост, он — неизменен и никого не обманывает. Твоя Лотта.

P. S. Пожалуйста, передавай всем привет то меня. Особенно девушке в палатке. Вы о ней хорошо заботитесь?

Семья в саду

Лотта.

Бернд, ее брат.

Вильгельм.

Жозефина, его дочь.

Альберт, его сын.

Площадка для грилля в саду. Впереди низкий стол с пятью садовыми стульями. Справа грилль, рядом столик на колесиках с напитками. Каменная колонна с фигурой мадонны. Стол, стулья, грилль забетонированы в основании. Все, что передвигается, прикреплено тонкой цепью. За пустым столом сидят: Альберт, его отец Вильгельм, его сестра Жозефина. Напротив — Лотта, рядом со своим братом Берндом. Время от времени они меняются местами, так как ничем не заняты, даже не едят и не пьют. На Лотте ее костюм, который каждый раз выглядит все более поношенным и выцветшим.