Девочка, которую нельзя. Книга 2 (СИ) - Андриевская Стася

Вот только Гордеев вовсе не пытался меня совратить. Он даже не пытался подставить меня или как-то использовать в личных целях. Наоборот — укрывал от неведомых опасностей и заботился. Этакой скупой, зачастую хмуро-безмолвной, но всегда очень практичной заботой. Примерно, как тогда у костра, когда не только согрел, но и побаловал. Или в следующие дни, когда выбирал для ночёвки не бомжатники какие-нибудь, а полноценные квартиры с раздельными кроватями, горячей водой, шампунями и нормальной едой в холодильнике.

И хотя при этом он шутил, что просто слишком стар уже для бичёвских ночлежек — я была уверена, что он-то как раз прекрасно может заночевать и под кустом, и под мостом, и вообще где угодно. А комфорт создаёт исключительно для меня. Откуда бралась эта уверенность? Может, я просто выдавала желаемое за действительное? Или потому, что в морозилке всегда обнаруживались мои любимые сырники с изюмом и крем-брюле?

Как и когда Гордеев умудрялся проворачивать делишки жильём я не знаю, но у него получалось на сто баллов! И плевать даже, что делал он это на мои деньги, ведь его документы и наличка утонули вместе с машиной.

За четыре дня после «купания» мы преодолели не меньше двух тысяч километров и сменили ещё несколько машин. Где Гордеев их брал я обычно тоже не знала, но как минимум две из них были угнаны, причём, одна — прямо у меня на глазах, с приставленным к виску водителя дулом пистолета.

Я тогда настолько испугалась, что заистерила, и Гордеев, целых пару часов выслушивающий мои гневные тирады, а потом и сопливые рыдания в закушенный кулак, остановил вдруг машину и, обойдя её, просто выдернул меня из салона… и обнял. Я билась в его руках, а он просто держал и, обжигая дыханием макушку, осторожно перебирал волосы.

— Ну вот и умничка, хорошая девочка, — шепнул в висок, когда я наконец сдалась и прибалдело затихла в его объятиях. — Ни один случайный хомячок не пострадает, клянусь.

И действительно, уже к вечеру мы бросили эту машину, целую и невредимую, возле магазина в центре одного из попутных городов. И окольными путями отправились в обратном направлении — мимо того места, где совершили это разбойное с угоном, мимо местечек, где снимали жильё для ночёвок в прошлые ночи, и дальше — куда глаза глядят.

Тогда-то до меня и дошло, что Гордеев специально творит весь этот беспредел — чтобы оставить ложный след в ложном направлении. И кто бы знал, как я от всего этого устала! Но последней каплей, как всегда, стала мелочь.

В тот вечер мы прибыли на попутке к очередному месту ночёвки в очередном городе, и пока Игнат принимал душ, я вышла во двор осмотреться. А если прям серьёзно — накрыло волнением, которое нужно было хоть как-то унять. Просто обычно в душ я всегда ходила первой, а тут — не успели мы приехать, как там закрылся Гордеев. И для озабоченной безответной страстью меня это стало сигналом — сегодня между нами точно случится что-то особенное!

И что-то особенное действительно случилось. Но не между нами: возвращаясь с прогулки, я застукала Гордеева с женщиной. С Ларисочкой, если быть точнее. Той самой. Шимпанзе. И я явно не должна была об этом узнать, иначе, какой смысл им устраивать свиданку так далеко от дома?

Ещё издали увидев Гордеева, Лариска поспешно докурила и с раскрытыми объятиями шагнула к нему навстречу. Как всегда стильная и ухоженная. С хищным алым маникюром, в облаке дорогого парфюма и, наверняка, в эротичном нижнем белье. Они обнялись и пошли к поджидавшему их такси. Спасибо не начали сходу целоваться. Впрочем, что это меняло? Что я, ни разу не видела, как они сосутся?

В квартиру я вернулась в такой трясучке, что еле вставила ключ в замок. На кухонном столе лежала записка: «Ушёл по делам, сегодня не жди»

Я проревела полночи. И ненавидела себя за это даже больше, чем самого Гордеева за… А вот за что? За то, что даже в бегах поддерживает связь с любовницей? Глупо, боже, как же это глупо! Но разве ревность поддаётся контролю? Вот и я не могла успокоиться. Вспоминала ночь у костра, поцелуи в ушко, запретные ласки… и представляла в каком упоительном кайфе сейчас находится эта счастливая овца. Уж у них-то там точно не пионерский петтинг!

Конечно возникло желание рубануть с плеча. Просто плюнуть на всё и сбежать. Но как и куда? Паспорта нет, денег тоже. Да и в чём смысл, если Мороз всё равно найдёт и «вернёт на исходную»?

И я осталась. Но когда на рассвете в замке повернулся ключ, и на пороге спальни, мгновенно заполняя её своей сногсшибательной кобелиной аурой, появился Гордеев — пожалела, что струсила. Да и не струсила вовсе, а просто, как и предрекал Мороз, не смогла. Потому что всё. Окончательно пропала. Слабачка.

— Слав… — Коснулся Гордеев моей щиколотки. — Эй, засоня!

Я отдёрнула ногу и села. Хмуро глянула исподлобья:

— Ну?

От его прикосновения по телу до сих пор рассыпались предательские мурашки, и это ещё больше злило. Хоть реви опять.

— Подъём, говорю. Пора ехать, — усмехнулся он на мой недовольный видок, и просто ушёл на кухню.

Там вынул из холодильника палку колбасы и вгрызся в неё не отрезая. «Поебать поебли, а покормить — не покормили» — часто шутила Верка, когда с диким жором возвращалась под утро от Толика. Вот и этот — оголодал, бедолага. Гад.

— Не поеду, пока не скажешь куда! — демонстративно упёрлась я. — В конце концов, это…

— В Нижний, — ответил вдруг Гордеев.

Я аж подзависла от неожиданности.

— Эмм… В смысле… В Новгород что ли?

— Тагил. Давай, — сунул мне надкушенную колбасу, — настругай бутеров в дорогу. А я прилягу пока. Всю ночь не спал.

— Ну и почему не броневик президента? — фыркнула я, обнаружив перед подъездом очередную машину. На этот раз новенькую иномарку. — Его хотя бы на постах проверять не будут.

Вместо ответа Гордеев, порывшись в бардачке, сунул мне в руки что-то алое.

— Временный. Лучше не светить, но на крайний случай пусть будет.

Я даже почти не удивилась. Подумаешь, фальшивый паспорт! Под невозмутимым взглядом Гордеева демонстративно сняла и выбросила в окно кроваво-красную обложку из лаковой кожи, от которой буквально разило сексуально-озабоченным вкусом одной зловредной шимпанзе. Открыла главный разворот: Наталья. Ну что ж, спасибо не Лариса.

— Я даже не буду спрашивать откуда у тебя моя фотка. Просто будь добр, открой секрет, когда уже это всё закончится?

— А что, устала?

— Нет, блин, хорошо отдыхаю, хочется подольше!

Гордеев усмехнулся.

— Ну я так и подумал. Рад, что тебе нравится.

Следующие часа полтора ехали в тишине, пока я наконец не догадалась включить музыку. Погромче! Так чтобы Гордеев недовольно поморщился! Потому что я, если что, влюблённая дурочка, и смотреть, как он в мечтательной задумчивости ловит отходняки от своей бессонной ночки не подписывалась!

Снова захотелось исчезнуть в неизвестном направлении, чтобы не видеть его больше. Забыть, как мучительный сон и даже горячечный бред, стряхнуть наваждение и просто жить дальше. Спокойно и счастливо, а не вот это всё — со слезами в подушку и мурашками в полпальца даже от случайного прикосновения. Должна же у меня быть гордость, в конце-то концов?

А потом нас тормознули гаишники, и я так перепугалась! Хотя, казалось бы, мне-то чего, если за мной стоит сам всесильный Дед Мороз? Как задержат — так и отпустят. Но я испугалась, и всё тут. До испарины и спазма в животе. А всё потому что не за себя, а за этого, блин, блудливого гада!

Однако гаишники не докопались, и Гордеев довольно быстро вернулся. Сунув бумаги за козырёк, как ни в чём не бывало поехал дальше. Я посидела немного и, ни слова не говоря, нагло полезла в документы. Спокойно дождавшись, пока я их переворошу, Игнат расплылся в улыбочке:

— Ну как?

Я так же молча вернула бумаги на место. Машина была его. Покупка и регистрация вчерашним днём. Всё легально.

— Ну ты бы хоть удивилась для приличия, что ли? — Положил он руку мне на бедро, но тут же отдёрнул и до побелевших костяшек стиснул баранку руля. — Для тебя, между прочим, старался! Чтобы ваше высочество хотя бы часть пути не изволили бурчать!