Прежде чем я засну (ЛП) - Си Джей Уотсон

Он взял обе мои руки в свои, поглаживая пальцами их и задевая твёрдый ободок обручального кольца и наклонился вперёд так, что его голова оказалась всего лишь в нескольких сантиметрах от моей.

- Я люблю тебя, - прошептал он, но я не смогла ответить. И остаток ужина мы доедали практически в тишине.

Я чувствовала, что негодование нарастает во мне. Злость. Кажется, что он уже решил, что мне нельзя помочь. Так непреклонно. Вдруг я поняла, что больше не ощущаю желания рассказать ему о своём журнале или докторе Нэше. Наоборот, мне хочется сохранить это в секрете ещё какое-то время. Мне казалось, что это единственное, про что я могу сказать «моё».

Мы пришли домой. Бен сделал себе кофе, а я пошла в ванну. Там я написала столько, сколько смогла, затем сняла одежду и макияж и надела халат.

Ещё один день подошёл к концу. Скоро я пойду спать, и мой мозг начнёт всё удалять. Завтра я пройду через всё это снова. Я поняла, что у меня нет никакой цели. И не могло быть. Всё, чего я хочу, быть нормальной. Жить, как все остальные, когда опыт основывается на опыте, каждый следующий день вытекает из предыдущего. Я хочу вырасти, узнать разные вещи. Там, в ванной, я подумала о своём возрасте. Я пыталась представить, на что похожа жизнь в таком возрасте. Неужели я буду и в семьдесят и в восемьдесят просыпаться, думая, что моя жизнь только начинается? Неужели буду просыпаться, даже не представляя, что мои кости старые, а суставы потеряли былую подвижность? Я не могу представить, что со мной будет, когда я обнаружу, что вся моя жизнь осталась позади меня, что всё уже произошло, и мне даже нечем это доказать. Нет сокровищницы воспоминаний, нет богатого опыта, нет накопленной мудрости, чтобы жить дальше. Что мы такое, если не скопление воспоминаний? Как я буду себя чувствовать, когда посмотрю в зеркало и увижу отражение бабушки? Не знаю, но сейчас мне нельзя об этом думать.

Я услышала, как Бен вошёл в спальню и поняла, что не смогу положить дневник в гардероб, поэтому положила его на стул рядом с ванной под свою одежду. "Переложу его позже, - подумала я, - когда Бен уснёт". Я выключила свет и вышла из ванны.

Бен сидел на кровати и смотрел на меня. Я ничего не сказала, но легла рядом с ним. И поняла, что он голый.

- Я люблю тебя, Кристина, - сказал он и начал целовать меня, шею, щеки, губы.

Его дыхание было горячим и немного пахло чесноком. Я не хотела целоваться с ним, но не оттолкнула его. "Я же сама просила этого", - подумала я. Надев это глупое платье, сделав макияж, побрызгавшись духами, попросив его поцеловать меня, перед тем, как мы пошли в ресторан. Я повернулась к нему лицом и, хоть я и не хотела этого, ответила на поцелуй.

Я попыталась представить нас в доме, который мы только что купили, срывающих друг с друга одежду по пути в спальню, а наш неприготовленный обед пылится на кухне. Я сказала себе, что, должно быть, я любила его тогда, а иначе, зачем бы я вышла за него замуж? Поэтому не должно быть причины, чтобы не любить его сейчас. Я сказала себе, что то, что я делаю важно, что это выражение любви и благодарности, и когда его рука двинулась к моей груди, я не остановила его, а попыталась убедить себя, что это естественно и нормально. Я так же не остановила его, когда его рука скользнула между моих ног, и только я знала, когда позже, много позже, я начала тихо постанывать, это было не из-за того, что он делал. Это не были стоны удовольствия, но стоны страха из-за того, что я увидела, когда закрыла глаза.

Я в номере отеля. В том же, в котором, как я видела ранее, я готовилась к вечеру. Я увидела свечи, шампанское, цветы. Я услышала стук в дверь, увидела, как я поставила бокал, из которого пила, и встала, чтобы открыть. Я ощущала волнение, ожидание. Воздух был наполнен обещанием. Секса и освобождения. Я подошла к двери, взялась за ручку, твёрдую и холодную, глубоко дыша. Наконец-то, всё будет хорошо.

А затем провал. Чистый лист памяти. Дверь открывается, двигается ко мне, но я не вижу, кто за ней.

Там, в кровати с моим мужем, паника захлестнула меня, она взялась из ниоткуда.

- Бен! - закричала я, но он не остановился, кажется, он даже не слышал меня.

- Бен! - повторила я. Я закрыла глаза и прижалась к нему. Я окунулась в прошлое.

Он в комнате. За мной. Этот мужчина, да как он смеет! Я повернулась, но ничего не увидела. Жгучая боль. Горло сдавлено. Я не могу дышать. Он не мой муж, не Бен, и, тем не менее, его руки на мне, всюду, его руки и его тело, накрывающее меня. Я пыталась дышать, но не смогла. Моё тело, содрогаясь, обмякло и превратилось в ничто, в пепел и воздух. В моих лёгких вода. Я открыла глаза и ничего не увидела, кроме багрянца.

«Я умру здесь, в этом номере. Боже, - подумала я. - Я никогда такого не желала. Я никогда такого не просила. Кто-нибудь должен помочь мне. Кто-нибудь должен прийти».

Я, конечно же, совершила ужасную ошибку, но не заслуживаю такого наказания. Я не заслуживаю умереть. Я чувствую, как исчезаю. Я хочу увидеть Адама, своего мужа. Их нет здесь. Здесь никого нет, только я и этот мужчина, мужчина, руки которого сжимают моё горло.

Я оседаю всё ниже и ниже. Прямо в темноту. Мне нельзя спать. Мне нельзя спать. Мне. Нельзя. Спать.

Воспоминание неожиданно закончилось, оставив после себя ужасную пустоту. Мои глаза распахнулись. Я вернулась домой, в постель, мой муж рядом со мной.

- Бен! - закричала я, но было слишком поздно. С тихим приглушённым вскриком он кончил.

Я прижалась к нему настолько сильно, насколько смогла, а спустя мгновение он поцеловал меня в шею и сказал мне снова, что любит меня, а потом спросил:

- Крис, ты плачешь...

На меня накатили неконтролируемые рыдания.

- Что такое? - спросил он. - Я тебе сделал больно?

Что я могла ему ответить? Меня трясло, пока мой мозг пытался обработать то, что я видела. Номер отеля полный цветов. Шампанское и свечи. Незнакомец, сжимающий мою шею. Что я могла сказать? Всё, что я могла, это плакать всё сильнее и сильнее, оттолкнуть его, а потом ждать. Ждать, пока он заснёт, выбраться из кровати и записать всё это.

Суббота, 17 Ноября, 2.07 ночи

Не могу уснуть. Бен наверху в кровати, а я пишу это на кухне. Он думает, что я пью какао, который только что приготовил для меня, и что скоро вернусь в кровать. Я так и сделаю, но сначала должна сделать эту запись.

Дома тихо и темно, но раньше всё казалось живым. Я спрятала дневник в шкаф и залезла в кровать после того, как написала, что я видела, когда мы занимались любовью, но я до сих пор чувствую себя обессиленной.

Я слышала тиканье часов на первом этаже, они били каждый час и  тихое похрапывание Бена. Я чувствовала пуховое одеяло на груди, и видела только свечение будильника возле себя. Я перевернулась на бок и закрыла глаза.

Всё, что я видела, были руки, крепко сжимавшие мою шею, так что я не могла дышать. Всё, что я слышала, был мой собственный голос вдалеке. Я умру.

Я подумала о своём дневнике. Поможет ли мне, если написать ещё что-нибудь или перечитать написанное? Смогу ли я забрать его из потайного места, не разбудив Бена? Он лежал, едва различимый в темноте.

"Ты лжёшь мне, - подумала я. Потому что так и было. - Лжёшь о моём романе, об Адаме".

А теперь я была уверена, что он лжёт о том, как я оказалась в этой ловушке. Мне хотелось разбудить его. Хотелось закричать: "Прочему? Почему ты говоришь, что меня сбила машина на обледенелой дороге? Интересно, от чего он меня защищает. Насколько ужасна может быть правда.

И чего ещё я не знаю?

Мои мысли переметнулись от дневника к металлической коробке, в которой Бен хранит фотографии Адама. "Может быть, там я найду больше ответов, - подумала я. - Может быть, там я найду истину".

Я решила выбраться из кровати. Аккуратно отогнула одеяло так, чтобы не разбудить мужа, вытащила дневник из потайного места и босая прокралась на лестничную площадку. Освещённый голубоватым светом луны, дом теперь казался другим. Холодным и неподвижным.

Я потянула дверь в спальню, мягкий скрип дерева по ковру, тихий щелчок и дверь закрылась.

Там, на лестничной клетке, я пробежалась по тому, что написала. Я прочитала про то, как Бен рассказывал, что меня сбил автомобиль, о том, что он отрицал, что я написала роман, о нашем сыне. Я должна увидеть фотографию Адама. Но где я могу её найти?

«Я храню её наверху, - сказал он. - В целях безопасности».

Я это и так знала. Я же записала это. Но где именно? В свободной спальне? В кабинете? Как я могла начать искать что-то, чего даже не помню? Я положила дневник туда, где я нашла его, и зашла в офис, закрыв за собой дверь.

Лунный свет светил в окно, разливая сероватое свечение по комнате. Я не посмела включить свет. Я не могла рисковать, а, вдруг, Бен найдёт меня, роющуюся здесь. Он бы спросил, что я ищу, а мне нечего было бы ответить, не было никаких причин находиться здесь. У него сразу бы возникло слишком много вопросов.