Наполеон. Изгнание из Москвы - Рональд Фредерик Делдерфилд

Гранжье. Он знал, что тот должен был быть где-то в городе, потому что пешие стрелки ушли вперед у Вязьмы, сопровождая обоз с багажом, принадлежавшим Бессьеру. Так Бургойнь дошел до караульного помещения, расположенного у городских ворот, и, зайдя внутрь, обнаружил, что оно битком набито больными и ранеными, среди которых был и старый стрелок, отморозивший почти все пальцы на ногах. Глоток водки оживил старого товарища Бургойня. «Настоящий солдат не умирает», — пояснил он, предвосхищая своими словами песню, которую более чем столетие спустя будут петь солдаты, марширующие по дороге на Берлин.

Приключения Бургойня за те пять дней, пока он оставался в Смоленске, пожалуй, типичны для здорового человека, уцелевшего после отступления из Москвы. Для его морального состояния самым важным было найти нескольких старых товарищей, и он отчаянно искал их, рискуя жизнью на покрытых снегом бастионах, в почти полной темноте, под звуки завывающего северного ветра. То и дело его охватывали усталость и отчаяние, и он сидел на разбитом орудийном лафете, размышляя над тем, что ему повезет, если доведется увидеть конец этой военной кампании. Но каждый раз Бургойнь вставал и шел дальше. Споткнувшись о тело мертвого драгуна, он услышал собственный крик боли, который вернул его к действительности. Это придало сержанту сил, чтобы продолжать поиски.

Тем временем у него произошли две замечательные встречи. Одна с бандой дезертиров, а другая, как он думал после, с потусторонним миром. Упав с покрытой снегом ледяной дорожки в подвал, он обнаружил себя в окружении банды французских, немецких и итальянских головорезов, которые оставили свои полки и решили извлечь пользу из всеобщего бедствия. Каждый день, с раннего утра, до отхода армии они шли вперед, а затем маскировались, дожидаясь, когда вконец измотанные, оставшиеся в живых солдаты заснут.

После этого они выползали наружу и, прихватив с собой дорожные сумки офицеров, исчезали. Французская армия давно страдала от этих солдатов-бандитов. Еще в булонском лагере, в 1805 году, была известна организация «Фавориты луны», члены которой похитили миллионы франков, бывших личной собственностью войска. Присутствие этих бандитов и их цели вызвали отвращение у человека с характером Бургойня, и он при первой возможности оставил их, пометив крестом нору, где они прятались, в надежде, что наутро это поможет найти их и отдать в руки правосудия.

Позднее, все еще блуждая в темноте по городским бастионам, он услышал неправдоподобно оглушительные звуки органных аккордов и решил, что его рассудок решил сыграть с ним злую шутку и близка его смерть. Тем не менее любопытство оказалось гораздо сильнее страха, и он принялся искать источник звуков, пока не обнаружил, что это группа военных музыкантов, напившись водки, упражнялась в игре на органе, расположенном в полуразрушенной церкви неподалеку. Внутри церкви Бургойнь нашел тепло, комфорт и немного риса. Там находились его однополчане, но, чтобы добраться до них, ему сначала нужно было пересечь церковный двор, заваленный двумя сотнями трупов, присыпанных снегом. Военные госпитали использовали церковный двор как место, где складывали трупы, предназначенные для захоронения, но слишком замерзшую землю трудно было копать.

Внутри церкви творилось нечто, похожее на карнавал смерти. В подвалах обнаружили запасы водки и несколько отороченных мехом шапок, принадлежавших раввинам[43]. Когда раздались мощные звуки органа, к церкви стали подтягиваться санитары с грузом трупов. Они оказались настолько неосмотрительными, что оставили своих измученных лошадей в церкви и отправились спать. Наутро лошади исчезли: гвардейцы их съели.

В ярости от потери единственного средства передвижения санитары ушли, бросив трупы, которые они привезли ночью, на паперти. А гвардейцы продолжали свое пиршество даже после того, как один из них сломал ногу, упав с хоров, где стоял орган. Прошлой ночью там была лестница, но кто-то унес ее и разломал на дрова.

В конце концов Бургойнь нашел своего друга Гранжье, и его настойчивость была с лихвой вознаграждена. У того оказались кусок говядины и немного хлеба, которые он разделил с Бургойнем, уже 23 дня не евшим ничего, кроме конины и пустого супа.

2

Спасение Великой армии от гибели теперь зависело от дальнейшего продвижения вперед, следствием которого должно было стать соединение с удаленными корпусами под командованием Удино, бывшего гренадера, Сен-Сира, загадочной Совы, и обладавшего большим самомнением Виктора, которого за румяный цвет лица в армии прозвали Красно Солнышко. Все три маршала представляли собой странное, плохо управляемое трио, но сейчас от согласованности их действий зависела последняя надежда основных частей добраться домой. Чтобы проследить, что происходило во время этой стадии отступления, необходимо вернуться на несколько недель назад и выяснить, что случилось на северном фланге, у Санкт-Петербурга.

Ранние стычки Удино в этом районе оказались достаточно успешными, чтобы заставить северную армию Витгенштейна принять бой, и в конце лета на испещренной реками местности вокруг Полоцка состоялось несколько кровавых столкновений, в которых особенно отличилась французская кавалерия. Майор Марбо, вскоре ставший полковником, наш основной источник, рассказавший о боях в этом районе, сообщал о стремительных атаках на русскую артиллерию и постоянном наступлении на русскую кавалерию.

В этих краях было много дружески настроенных по отношению к французам поляков, поэтому Удино и его солдаты получили немало помощи от местной аристократии, так что Витгенштейну ничего не оставалось, как защищать Санкт-Петербург и продолжать разведку боем против укрепленного лагеря у Полоцка, на Двине.

Здесь, как уже говорилось, блестящий стратег Сен-Сир в конце августа одержал выдающуюся победу и получил свой маршальский жезл. Рядовой состав армии, сообщал Марбо, с восторгом воспринял бесспорный профессионализм Сен-Сира, несмотря на то что человеческие качества маршала им не нравились, поэтому, получив новости о возвращении Удино, они приняли их со смешанными чувствами.

Удино, храбрый, преданный, но не очень умный человек, никаких специальных приказов из штаб-квартиры о том, чтобы вновь взять командование корпусом на себя, не получил, но поступил именно так, узнав по возвращении, что Сен-Сир ранен. Сын пивовара Удино поправлял свое здоровье в Вильно, куда к нему приехала нежно любящая супруга, и он несколько недель наслаждался мирной жизнью, наносил визиты другим офицерам и совершал конные прогулки по округе, несмотря на то что в действующей армии остро ощущалась нехватка командирского состава. Женщины, охваченные духом патриотизма, вполне были готовы продать свои шали, жемчуг, посуду и бриллианты, если это могло помочь их мужьям поддержать боевой дух в своих полках. «Все, — говорит благочестивая герцогиня Реджио (Удино, как и все маршалы, сделался герцогом во время расцвета империи), — все непрерывно поглощалось в водовороте войны, из которого эти люди с благородными сердцами и пылким воображением