Две грани нейробука (СИ) - Максим Парамохин

— Джантор, перестань, — оборвала она его излияния. — Зачем мне твои проценты? Почему ты никогда не скажешь по-человечески?

— Я и говорю, — ничуть не смущаясь, ответил он. — Даю точные показатели функционального состояния организма. А-а, ты, наверное, имела в виду эти ваши оценки типа устал — не устал, да? — Джантор с недоумением взглянул на нее. — Они по сути своей неинформативны, ибо отражают лишь субъективное ощущение человека. В то время как биохимические параметры…

— Все, перестань, — снова перебила его Айрин. Сам Джантор ей нравился, но эти его киберские заскоки просто бесят.

Они вернулись в квартиру.

— Сними футболку, — попросила она.

Какой же он красивый. Айрин положила руки ему на грудь. Без единого волоска гладкая кожа. И в мышцах такая сила. Ее сердце забилось сильнее.

— Что ты хочешь? — спросил Джантор.

— Подарить тебе самое лучшее из всех возможных удовольствий, — пообещала она, притягивая его к себе.

Секс и в самом деле оказался восхитительным. По-своему он столь же потрясающ, как головокружительные прыжки и полеты, пусть сами ощущения другие. Но очень приятные. Впервые Джантор обнаружил здесь нечто хорошее, чего в ФИОМСе нет.

Интересно, почему? Ведь раньше секс был единственным способом оплодотворения. И люди наверняка знали, что он доставляет удовольствие.

— Ну, что скажешь? — спросила лежащая рядом Айрин. Девушка буквально светилась от счастья.

— Это просто чудесно. Когда я сделаю нейроклип и покажу остальным, все будут в восторге.

— Что значит — покажешь? — насторожилась Айрин. — Ты где-то спрятал камеру? — она с тревогой огляделась.

— У меня нейробук. Он способен как проецировать изображение напрямую в мозг, так и записывать все, попадающее в поле зрения.

— Прекрати! — девушка отпрянула и зачем-то натянула до подбородка одеяло. — Ты что, записал меня… — на секунду она сбилась, — записал без одежды?

— Не только. Нейробук регистрирует все ощущения. Твой вид, твой запах, вкус твоих губ. Все. И может воспроизвести для другого человека.

Секунд десять Айрин смотрела широко распахнутыми глазами. В них читалось удивление, недоверие, и, как показалось Джантору, ужас.

— Прекрати! — снова выкрикнула она. — Ты, ты… Ты грязный извращенец. Вы все там извращенцы. Ты не должен никому это показывать. Слышишь, никому.

— Но почему? Ведь это так приятно, и…

— Я убью тебя, — перебила его девушка. — Если ты хоть кому-то покажешь, что у нас было, я тебя прикончу.

Голос ее звучал необычайно резко. И Джантор понял — она говорит серьезно.

— Хорошо, хорошо. Я просто…

— Никому! — снова повторила Айрин. — Ты не должен никому показывать. Это только между нами. Ты и я, больше никого, понял?

— Ладно, я понял. Извини, если чем-то тебя обидел, я правда ненарочно. Просто у вас тут все так странно. Поверь, я никогда не хотел сделать тебе ничего дурного, только хорошее.

— Знаю.

Улыбнувшись, она снова придвинулась ближе, обняла его. Джантор чувствовал ее дыхание, нежную мягкую кожу, волнующие изгибы ее бедер. Чудесная девушка.

— Это ведь лучше, чем твой нейрокайф?

— Нет.

В первую секунду Айрин напряглась, потом снова отпрянула.

— Что значит — нет?

Секс удивительно приятен. Но нейрокайф — это нейрокайф. Он стоит над всеми прочими удовольствиями, и любое другое ему заведомо проигрывает.

— Ты серьезно? Хочешь сказать, твоя проклятая машина лучше, чем я? — на глазах девушки почему-то выступили слезы.

— Ну причем тут лучше-хуже. Ты замечательная, и секс мне очень понравился. Но сексуальное удовольствие составляет лишь часть общей зоны наслаждения мозга. А электроды нейробука охватывают ее целиком. Вживленный компьютер одновременно стимулирует все возможные удовольствия. Нейрокайф — это вершина доступного человеку наслаждения. Превзойти его в принципе невозможно.

Она смотрела молча, но по щекам все сильнее катились слезы.

— Послушай, Айрин, не надо расстраиваться…

— Мерзавец! Негодяй! Грязный извращенец!

— Айрин, перестань, — Джантор придвинулся ближе, но девушка еще сильнее отпрянула, ударила его ногой.

— Убирайся отсюда. Пошел вон из моей постели. И вообще из моего дома. Пошел вон!

— Айрин, ты чего?

— Ненавижу тебя. Ненавижу, ненавижу, ненавижу. Мерзкий вонючий кибер. Ты такой же, как они. Даже хуже. Убирайся отсюда! — она снова его ударила. — Убирайся!

— Айрин, перестань. Почему ты так расстроилась?

Джантор снова попытался придвинуться к ней, но девушка соскочила с кровати, бросилась к тумбочке. А когда повернулась, в руке блеснуло лезвие складного ножа.

— Только подойди, и я тебя прирежу, — она сделала выпад в его сторону. — Пошел вон.

— Да прекрати ты. Успокойся и объясни, в чем дело?

— В том, что ты кибер. Мерзкий вонючий кибер. Худший из всех. Пошел вон.

С того первого дня Айрин никогда не называла его кибером. А теперь будто вкладывала в это слово всю накопившуюся к обладателям нейробуков ненависть. Обращенную теперь на Джантора. И с каждой секундой девушка все больше распалялась.

Наверное, ему и правда лучше ненадолго уйти. Дать ей время успокоиться, а потом они спокойно поговорят и во всем разберутся.

Джантор быстро оделся и вышел. На улице уже стемнело, и фонарей тут на удивление мало. Самих столбов много, но лампы разбиты. А свет бы пригодился, учитывая плохой асфальт и кучи мусора.

Но беспокоила его не опасность споткнуться, а тяжкий груз вины. Он обидел ее. Обидел замечательную девушку, которая так ему помогла. Стала его проводником в этом странном и малопонятном мире.

Сильно обидел. Согласно классификации психологических состояний реакция Айрин называлась истерика. Крайняя степень расстройства вплоть до потери контроля. Он прежде никогда с таким не сталкивался, и вообще не слышал, чтобы у кого-то в ФИОМСе случалась истерика.

Еще сильнее огорчало, что Джантор не понимал причин столь бурной реакции. Ведь все шло хорошо, после секса Айрин выглядела очень счастливой. Он запустил на нейробуке запись последних минут общения.

Сперва девушку возмутило его намерение сделать нейроклип. Немного поискав в Интернете, Джантор убедился, что отношение к сексу здесь тоже весьма странное. С одной стороны, его считали очень важным, для некоторых он превращался в настоящую манию. Однако собственно секс почему-то скрывали, и выставлять свои интимные отношения на общее обозрение считалось непристойным.

Опять полное отсутствие логики. В ФИОМСе человек, записавший новое приятное ощущение, будь то головокружительный прыжок, вкус нового блюда или аромат экзотического растения, считал своим долгом поделиться с другими. Здесь люди тоже выкладывали в Интернет фотографии и видео, но секс почему-то прятали.

Впрочем, когда Джантор пообещал сохранить нейроклип в тайне, Айрин успокоилась. По-настоящему девушка разозлилась после его слов, что нейрокайф лучше. Странно. Ведь это правда. Нейробук посылает импульсы во все зоны удовольствия сразу. Он дарует человеку наивысшее доступное наслаждение. Обижаться на это глупо. Столь же глупо, как обижаться на строительный кран, легко поднимающий груз, который дюжину силачей раздавит.

Здесь отношения между мужчинами и женщинами вообще очень запутанные. Есть семья, создаваемая для рождения и воспитания детей, есть секс, используемый для получения удовольствия. И еще нечто, именуемое любовью.

Тут все на удивление странно и нелогично. Неправильно. Дома жизнь устроена куда разумнее. Джантор осознал, что шагает на юг. Там ФИОМС, там Веббервиль, там его мир. Здесь он чужой.

От размышлений отвлекли громкие голоса.

— Ты спер его, сволочь. Я два дня голову ломаю, куда подевался гребанный проектор, а это ты спер.

— Я лишь хотел понять, как он работает. И разобрался.

Второй голос принадлежал брату Айрин. Мужчина примерно такого же роста, но шире в плечах, тряс Тома, словно куклу.

— Ага, разобрался. И пытался толкнуть информацию за моей спиной.

— Послушай, Вэй, я правда собирался…

Не слушая, чего собирался делать Том, его оппонент швырнул парня на землю.

Так неправильно. Джантор шагнул к ним.

— Эй, зачем так грубо? Любые разногласия можно обсудить вежливо.

Вэй повернулся к нему. Раскосые, как у Шинвина, глаза еще больше сузились, мускулистые, покрытые татуировками руки сжались в кулаки.

— Ты кто такой? Вали отсюда, пока цел.

— Послушайте, я не желаю причинять вам вреда и…

Стоявшие позади Вэя три парня и две девушки рассмеялись.

— Сейчас мы причиним тебе вред.

В руке одного блеснул нож, в кулаке второго кастет. А девушка с азиатскими чертами лица вытащила две палочки, соединенные цепью, и начала вращать в воздухе.