Литературная Газета 6465 ( № 22 2014) - Литературка Литературная Газета

О доброте, о вдохновенье вольном,

О всём, что с детства здесь досталось мне.

Любовью под созвездьем Бережницы

Меня обнимет утренний покой.

Бросают звёзды серебро

В криницы,

И я ловлю счастливою рукой.

...Путями памяти на этот берег

Вернусь не раз, тоскуя и любя

Своею благодарностью и верой...

Моя ты Нарочь, кто я

Без тебя?!

Янка Купала на Нарочи

Волны роз и поэзии тайна...

Ночь купальская мир укрывала,

И казалось, что вовсе случайно

Шёл вдоль берега Янка Купала.

Перешёпт камыша за шагами,

Тени смутных огнищ в нём вздыхали,

И преданья как будто бы сами

В каждом шорохе вдруг возникали.

Ночь легко полнолуния светом

Торный путь рыбакам освещала.

Шёл к поэме по вечным приметам,

Вдохновляясь простором, Купала.

Видел он, как склоняются сосны

К бездне, даже для гула дырявой,

Как взметнулись тревожные кроны

И поэзию сделали явной.

Песню давнюю голосом слёзным

Бережница во тьме запевала.

Загорались над чувствами звёзды,

И счастливым был Янка Купала.

Исповедь

Прыткий, распахнутый ветер

В лунную даль позовёт.

Тихим кочевником вечер

Бродит под каплями звёзд.

Мокрыми окнами хата

Смотрит в осенний садок.

Мысли, витая крылато,

Станут дыханием строк.

Ночь мне диктует:

– Пиши

Исповедь тайны души!

Небо, за мной наблюдая,

Тоже как будто прочтёт, –

Видимо, не одобряя,

Тенью окна зачеркнёт.

Душа поэта

Не вернуть солнцеокого лета,

Не забыть тополиных аллей,

А душа молодого поэта

Очарована пением фей.

Время смотрится в даль вековую

Вновь глазами обиженных звёзд,

А слова мои радость милует –

Растревожила душу до слёз.

Бродят тени забытого лета,

Ветер прячет себя в камышах,

А душа молодого поэта

Певчей птицей парит в небесах.

Бережница

Ты, богиня озёр, Бережница,

В бездне вечной, в густой тиши

Спрячь беду, помоги же сбыться

Сокровению души.

Бережница, химера поэта,

Насладиться любовью дай

И в глубинах земного света

Вдохновением возвышай.

Бережница, моё просветленье,

Ослепляешь красой живой,

Сердца сумрачные сомненья

Хоть немножечко успокой.

Бережница, водица святая,

Жизнестойкая сила твоя

Мне теперь – как волна золотая,

Чтоб очистился я.

Перевод Изяслава КОТЛЯРОВА

Теги: Антон БЕЛЕВИЧ , Рогнед МАЛАХОВСКИЙ

«Украшены белорусцами»

Белорусы Москвы. XVII век / Сост. О.Д. Баженова, Т.В. Белова. - Минск: Белорус. Энцикл. имени П. Бровки, 2014. – 472 с.: ил. – 3000 экз. (Энциклопедия раритетов).

Издательство "Белорусская Энциклопедия имени П. Бровки" в рамках издательской программы Правительства Москвы выпустило книгу-альбом, в которой представлена поистине уникальная коллекция произведений, созданных в Москве в XVII веке белорусскими керамистами, резчиками, золотых и серебряных дел мастерами, оружейниками. Среди ратитетных экспонатов изразцы на главах церквей Теремного дворца и резной деревянный иконостас Архангельского собора в Кремле, убранство Крутицкого теремка и Воскресенского перехода, украшения Донского монастыря и многих других московских храмов.

В результате войны 1654–1667 годов из восточных земель Великого княжества Литовского в Московское государство были вывезены сотни ремесленников, которые совершили настоящую революцию в русском храмовом искусстве. В Москве выходцы из Белой Руси жили в Старопанских слободах у Воронцова поля и на Якиманке, в Литовском подворье на Успенском яру, Литовском посольском дворе в Китай-городе, литовских купеческих дворах на Варварке и Лубянке, в Бронной, Гончарной и Мещанской слободах. Русский историк И.Е. Забелин в 1895 году писал: «В 1668 году[?] украшены хоромы Коломенского дворца резчиками, большей частию поляками или белорусцами, вызванными… из покорённых перед этим… Полоцка, Витебска и Вильны».

Во многом благодаря именно их труду «город сорока сороков» и приобрёл вид, от которого по сей день приходят в восторг чужеземные гости.

Александр КОНСТАНТИНОВ

Теги: Белорусы Москвы. XVII век

Красная роза Элизабет Барретт Браунинг

6 июня в Санкт-Петербурге открывается традиционный фестиваль "Императорские сады России". Тема нынешнего года - «Искусство Английского сада».

Однажды мне всё же удалось проникнуть на так называемое Английское кладбище во Флоренции. Я давно взяла за правило везде и всюду посещать кладбища, рынки и общественные сортиры, ибо, по моему разумению, они лакмусовая бумажка бытовых культурных традиций людей того края, где я оказалась.

Собственно говоря, к флорентийцам Английское кладбище имеет косвенное отношение. В 20-х годах XIX века город продал швейцарской Евангелической церкви небольшой участок земли за крепостной стеной, воздвигнутой давным-давно знаменитым архитектором Арнольфо ди Камбио. На этой земле стали хоронить всех не католиков и не евреев, имевших неосторожность уйти из жизни не на родине, а в главном городе Тосканы. Таким образом, на кладбище оказались люди разных национальностей и конфессий, но больше всего здесь покоится англичан, поэтому оно и называется Английским.

В XIX веке англоязычная община Флоренции была самой многочисленной. Британских выходцев из среднего класса сюда влекли дешевизна проживания и вера в слова поэта Шелли о том, что Италия – «солнечный рай эмигрантов». В этом раю они зимой ужасно мёрзли, а летом страдали от непривычной жары. Однако даже скромные доходы позволяли им чувствовать себя господами, неплохо питаться, иметь достаточное количество прислуги и квадратных метров жилплощади.

Краткое пребывание Флоренции в роли столицы объединённой Италии в конце XIX века сопровождалось мощным строительным бумом. Новые транспортные артерии потребовали сноса старинных домов, дворцов, башен и крепостной стены, защищавшей город от врагов долгих пять веков. В память о шедевре Арнольфо были оставлены все ворота оборонительного каменного сооружения и часть стены на Ольтрарно, и сегодня мы можем представить, что безвозвратно потеряли. Вместо стены появились площади с бессмысленными воротами и неполное бульварное кольцо, внутри которого живёт старый город.

После падения флорентийской стены городские власти приняли мудрое решение не беспокоить кости и души умерших, погребённых на Английском кладбище. Оно превратилось в островок безопасности посреди бурной транспортной реки-бульвара, и ему присвоили адрес – площадь Донателло. Весной по всему периметру острова зацветают нежные сиреневые ирисы. Проезжая мимо кладбища, из окна автомобиля, а ещё лучше автобуса можно разглядеть поднимающуюся вверх аллею, обсаженную кипарисами, а по обе стороны от неё надгробные памятники, как правило, светлого камня или мрамора. Они не такие пышные, как в Пантеоне церкви Санта Кроче, и имена на них не столь великие, но всё здесь дышит покоем. В тишине и безлюдье легко думается о вечности.

Мне очень хотелось побродить по этому мемориальному острову, но моё желание никак не совпадало с временем работы погоста, на что я и пожаловалась Полю Лудка – лучшему консьержу гостиницы Four Seasons. Внимательно меня выслушав, он сказал: «Посмотрим, что я могу для вас сделать, мадам». И тут же стал кому-то звонить. Поговорив недолго по телефону, Поль сообщил, что если у меня сейчас есть время, он готов проводить меня до площади Донателло. «Нас ждёт сестра Джулия, – добавил он. – Она добровольная смотрительница этого места, всё знает и с удовольствием покажет самое интересное».

Противный ноябрьский дождик не мог меня остановить, и уже через четыре минуты мы входили в открытую для нас калитку. Сестра Джулия оказалась приятной немолодой голубоглазой англичанкой, и если бы не головной убор неведомого мне монашеского ордена, то я бы сказала, что передо мной милая добропорядочная британская пожилая дама, но только без аккуратного перманента в стиле «букольки», без маникюра и без скрюченных артритом рук. Несмотря на долгие годы, прожитые в США, Африке и Италии, сестра Джулия сохранила бесподобный оксфордский акцент, настолько чёткий и понятный, что даже безграмотные африканские беженцы, которых она обучает английскому, без труда её понимают.