Девочка, которую нельзя. Книга 2 (СИ) - Андриевская Стася

— Наша Мистическая традиция: комплимент от первого посетителя дня второму.

— Ого! — искренне удивилась я. — Круто! Но… странно, если честно. Ведь если я, например, не люблю лимонад? Логичнее дать посетителю самому выбрать себе презент из какого-нибудь специального меню. Разве нет?

— Вы не понимаете — это Мистический выбор вашего случайного дарителя! Он сам решает, чем вас угостить. Отнеситесь к этому, как к гаданию и попробуйте найти в нём скрытое послание судьбы!

В груди зашевелилась неясная тревога.

— А скажите… я ведь пришла сюда через пять минут после открытия, но что-то не заметила здесь этого вашего первого посетителя?

— Так это был заказ на вынос. Клиент просто пришёл и забрал то, что заказал по горячей линии ещё рано утром. У нас часто так часто берут завтраки. Кстати, не хотите попробовать наши фирменные блинчики?

Я отказалась. Выцедила целых два больших стакана лимонада, убив на это ещё двадцать минут… И тут осенило! Какая, к чёрту, мистика — меня же просто выманили из квартиры! И пока я здесь отгадываю ребусы, там может происходить что угодно, от установки прослушки до закладки бомбы!

Ой, ду-у-ура!

Залетев перед уходом в туалет, выскочила из кабинки… и чуть не врезалась в стоящую у рукомойников Лариску.

— Ну наконец-то, — вальяжно прикурила она тоненькую сигаретку. — Мне казалось, ты подогадливее будешь. Ну, лимонад — туалет… Разве не очевидно?

У меня аж челюсть свело от досады, но уже в следующий миг испуганно замерло сердце.

— Что с ним?

— Где он?

Спросили одновременно. И обе замерли, въезжая в услышанное.

— Я думала ты… — начала я и осеклась: если бы он была от Гордеева, она бы не спрашивала, где он! А вот если от Мороза…

— Договаривай, — сощурилась Лариска сквозь дым.

— Я думала, он поехал к тебе.

— С чего вдруг?

— Ну… Он так сказал, — пожала я плечами.

Лариска задумчиво покусала губу.

— Хмм… И давно уехал?

— А что, разминулись?

— Послушай, девочка, — ещё разок затянувшись, ткнула она тлеющим концом сигаретки в лужицу воды, — я здесь, с тобой, только потому что у Игната что-то явно пошло не так. Иначе бы ты хрен обо мне узнала.

— Пфф! — многозначительно фыркнула я.

Лариска вперила в меня въедливый взгляд. Даже окурок забыла выкинуть, так и теребила его в пальцах.

— А ведь он не говорил, что едет ко мне. Он вообще тебе обо мне не говорил, так?

— Я не знаю, где он — упрямо не отвела я глаза. — И даже не догадываюсь.

— Допустим… Но он сам уехал или просто пропал?

— Уехал.

— И что говорил перед этим?

— Ничего.

— Такого не может быть, иначе ты не сидела бы здесь, как привязанная. Ты ждёшь его, это очевидно. А я хочу понять, что происходит, потому что он должен был выйти на связь ещё неделю назад, но от него ни слуху ни духу.

Кольнуло. Так остро и, возможно, глупо, но… Значит, та их встреча была не единственная? И, может, обезьянка ещё и на море к нему приезжала?

И я просто развернулась и ушла.

— Если появится, пусть сразу же выйдет на меня! — донеслось в спину.

В квартиру я заходила с невольной опаской. И хотя замок был цел и ничто не указывало на незваных гостей, мысль о том, что здесь могли побывать не отпускала. Если уж какая-то Машка умудрилась пробраться в мой номер мимо Игната, то что говорить о специалистах в его отсутствие!

Села на кухне, уронила голову на руки. Ну и что делать дальше? Продолжать ждать? Но чего и как ещё долго? Если даже Лариска не знает где он. Если даже она говорит о нём «если появится…»

Просидела дома безвылазно двое суток. А на третьи решила действовать. Да, я обещала ждать здесь, но и Игнат обещал, что со мной свяжутся. Он говорил, что, если я не буду дёргаться — то и он вернётся быстрее. А по факту? По факту я теперь даже не знаю, можно ли пройтись по комнате голой или спокойно сходить в туалет — мне всюду мерещатся камеры. Не говоря уж о том, что «где один, там и все», и если уж со мной связалась Лариска, то Мороз и люди Жагровских — это лишь вопрос времени.

Уходила я средь бела дня — показалось, что так будет незаметнее. За плечами рюкзачок с нехитрым скарбом, в кармане липовый паспорт и что-то около ста тысяч наличкой. Только зря деньги на свечечки и чулочки растранжирила, дура. Тем более, что барахло всё равно осталось на хате — я постаралась, чтобы моё отсутствие выглядело случайным, словно я вот только что вышла за хлебушком. Даже грязную посуду в раковине оставила, и недопитый чай на полке под телевизором. А сама попутками двинулась дальше на Север.

Хвоста не было — я проворачивала Гордеевские фишки для обнаружения слежки, и пусть получалось у меня не так виртуозно, как у него… Ладно, прямо скажем, коряво получалось, но тем не менее на третий день я успешно добралась до какого-то махонького села в лесу и под видом студентки-собирательницы песенного фольклора напросилась на постой к одинокой старушке.

Весь день она пела мне песни — все подряд, от народных до советской эстрады, а я с умным видом записывала тексты и суетилась по хозяйству: дров наколоть, воды притащить, нитку в иголку вдеть и всё такое. И я могла бы поклясться, что на этот раз мне точно удалось спрятаться! Да не просто абы где, а у Христа за пазухой — так здесь было тихо, малолюдно и даже уютно. И тем ужаснее было проснуться однажды среди ночи оттого, что рот крепко зажимает чья-то рука.

Меня выволокли из избы так ловко и тихо, что и баба Нюра не проснулась, и даже ни разу не тявкнул в будке у крыльца Дружок.

В багажнике было тесно и душно, но я так орала и долбила в крышку ногами, что машина вдруг резко остановилась, и багажник открылся.

— Заткнись! — вжался мне в щёку нож. — Или подрихтую.

Меня связали, заклеили рот скотчем и повезли дальше. А когда машина снова остановилась, и меня за волосы выволокли из багажника, оказалось, что небо уже начало светлеть. Вокруг мрачной немой махиной раскинулась заброшенная промзона.

— Всё гладко, мы на месте, — грубо пихая меня в спину, отзвонился кому-то один из похитителей, в то время как второй светил перед нами фонарём. И вдруг остановился.

— Вот сука! — Наклонившись, потёр рукавом штанину. — Новые!

— Перекисью, — отозвался первый. — Пока не засохла.

Меня притащили в облицованную квадратной плиткой аля-СССР комнату, пихнули в угол. На бетонном полу было очень холодно, пижамные шортики совершенно не спасали, тем более что и просидела я там довольно долго — на улице окончательно рассвело.

В гулком ангаре за стеной послышались шаги, и в дыре на месте бывшего дверного проёма нарисовался тот, кого я хотела бы видеть меньше всего — Рагиф, собственной персоной. Словно не замечая меня, подошёл к разбитому, частично заколоченному дырявой фанерой окну, набрал что-то в телефоне. Дождавшись ответа, сунул телефон в задний карман и приказал через плечо:

— Погуляйте!

И только когда похитители вышли, наконец обернулся ко мне.

— Ну привет, малая! Смотрю, не рада мне? — Подойдя, присел рядом на корточки, отвёл волосы с моего лица. Мерзко усмехнулся на рефлекторную попытку уклониться. — А расклад и правда хреновый, Славик. Ромэо твоему, походу, не до тебя теперь. Молва несёт, его бывшая контора на него хоту объявила. Чем он им насолил — тупо чихнул не по уставу или баблом за проданную Родину не поделился? Никто не знает, у них там вечно свои заморочки. Но один хер, уберут его теперь с концами — без пыли и фотки на памятник, и он это понимает, а потому и высунется очень нескоро. А скорее вообще не вернётся. Не дурак. Так что и ты теперь не сучка Гордеева, а всего лишь пеня́ за просроченный папашкин должок, и дорожка твоя лежит в места, прямо скажем, неприятные. — Вцепился в мой подбородок пальцами, повертел голову, разглядывая лицо. — Даже жалко тебя, малая, всё-таки не чужая. В школу тебя возил, помнишь? От хулиганов всяких охранял. — Помолчал, ухмыляясь. — А хочешь, помогу по старой дружбе?