Прежде чем я засну (ЛП) - Си Джей Уотсон

- Что случилось потом? После того как меня положили в больницу?

- Операция прошла успешно, но были последствия. Было сложно стабилизировать тебя после операции.

- Особенно, давление, - он сделал паузу. - Ты пробыла в коме некоторое время.

- В коме?

- Да. Ты была в критическом состоянии, но тебе повезло. Ты оказались в правильном месте, и чтобы тебя вылечить, применялись активные методы лечения. Ты оправилась. Но после стало ясно, что ты потеряла память. Сначала врачи думали, что это временно. Из-за травмы головы и гипоксии. Такое вполне могло быть...

- Гипоксия? - спросила я, наткнувшись на незнакомое слово.

- Извини. Кислородное голодание.

У меня поплыло перед глазами. Всё начало сжиматься и искажаться, как будто становиться меньше, или как будто, наоборот, я становилась больше.

Я услышала свой голос:

- Кислородное голодание?

- Да. У тебя были симптомы острой нехватки кислорода в мозгу. Такими могли быть последствия от отравления углекислым газом, хотя нет тому доказательств, или удушения. На твоей шее были отметины, подтверждающие это. Но самое вероятное объяснение, что ты чуть не утонула.

Он остановился, я же была поглощена тем, что он рассказывал.

- Ты помнишь что-нибудь об этом?

Я закрыла глаза. Но не увидела ничего, кроме открытки на подушке со словами "Я люблю тебя" и покачала головой.

- Ты выздоровела, но твоя память не вернулась. Ты пробыла в больнице несколько недель. Сначала в отделении интенсивной терапии, затем, в отделении общей терапии. Когда твоё состояние было в норме, тебя отправили назад в Лондон.

Назад в Лондон. Конечно. Меня нашли около гостиницы. Наверное, я была далеко от дома. И спросила, где я была.

- В Брайтоне. У тебя есть догадки, почему ты была там? Какая-нибудь связь с этой местностью?

Я подумала о выходных, но ничего не пришло в голову.

- Нет. Ничего. Ничего из того, что я знаю, по крайней мере.

- Возможно, поездка туда поможет тебе освежить память.

Меня бросило в дрожь. Я покачала головой.

Он кивнул.

- Хорошо. Может быть бесчисленное количество причин, почему ты была там.

"Да, - подумала я. – Но лишь одной объясняются букеты роз и романтические свечи и никаких намёков на мужа".

- Да. Конечно.

Интересно, кто-нибудь из нас упомянёт слово "роман" и то, как должен был чувствовать себя Бен, когда понял, где я была и почему. Меня осенило. Вот причина, почему Бен не поведал мне о реальной причине амнезии. Зачем ему было напоминать мне об этом, если, пусть и ненадолго, я предпочла ему другого мужчину? По спине побежал холодок. Я изменила своему мужу, и теперь вижу цену этого поступка.

- Что случилось после? Я снова сошлась с Беном?

Он покачал головой.

- Нет. Ты всё ещё была очень больна. Тебе пришлось остаться в больнице.

- Долго?

- Несколько месяцев ты была в отделении общей терапии.

- А потом?

- Тебя перевели, - он заколебался, и я уже собиралась попросить его продолжить, но он заговорил сам. - В психиатрическое отделение.

Эти слова потрясли меня.

- Психиатрическое отделение? - я вообразила это устрашающее место, забитое кричащими психами. Я не могла представить себя там.

- Да.

- Но почему? Почему туда?

Он говорил мягко, но его тон был раздраженным. Я неожиданно поняла, что об этом мы уже говорили ранее, и, скорее всего, не один раз. По-видимому, до того, как я стала вести дневник.

- Так было безопаснее. Ты сносно отошла от телесных повреждений, но с памятью стало ещё хуже. Ты не знала, кто ты и где находишься. У тебя появились признаки паранойи, ты утверждала, что врачи в сговоре против тебя. Ты пыталась сбежать.

Он помолчал.

- Становилась всё более не управляемой. Тебя перевели ради твоей же собственной безопасности, и ради безопасности других.

- Других?

- Иногда ты выходила из себя.

Я попыталась представить, как это было. Представить кого-то, слоняющегося без дела каждый день, потерянного, не знающего, кто он, и где находится, и зачем его положили в больницу. Кого-то спрашивающего, но не находящего ответов. Кого-то в окружении людей, которые знают про него больше, чем он сам. Наверное, это было, как в аду. Я напомнила себе, что речь шла обо мне.

- А потом?

Он не отвечал. Его взгляд был устремлен на дверь позади меня, как будто он ждал кого-то. Но никто не приходил, дверь не открывалась. Мне уже начало казаться, что он мечтает сбежать.

- Доктор Нэш, что случилось потом?

- Некоторое время ты была там, - сказал он. Его голос превратился практически в шепот. Думаю, он говорил мне это и раньше. Но сейчас он знал, что я запишу, и ходил вокруг, да около этой темы уже более нескольких часов.

- Долго?

Он ничего не ответил, и я спросила снова:

- Как долго?

Он поднял на меня глаза, его лицо выражало смесь печали и боли:

- Семь лет.

Он расплатился, и мы вышли из кафе. Я оцепенела. Не знаю, чего я ожидала, когда думала, что пережила худшую часть своей болезни, но даже не предполагала, что насколько всё было плохо, сколько я пережила боли.

По пути доктор Нэш повернулся ко мне.

- Кристина, у меня есть предложение. - Он говорил так, как будто спрашивал меня, какое мороженое мне нравится. Такая небрежность может быть только напускной.

- Продолжай.

 - Я думаю, тебе было бы полезно посетить больницу, место, куда тебя поместили. Место, где ты провела столько времени.

Моя реакция была мгновенной:

- Нет. Зачем?

- Ты проживёшь свои воспоминания заново. Подумай о том, что случилось, когда мы пришли в твой старый дом.

Я кивнула.

- Ты тогда кое-что вспомнила. Думаю, это может случиться вновь. Мы можем вызвать ещё больше воспоминаний.

- Но...

- Ты не обязана это делать. Но... послушай, по правде говоря, я уже договорился с персоналом. Они будут рады видеть тебя. Нас. В любое время. Я лишь должен позвонить им, и сказать что мы в пути. Я пойду с тобой. Если ты почувствуешь беспокойство или неудобство, мы уедем. Всё будет хорошо. Обещаю.

- Думаешь, что это поможет мне поправиться? Правда?

- Не знаю. Возможно.

- Когда? Когда ты хочешь поехать?

Он остановился. Я поняла, что машина, рядом с которой мы стояли его.

- Сегодня. Думаю, сегодня.

И добавил нечто странное:

- Мы не можем терять время.

Я не обязана была идти. Доктор Нэш не заставлял меня соглашаться на поездку. Но хоть я и не помню такого, на самом деле, не могу вспомнить практически ничего, я, должно быть, сказала "да".

Дорога оказалась не долгой. Мы молчали всё время. Я не могла ни о чём думать, ничего говорить, ничего чувствовать. Мой разум был пуст.

Я порылась в сумке, вытащила дневник, наплевав на то, что сказала доктору Нэшу, что не взяла его с собой, и сделала эту запись.

Я хотела запечатлеть каждую деталь нашего разговора. Я писала, молча, практически не думая, и мы не разговаривали, пока он парковался и пока шли по стерильным коридорам, пропитанным застоялым запахом кофе и свежей краски.

Люди на колясках и с капельницами проезжали мимо нас. Объявления отслаивались от стен. Лампы над головой мерцали и жужжали. Я думала лишь о семи годах, которые провела здесь. Такое ощущение, что это целая жизнь, целая жизнь, о которой я ничего не помню.

Мы подошли к двустворчатой двери и остановились. Фишэр Уорд. Доктор Нэш нажал кнопку на установленном на стене домофоне, и что-то пробормотал.

"Он не прав, - подумала я, когда распахнулась дверь. - Я не выжила после нападения. Кристина Лукас, которая открыла дверь того гостиничного номера, мертва".

Ещё одна двустворчатая дверь.

- Кристина, ты в порядке? - спросил он, когда первая дверь закрылась за нами, изолировав нас от окружающего мира. Я ничего не ответила. - Это блок безопасности.

Меня вдруг охватило чувство, что закрывшаяся дверь никогда не откроется, и я останусь здесь навсегда. Я проглотила комок в горле.

- Понятно, - ответила я.

Вторая дверь начала открываться. Я не знала, что увижу за ней, и не могла поверить, что уже была здесь.

- Готова? - спросил он.

Длинный коридор, с каждой стороны которого находились двери. Пока мы шли, я успела разглядеть, что за ними располагались комнаты со смотровым стеклом. В каждой была кровать, некоторые заправленные, некоторые - нет, часть занята, но большинство свободны.

- Пациенты здесь страдают самыми разнообразными недугами. У многих симптомы шизофрении, но есть и с раздвоением личности, острым беспокойством, депрессиями.

Заглянув в одно из окон, я увидела голую девушку, которая сидела на кровати и смотрела телевизор. В другой - раскачиваясь на корточках, сидел мужчина, он обнимал свои колени, как будто пытался укрыться от холода.