Восторг гаргульи (ЛП) - Лукас Наоми

Его натиск, целиком входящий в меня одним движением, заставляет меня сжаться вокруг него. Я вскрикиваю, снова испытывая оргазм.

Охваченный безумием, Зуриэль ревет. Прижимая меня к себе, он обнимает меня, пока я извиваюсь, каждая клеточка моего существа воспламеняется. Крепко держа меня, он дико двигается, насаживая меня на свой набухший член. Мои колени отрываются от пола, когда он держит меня вертикально и на себе. Его хвост обвивает меня и дергает мой клитор ‒ черт.

Он двигает моим телом вверх и вниз, быстрее и сильнее, его руки обхватывают меня. Задыхаясь от каждого его безумного толчка, я снова испытываю оргазм.

‒ Так хорошо, так хорошо, так хорошо, ‒ поет он глубоким животным голосом.

От ритма его слов мой разум затуманивается.

С ревом он рванул в меня. Жестко. Мои глаза открываются, и я падаю вперед. Оказавшись между ним и полом, его руки опускаются по обе стороны от меня, бедра неподвижны, а таз напрягается. Его член дергается внутри меня, выступая, когда он кончает.

Мои спазмы продолжаются, пока его семя наполняет меня, выливается наружу, покрывая все скользким и влажным слоем. Прижав щеку к моему лицу, Зуриэль замолкает, его дыхание становится быстрым и затрудненным.

Подняв меня, он вытаскивает свой член, а я скулю от пустоты. Он осторожно укладывает меня на одеяло и переворачивает.

‒ Ты в порядке? ‒ спрашивает он через некоторое время.

Я киваю.

Мои глаза открываются, когда я смотрю на него, его тело сидит верхом на моем, его крылья сцеплены позади него. Он размыт, и я хватаю очки и надеваю их. Его взгляд просматривает меня, прежде чем скользнуть по моему телу, охватывая меня, сужается на моих сомкнутых ногах, моих бедрах влажных и блестящих. Кажется, он… шокирован.

‒ Что такое? ‒ спрашиваю я.

‒ Я не думал, что у меня появится семя, ‒ говорит он, наклоняясь и распределяя его по моему животу.

Я приподнимаюсь на локтях, нахмуриваю брови и все еще мечтательно сжимаю кулаки.

‒ Почему нет?

Он смотрит туда, где лежит его член.

‒ Семя предназначено для размножения. Мой вид этого не делает.

Требуется некоторое время, чтобы его слова были восприняты. Моя грудь сжимается, когда я смотрю туда, куда он смотрит.

‒ Мы не… Что? У нас не будет…

Мне это даже не пришло в голову. Он даже не человек!

Зуриэль улыбается.

‒ Спокойно. Я не оплодотворял тебя, Саммер. Это невозможно. Существа разных миров не могут производить потомство.

С облегчением и грохотом я падаю обратно.

Глава 19

Сладкое наслаждение

Зуриэль

У меня кружится голова и мысли разбегаются. Я не могу смотреть на Саммер без желания оказаться внутри нее, заставляя ее тело бездумно танцевать, стонами наполняя мои уши. Боже милостивый, другой для меня никогда не будет. Она ‒ мягкость моих твердых очертаний, моих острых углов. Она ‒ дева в противовес мне чудовищу. Она ‒ солнце, а я ‒ луна. Если бы я мог, я бы входил в нее, заполнял и наслаждался объятиями ее сладкого тепла вечно.

Такая нежная, такая покорная, она справлялась с моим неистовым аппетитом, голодом, который усилился с того момента, как я впервые услышал ее смех.

Стоя возле ванной комнаты музея, я слышу шум льющейся воды, с другой стороны. Она не позволила мне следовать за ней в маленькое пространство, поэтому я остался ждать по другую сторону закрытой двери.

Упираясь руками в дверной косяк, я прислоняюсь лбом к твердой древесине, разделяющей нас.

Я хочу ее видеть.

Я хочу быть внутри нее.

Я не хочу, чтобы ночь заканчивалась.

Но время идет ‒ уже далеко за полночь. До восхода солнца осталось всего несколько часов.

Она нужна мне еще раз, прежде чем мое тело превратится в камень. Я ей так и сказал, а она все равно настояла на том, чтобы прийти сюда и помыться. Я предложил сделать это для нее, облизывать ее бедра, успокаивая ее влажные складки, пока она не будет готова принять меня снова, но она со смущенным смехом оттолкнула меня.

Она заслуживает того, чтобы ее холили и лелеяли, потому что она приняла меня, всего меня, таким, какой я есть.

Я убежден, что Саммер создана для меня. Мой член был создан для нее. Мы подходим друг другу.

Мои губы расплываются в улыбке. У моей сладкой Саммер уникальные потребности, если мой придаток сформирован специально для нее.

Наш союз гарантировал мне столетия одиночества. Наконец, есть кто-то, кто осознает изолированность моего каменного наказания и даже делится им со мной через свой сон. Кто-то, кто все еще готов поделиться своим теплом, соединив свое тело с моим.

Я чудовищное существо, пара, которую не должен хотеть ни один человек. Я не красивый и не мягкий ‒ я жесткий и непреклонный. Я не создан для влечения, желания. Я должен быть внушающим страх, которого следует избегать. Мой образ используется для охраны святилищ человечества, для отпугивания тех самых демонов, которые развращают их разум и пожирают их души. Такое существо, как я, никогда не должно было быть приглашено внутрь. Никогда не хотел быть любимым.

Я также не был предназначен любить в ответ, испытывать какие-либо эмоции по отношению к людям, к кому-либо.

Но поскольку она позволила мне заклеймить ее, обнажить ее тело и душу таким интимным способом, мне нужно доказать, что она никогда не пожалеет о том, что была связана с кем-то вроде меня. Мне очень хочется доказать ей свою ценность. Поклоняться ей со своей одержимостью, восхищаться ею и ласкать ее ‒ все это для меня так же важно, как и для нее.

С каждым ее оргазмом я понимал ее лучше. Я узнал ее, как она уже знает меня, сто раз ласкав мою грудь и мои крылья. Теперь я знаю, какова она на вкус в каждом месте, как реагирует на каждый тычок, прощупывание, облизывание и прикосновение. Мой язык скользит по зубам, желая задеть ее мягкую кожу, зажать между ними ее грудь. Если бы она открыла дверь в ванную, я бы схватил одну из них ртом и обхватил другую пальцами, разминая их. Только для того, чтобы потом мой язык мог успокоить их...

Я не знаю, что буду делать, если потеряю ее. Если она сломается из-за меня или моего демона.

Я перестаю улыбаться.

Пора. Я должен положить конец демону и отправить его обратно в огненное озеро, в бездну за пределами этого мира. Это задача, с которой я не справился, и моя древняя безнадежность грозит сокрушить меня, но теперь я никогда не был более мотивирован. Я найду способ.

Дверь открывается, и по ту сторону стоит Саммер, сжимая в руках простыню. Когда она видит меня, нависшего над ней, ее глаза расширяются, а горло сжимается.

Я дорожу ее реакциями и нахожу их милыми. Хоть она и не должна меня стесняться, она мной владеет.

Моя улыбка возвращается.

‒ Привет.

Она нервно смотрит на меня.

‒ Я закончила.

‒ Тогда давай вернемся вниз. Женевьева дремлет неподалеку, и нам не следует ее будить. Это было бы грубо.

Вот только я не отодвигаюсь от дверного косяка.

Ее голова наклоняется.

‒ Откуда ты знаешь ее имя?

‒ Она сказала мне.

‒ Ты умеешь разговаривать с кошками?

‒ В некоторой степени я могу разговаривать с большинством существ. Хотя я бы предпочел говорить только с тобой.

‒ Приятно знать…

Она подвигается, глядя вниз и отдавая предпочтение бедру.

‒ Ты можешь подвинуться?

Могу ли я?

Когда я отхожу от двери, она проносится мимо меня, проносясь через музей и вниз по ступенькам подвала, напоминая мне о предыдущей ночи на кладбище. Только на этот раз она не нервничает и не волнуется, а лишь взволнована и возбуждена.

Я хочу снова ощутить ее волнение. Ее возбуждение уже сходит с моего языка. Я преследую ее, обдумывая, взять ли ее на руки и вернуть себе в рот, или развернуть ее, наклонить и просунуть язык между ее ног.