Темные кадры - Пьер Леметр

По мере приближения начала операции мадемуазель Риве теряла спокойствие. На самом деле с того момента, как она увидела отряд коммандос и черное блестящее оружие, лицо ее побледнело, а ведь для нее испытание еще и не начиналось. Я поднялся, чтобы показать им, как использовать микрофон для переговоров, вставленный в ухо каждого из коммандос. Мсье Деламбр отвечал чем-то вроде урчания, но отлично понимал, что ему говорят, потому что, когда пришел его черед попробовать, он все сделал правильно.

Сотрудники «Эксиаль» мало-помалу собирались.

Первым пришел мсье Люсей в сопровождении мадемуазель Тран.

Мсье Максим Люсей – юрист, и если желаете узнать мое мнение, то эта профессия подходит ему на все сто, потому что именно на юриста он и похож. Одет с иголочки, двигается чуть замедленно, как автомат. Даже взгляд его, кажется, перемещается рывками, будто он должен удостовериться в том, что увидел, прежде чем продолжить осмотр. Я внимательно прочел его личное дело и теперь вспомнил, что мсье Люсей – доктор юридических наук. Он подготовил и курировал множество контрактов группы «Эксиаль».

Что до мадемуазель Тран, то, как вы поняли, она торговец, и очень динамичный. Даже слишком, на мой взгляд. Словно ее допингом накачали. Походка у нее решительная, и она останавливается прямо перед вами, нос к носу. Такое ощущение, что напугать ее невозможно, но стоит замешкаться, и она закончит вашу фразу за вас. С такой внешностью и зарплатой в шестизначную цифру для мужчин ее возраста она наверняка весьма привлекательна.

А что до молодых служащих – достаточно было увидеть, как они заходят в зал, чтобы понять, до какой степени эти ребята идут в ногу со временем. Простым рукопожатием они умудрялись послать вам сигнал: «Мы динамичны, эффективны и счастливы».

По мере прибытия сотрудники «Эксиаль» направлялись поприветствовать своего босса, мсье Дорфмана, а его обращение с ними отличалось той же своеобразной фамильярностью, с которой я сталкивался на многих предприятиях и которую нахожу крайне двусмысленной. Сверху донизу служебной лестницы все друг другу друзья-приятели, все зовут друг друга по имени, даже если они на «вы». По мне, так это только тень на плетень наводит. В такой атмосфере люди начинают думать, что их офис вроде филиала кафешки напротив. Некоторую часть своей жизни я прослужил в армии, а там все четко и ясно. Все знают, зачем они здесь. Кроме коллег, имеется только начальство и подчиненные, и когда вы сталкиваетесь с кем-то, то можете быть уверены, что он либо одно, либо другое – либо выше вас, либо ниже. На предприятиях все стало куда сложнее. Кто-то играет с главным боссом в сквош, другой бегает трусцой с начальником собственного отдела, и все это чертовски обманчиво. Стоит расслабиться, и тебе покажется, что начальства больше нет, а твою работу оценивает исключительно компьютерная программа. Вот только рано или поздно иерархия берет свое, и никуда от этого не деться. Ну и полýчите проблему: когда программа вами недовольна и начальство соответственно начинает вас гнобить, вы даже разозлиться на это самое начальство толком не можете, потому что давным-давно привыкли путать его с приятелями-однокашниками.

Так мне кажется.

Короче, мсье Дорфман восседал во главе стола, а его сотрудники, появляясь, прежде чем похлопать друг друга по спине, представали перед лицом власти, пожимали руку мсье Дорфману (а также мсье Ренару и Малику, которых мсье Дорфман кратко представлял), после чего принимались рассаживаться.

В комнате наблюдателей, где мы находились, при появлении очередного сотрудника мсье Лакост называл его имя и уточнял для мадемуазель Риве и мсье Деламбра, как он обозначен в розданном им списке. Например, он говорил: «Максим Люсей – доктор юридических наук, тридцать пять лет, юридическая служба» или «Виржини Тран – Высшая коммерческая школа, инженер-маркетолог».

Мсье Деламбр хорошо подготовился. У него заготовлены карточки на каждого, и он постоянно что-то записывает – наверное, отмечает нюансы их поведения, но руки у него так дрожат, что я задаюсь вопросом: сумеет ли он прочесть свои записи, если они ему вдруг понадобятся? Мадемуазель Риве отнеслась к делу не с такой дотошностью, в руках у нее только то досье, что ей прислали, и она просто отмечает крестиком на полях прибывшего сотрудника. Создается впечатление, что она особо не готовилась.

С разрывом в пару минут явились мсье Жан-Марк Гено и мсье Поль Кузен.

Первый – экономист, и единственное, что можно о нем сказать, – он вполне доволен собой. Самоуверенная поступь, грудь вперед. Чувствуется, что сомнения его не гложут. Немного раздражает его расходящееся косоглазие: трудно определить, каким именно глазом он на тебя смотрит.

Его сосед по столу, мсье Поль Кузен, кажется прямой его противоположностью. У него огромная голова, и он устрашающе тощий. Похож на иезуита, испепеленного верой. Куча инженерных дипломов, бóльшую часть жизни проработал в Персидском заливе, вернулся на головное предприятие четыре года назад и сразу на пост, связанный с чудовищной ответственностью. Король техники, царь бурения.

Мадам Камберлин лет под пятьдесят, она руководитель проекта. Настолько уверена в себе, что решила явиться последней.

Мсье Дорфману не терпится перейти к делу.

Он постучал кончиками пальцев по столу и повернулся к мсье Ренару и Малику:

– Ну что ж, прежде всего позвольте мне от имени «Эксиаль-Европы» поприветствовать всех присутствующих. Представили вас друг другу немного наспех. Поэтому я сейчас…

В комнате наблюдателей атмосфера и так была не самой раскованной, но теперь она сгустилась до свинцовой тяжести.

Голоса из громкоговорителя звучат словно из иного мира и несут в себе страшную угрозу.

Я глянул на мсье Лакоста, который ответил мне легким движением головы.

Я вышел из комнаты и присоединился к своей команде, которая ожидала меня в соседнем помещении.

(«…Весьма обнадеживающее слияние, с которым мы можем себя поздравить…»)

Все трое были в полной готовности, настоящие профессионалы, я только поправил автомат Ясмин, чтобы дуло было расположено горизонтально, – чистый рефлекс. Потом я развел руки.

Жест был предельно ясен: начинаем.

Кадер кивнул.

Они тут же двинулись.

Я смотрел, как они идут по коридору («…и представляет собой радикальный поворот в глобальной стратегии действующих в данном секторе субъектов. Вот почему…»). Я пошел следом за ними, но тут же свернул и снова встал за спинами мсье Деламбра и мадемуазель Риве.

Группе коммандос потребовалось чуть меньше семи секунд, чтобы подойти к конференц-залу и рывком распахнуть дверь.

– Руки на стол! – проревел Кадер, пока Мурад занимал позицию справа от него, чтобы полностью перекрыть зал.

Ясмин быстрым решительным шагом обошла стол и подтвердила серьезность приказа резким ударом ствола своего «узи» о столешницу.

Общее оцепенение было столь глубоким, что никто не шелохнулся и ни один звук не вырвался ни из одного горла. Все замерли, едва дыша. Сотрудники «Эксиаль» уставились, ничего не понимая, на ствол автомата в нескольких сантиметрах от собственного лица. Буквально загипнотизированные, они даже не осмеливались поднять глаза на тех, кто эти автоматы держит.

Впившись в экран, мсье Деламбр попытался что-то черкнуть в блокноте, но рука его слишком сильно дрожала. Он глянул вправо. Мадемуазель Риве тщетно попыталась изобразить некоторую отстраненность, но сцена разыгралась столь внезапно, что лицо ее покрылось той же бледностью, что и у соседа.

Пользуясь дистанционным управлением, я включил камеру общего вида и быстро оглядел стол: все пять сотрудников застыли с выпученными глазами, ни один не осмелился шевельнуться, всех словно парализовало…

На экране мы увидели, как Кадер подходит к мсье Дорфману.

– Господин Дорфман… – начал он с сильным арабским акцентом.

Глава «Эксиаль» медленно поднял голову. Он вдруг показался и меньше ростом, и намного старше. Рот его был по-прежнему приоткрыт, глаза вылезали из орбит.

– Вы поможете мне прояснить ситуацию, если не возражаете, – продолжил Кадер.

Даже если б у кого-то и возникла нелепая мысль вмешаться, времени на это у него не осталось. Меньше чем в две секунды Кадер выхватил свой «зиг-зауэр», направил его на мсье Дорфмана и нажал на спуск.

Выстрел был оглушительным.

Тело мсье Дорфмана отбросило назад, кресло его на какое-то мгновение зависло в пустоте, затем тело качнулось к столу и рухнуло на него.

Затем события ускорились. Малик, который играл роль клиента, вскочил – его огромная джеллаба взметнулась вокруг него – и стал что-то орать по-арабски командиру коммандос. Слова налезали друг на друга, ярость выплескивалась в оскорбления, которые свидетельствовали об охватившей его панике. Речь лилась потоком. Поток иссяк, когда Кадер выпустил первую пулю ему в грудь; пуля вошла туда, где предполагается наличие сердца. Молодой человек начал поворачиваться вокруг собственной оси, но не успел завершить движение. Вторая пуля попала ему в живот, он согнулся от удара и тяжело рухнул на пол.