Некрономикон. Аль-Азиф, или Шепот ночных демонов - Абдул аль-Хазред

Тут я, ко всеобщему изумлению и восторгу, вынул дарственную халифа на корабль и объявил, что, поскольку у меня в нем пока нет надобности, готов передать его им во владение за символическую долю прибыли. При этом я, разумеется, поставил условие предоставлять его мне по первому требованию. Кроме того, я обязал их везде, куда они прибудут по торговым делам, искать и покупать старинные свитки и книги, переписывать письмена с древних стен и плит, записывать местные легенды и исторические свидетельства, касающиеся удивительных событий и невероятных существ, древних культов и таинственных племен, а также – людей, живущих на свете несравнимо дольше нас и переживших уже многие поколения. Я просил их также привозить различные изображения: статуэтки, барельефы, геммы, чеканки и тому подобное на те же темы. Таким способом я надеялся расширить поле своих поисков. Братья были безмерно обрадованы такому подарку и сразу приступили к снаряжению каравана в порт Бейрут, где стоял корабль. Я написал послания некоторым друзьям по службе – опытным воинам – с предложением о найме в охрану на случай встречи с пиратами или других неожиданностей. Эту мою предусмотрительность братья впоследствии не раз вспомнили с благодарностью, так как отряд искусных бойцов на борту корабля помог им решить в их пользу многие проблемы.

Проведя месяц с родными, я вновь собрался в дорогу. Поскольку я теперь был совершенно свободен и имел достаточно средств, я решил наконец заняться тем, о чем мечтал: поисками следов тех, кто приходит и уходит. В планах у меня было посещение древних городов Вавилона и Мемфиса, оставалось лишь избрать очередность. Однако прежде я хотел посетить Мекку и повидаться с почтенным Дервишем. Во-первых, мне просто этого хотелось, во-вторых, он обещал дать мне какие-то направления поисков, что могло повлиять на выбор маршрута или даже вообще заставить меня пересмотреть планы. И наконец, мне самому было что ему поведать.

Встреча наша была радостной для нас обоих, так как мы не видели друг друга почти четыре года. Он по-прежнему жил в своей хижине, в которой ничто не изменилось, включая его самого. Поведав о своей жизни, которая ничем не отличалась от многих последних лет, он сообщил мне по секрету, что намерен покинуть Мекку, чтобы возобновить свои поиски.

– Твое появление послужило знаком начала нового поворота моей жизни, – сказал он. – До него я уже начал было отчаиваться, что мне доведется продолжить свой путь, о котором я тебе рассказывал. Ибо у меня не было указателей его дальнейшего направления. Письмена же и изображения на твоей пластине дали его мне. Теперь, следуя ему, я могу подняться на следующую ступень. Для тех, кто изготовил пластину, и для тех, кому она предназначалась, – это лишь послание вроде свитка. Я же смог найти на ней нечто большее – то, что было нужно мне в моих поисках. Сейчас тебе трудно понять, о чем я говорю, ибо твой путь лишь начинается. Но когда-нибудь и ты придешь к этому, и тогда твоя пластина также поможет тебе. А может быть, ты найдешь еще что-нибудь, что откроет тебе другие пути. Сейчас же наши пути разойдутся, ибо цели наших поисков различны. Но в грядущем вполне вероятно, что они и пересекутся, и, возможно, не раз.

С этими словами он вынул откуда-то мою пластину и протянул ее мне. Я даже задохнулся от неожиданности.

– Но у меня ведь есть ее рисунок…

– Рисунок не живой. Ценность для поисков представляет именно сама пластина. Мне она уже послужила, и я могу вернуть ее тебе. К завтрашнему дню я приготовлю обещанные тебе тексты, а затем исчезну из города так же незаметно, как когда-то появился здесь.

– Почтенный, – сказал я. – Ты рассказал мне много интересного и удивительного. Ты разжег во мне стремление к познанию неведомого. И я благодарен тебе за это, хотя, может быть, когда-нибудь пожалею об этом. Но я тоже хочу что-то рассказать тебе и думаю и надеюсь, что это будет тебе интересно и, возможно, даже полезно.

– Неужели твой меч указал тебе еще одну тайну? – с искренним интересом спросил Дервиш. – Что ж, я внимательно слушаю.

– Именно меч! – ответил я и поведал ему о событиях, развернувшихся в магрибской пустыне.

Дервиш слушал с огромным вниманием и жадным интересом, ни разу не перебив меня. Когда же я закончил, он скорбно покачал головой и сказал:

– Как же глубоко я ошибался, думая, что знаю о них достаточно. Ведь единственное имя, которое мне известно из названных тобой, это – Тифон. Но я ни за что не думал, что у этого легендарного чудовища был живой прообраз. Остальные же имена я вообще слышу впервые. Также впервые я слышу об ужасных ритуалах, светящихся бесформенных существах, выходящих из-под земли, и о силах, передающихся через воздух от предмета к предмету. Может быть, это потому, что я никогда не бывал в тех местах? Правда, мне часто приходилось слышать о существах совершенно странных и нелепых, строение которых приносило им лишь неудобства, а то и вред. Причем обычно эти существа встречались лишь в единственном числе, хотя иногда даже плодились. Что ж, ты сообщил мне очень ценные сведения, которые удивили, обрадовали и встревожили меня. Я знаю теперь о существовании еще, по крайней мере, одной их расы. Знаю, что ее деяния и, очевидно, цели, какими бы они ни были, резко отличаются от деяний и целей других рас. И наконец, знаю, что не все те, кто приходит и уходит, дружелюбны или равнодушны к людям. Уверен, что эти знания помогут мне в моих поисках, и благодарю тебя за них, как и за интересный рассказ. Жду тебя завтра.

Простившись с почтенным Дервишем, я отправился во дворец, в котором теперь, после переноса столицы в Дамаск, восседал наместник халифа. Он радушно предоставил мне домик, в котором я жил первый год своей службы, заявив, что не отпустит меня до тех пор, пока я не расскажу ему обо всех своих приключениях, слухи о которых долетели сюда раньше меня.

После роскошного ужина с наместником я расположился в своем уютном домике, отослал всех слуг и погрузился в одиночество. Наконец-то настал час, о котором я уже давно мечтал. Устроившись среди подушек, я поставил на столик лампу и зажег ее. Каково же было мое удивление, когда комната, еще достаточно освещенная светом заката, стала погружаться во мрак. Он наполнил ее, словно дым, окутав меня пустотой. Я перестал ощущать движения воздуха, запахи, звуки, даже опору под собой. Я словно повис в этой пустоте, нисколько однако не опасаясь, что упаду или провалюсь куда-нибудь, ибо эта пустота внушала мне доверие как надежнейшая из опор. При этом появилось совершенно ясное ощущение, что я переместился в другой, совершенно незнакомый мир, в котором, впрочем, я чувствовал себя вполне уверенно и комфортно.

В первые мгновения вокруг, кроме ровного и почти неподвижного пламени лампы, не было видно абсолютно ничего. Затем в окружающей тьме понемногу стали проступать слабо светящиеся точки, которых становилось все больше и больше по мере того, как я в нее вглядывался. Стен и вообще каких-либо границ вокруг больше не было. Я висел в бесконечном просторе, и картина, представшая моему взору, была мучительно знакомой. Все вокруг было усыпано искрящимися и мерцающими зернами, которые складывались в причудливые изображения, переходящие одно в другое. Глядя на одни и те же сочетания, я мог вызывать в своем воображении многочисленные и разнообразные картины. Вместе с этим появилось ощущение, что я медленно двигаюсь сквозь эти скопления искр, причем находясь не среди них, а внутри незыблемо твердой прозрачной оболочки вроде пузыря. При этом я все пытался вспомнить, где же я мог раньше видеть это зрелище. И я вспомнил! То же волшебное видение представало мне, когда я, в первый раз плывя по морю на корабле, выходил ночью на палубу. Звездная бездна! Там было то же ощущение безграничности, полета и благоговения. Но там она была настоящей. Сейчас же этот бесконечный мир пустоты возник в пределах небольшого зала, нисколько не теряя своей естественности. Еще здесь было ощущение оболочки. Но оно совершенно меня не стесняло. Напротив, оно рождало чувство уверенности и теплого домашнего уюта.

Продолжая призрачно, как во сне, скользить мимо бесчисленных звезд, я не переставал удивляться сходству ощущений, вспоминая свои мысли о том, что в том морском видении для завершения картины не хватало фрагмента с пластины. Что-то тогда подсказывало мне, что он вписался бы в нее очень гармонично. Не успел я об этом подумать, как в картине перед моими глазами появилась удивительная перемена, которая, однако, выглядела вполне естественным продолжением событий. Одна из звезд прямо впереди меня начала явственно увеличиваться, постепенно превращаясь в светящийся шар, как бы охваченный пламенем и испускающий сильный свет. Вскоре рядом с ним появилось несколько звездочек, свет которых явно отличался от света бесчисленного множества остальных. Эти звездочки также постепенно увеличивались в размерах, хотя были несравнимо меньше огненного шара, который к этому времени стал очень похож на стоящее в зените солнце, разумеется, меньших размеров. Затем он стал уходить в сторону и вскоре скрылся из виду, но я успел заметить, что он при этом медленно поворачивался, как яблоко, наколотое на спицу. Шарики же, в которые превратились звездочки, также поворачиваясь, летели за ним вдогонку, каждый – со своего направления. Я был ошеломлен, начиная понимать, что за картина предстает передо мной. Поспешно пересчитав шарики, пока они еще не скрылись за пределами взгляда, я рассеял последние сомнения: сейчас я видел то, что было изображено на пластине! Мысли завертелись у меня в голове, и я, вдруг испугавшись их, бросился к лампе и задул пламя. Последним, что запечатлели мои глаза, был поворот моего полета к одному из шариков, который при этом начал быстро увеличиваться в размерах, как при приближении. Мне показалось, это был именно тот шар, на котором когда-то почтенный Дервиш предлагал мне разглядеть себя, то есть наш мир!..