Поздние ленинградцы. От застоя до перестройки - Лев Яковлевич Лурье

Леонид Алахвердов: «Мы приезжали в филармонию, где тебе говорили: „Вот у вас норма, да, давайте поработайте на нас. Там заболеете на 3–4 дня, и мы сделаем по 3–4 концерта в день”. Вот тогда мы действительно работали чуть ли не с <…> но от этого качество наше ничуть не понижалось. Мы просто уставали безумно, просто валились в постель, но так как мы держали марку ленинградской эстрады, то мы не халтурили нигде и никогда».

Сергей Захаров: «Жилось, в общем, по тем временам неплохо. Я вам должен сказать, что мы вообще – актеры, лицедеи – во все времена (вы еще из Шекспира можете это почерпнуть) всегда нужны, при любой власти. Мы всегда нужны. И это работа благодарная, потому что чем больше ты себя отдаешь, тем больше ты получаешь взамен не материально, конечно, а в общении, духовно. Одно только состояние души, что ты нужен, оправдывает твое существование. И это уже счастье».

Администраторы и режиссеры Ленконцерта каждый раз вынуждены решать очень сложную комбинаторную задачу. Надо построить программу так, чтобы на нее шел зритель, который хочет видеть звезд. При этом надо обеспечить работой совершенно неведомых народным массам, но вполне многочисленных артистов, которые тоже хотят есть. В программу надо непременно ввести что-то полузапретное, скандальное – на что всегда есть спрос. При этом репертуар должен оставаться идеологически выдержаным, чтобы ни одна комиссия не смогла придраться.

Бен Бенцианов: «Тут были требования, которые иногда были очень неожиданные. Вдруг нам говорили: „Ни слова о таком-то”, „Ни звука о такой-то”. И вдруг оказывалось, что вот вчера прославляемый нами какой-то Броз Тито из Белграда, из Югославии, становился „брозтитуткой”».

Б. Бенцианов

Марина Аллунан: «Перед худсоветом ко мне подошел наш музыкальный руководитель и сказал из самых добрых побуждений: „Марин, я прошу вас, не снимайте со стойки микрофон, потому что могут вас обвинить в подражании Западу”».

Бен Бенцнанов: «Артист эстрады был гораздо более информирован, чем артист театра. Потому что тот, как говорил: „Офелия, о, нимфа”, так и будет говорить. Он не боялся, что ему позвонят из обкома и скажут: „Не надо больше про Офелию”».

Важнейшая фигура сборного концерта – конферансье, который говорит что-то эдакое с необычайным подъемом: «Сен-Санс. Умирающий лебедь. Танцует заслуженная артистка Тувинской АССР, лауреат премии ЦК ВЛКСМ «Золотой сапожок» Генриетта Бородюк. За роялем Сигизмунд Кац». Он продавал нечто, что было не очень нужно зрителю как часть продовольственного набора: к палке остродефицитной сырокопченой колбасы, к чему-то, что потребитель очень хочет, добавлялись какие-нибудь ненужные совершенно предметы, типа кильки в томате.

Леонид Алахвердов: «Продавались билеты в основном на „Дружбу” и на Эдиту Пьеху, а не, скажем, Шалву Лаури и Аллу Ким (балетная пара была такая в Ленконцерте). Вот, но тем не менее встречали их очень хорошо, потому что это были артисты экстра-класса. Нам просто так вот в довесок какой-то не давали „лишь бы”».

Задача, которую ставил перед собой конферансье, не сводилась к банальному втюхиванию публике второсортного товара в паре с деликатесом. Порой конферансье выступал как своеобразный просветитель, продвигая качественную музыку и помогая неформатным артистам преодолевать цензурные барьеры.

Леонид Алахвердов: «Вот в те времена была замечательная джазовая певица Нонна Суханова. На английском языке ей не разрешалось петь. И для того, чтобы ей разрешили петь, то, скажем, конферансье московский Олег Милявский прибегал к следующему такому трюку. Он выходил и говорил: „А сейчас для вас будет петь ленинградская джазовая певица Нонна Суханова. Мы ее обязали петь на английском, потому что она окончила иняз и нужно обязательно оправдать затраченные на нее средства”».

Ленконцерт – это сотни коллективов. Одни из них обречены выступать на полевых станах и в цехах во время обеденных перерывов, другие гастролируют по областным городам. Наконец, есть настоящие звезды – Аркадий Исаакович Райкин с коллективом, который позже стал самостоятельным театром миниатюр, ансамбли «Дружба», «Поющие гитары». Это те, кто выступает на концертах, посвященных закрытию партийного съезда, на международных фестивалях, кто ездит с гастролями в Группу советских войск в Германии – золотой запас Ленконцерта.

Анатолий Васильев: «Очень много было у нас концертов по стране и за границей. Везде аншлаги, везде в залы не попасть. Я помню в Гори мы работаем, там какой-то грузин, значит, так подходит, отзывает в сторону: „Слушай, помоги украсть солистку”».

Несмотря на идеологические барьеры, ленинградская эстрада обладала всемирной отзывчивостью и протаскивала на сцену контрабандный музыкальный товар. Так, мода на французский шансон откликнулась Эдитой Пьехой и ансамблем «Дружба», созданным недавним выпускником Ленинградской консерватории Александром Броневицким.

Анатолий Васильев: «Двенадцать человек стояло сзади Пьехи, все как бы выпускники-дирижёры. <…> причём экстра-класса».

Леонид Алахвердов: «Дальше, значит, когда появился ансамбль Beatles, то у нас работал Васильев, гитарист, он очень много от Броневицкого почерпнул как режиссер, как музыкант. И летом он создает тоже первую по времени создания вот такую поп-группу, которая называлась „Поющие гитары”. Это был тоже для наших всех чиновников как гром разорвавшейся бомбы, потому что „битлов” в то время у нас запрещали. И вообще, можно было за любовь к „битлам” впасть в немилость у чиновников».

Каждую среду заседал художественный совет Ленконцерта. Умудренные люди с опытом, осторожные, понимавшие, что можно, что нельзя, знавшие толк в профессионализме, могли понять, хорошо ли держит паузу ансамбль лилипутов, можно ли петь «Еду и просто нажимаю на педаль». Вот может советский человек просто нажимать на педаль, или он должен как-то с нагрузкой нажимать на педаль? Они понимали, хорошо ли исполнены саратовские припевки. И вот, множество артистов с замиранием сердца демонстрировали свои произведения легкого жанра и получали добро или совет поработать еще, переделать, а может быть, и жесткий совет больше вообще не выступать на профессиональной сцене в таком прославленном коллективе, как Ленконцерт.

Афиша ансамбля «Поющие гитары», 1971 г.

Анатолий Васильев: «Такая высокая была сцена, зал такой узкий, длинный. Комиссия сидела, значит, там, в отдалении, в зале. А я никак не мог запомнить английские слова… Мы пели две песни „Beatles”, и я не мог запомнить, потому что я в школе учил немецкий язык. Я мелом, на полу написал текст. Я стою у микрофона и пою, и читаю текст с пола, вот. Ну, худсовет прослушал наше отделение, а я взял несколько наших русских народных песен, и как бы по-своему их сделал, были совершенно неадекватные, как сейчас говорят, решения этих песен. Ну, и