По праву крови - Кирилл Малышев

и снова молимся. Почти не выходим. Да и как гулять, когда отец при смерти? Я иногда думаю, что только наши молитвы его на этом свете и держат! Боюсь даже спать лечь, чтобы не прерывать их. Стараемся дремать по очереди.

– А как же хозяйство? Кто следит за всем?

– Ох, сынок! За то могу только Тимофея Игоревича благодарить. Да узрит Зарог его доброту! Всё на нём держится. За всем он глядит, нам помогает, заботится. Каждый день заходит, следит за порядком. Внимательный такой! Спрашивает, к примеру: что снилось? Я ему всегда рассказываю. Так он говорит, что сны у меня вещие! Представляешь?

Мать слегка наклонилась к Олегу и, как-то странно улыбаясь, добавила вполголоса:

– Я было, грешным делом, решила, что Владыка проклял весь наш род. Ты с Владимиром уехал, Ярополк только и делает, что озорничает без конца. Но потом задумалась… Разве послал бы нам Зарог такого доброго друга, как Тимофей Игоревич, если бы не любил нас? Нет! Владыка не делает таких подарков тем, кто у него в опале!

Будто подтверждая свои же слова, она часто закивала.

Олег внимательно посмотрел на неё. Всё было так же, как он помнил: красивые, словно выточенные искусным резчиком, черты лица, большие зелёные глаза, обрамлённые длинными ресницами, аккуратный, чуть вздёрнутый нос, полные, даже по меркам молодых девушек, губы. Красота Рогнеды не померкла с годами.

Но всё же в ней появилось нечто новое. Движения, мимика, осанка – всё казалось каким-то странным, чужим. Взгляд рассеянный, блуждающий. Будто затянутый туманной дымкой. Она словно была не вполне в себе.

Кроме того, Олег не помнил за ней такой набожности. Нет, мать всегда соблюдала традиции и обряды, но чтобы запираться в комнате и молиться неделями – это было для неё ново.

Изменилось и её отношение к быту. Раньше Рогнеда могла высечь сыновей за разбросанные вещи. Ежедневно княгиня устраивала обход их покоев. Служки туда не допускались, сыновьям надлежало поддерживать порядок самостоятельно, и им нередко влетало, если мать замечала бардак. Особенно доставалось Олегу, как старшему из княжичей.

"Порядок в покоях – порядок в голове! Однажды ты станешь князем, и в твоём разуме всё должно быть, как в этой комнате, – на своих местах. Тогда и в государстве будет мир и покой," – любила повторять она.

Олег, конечно же, не слушал.

Чистота в палатах поддерживалась на безупречном уровне – служки, боясь гнева хозяйки, вытирали каждый угол по несколько раз. Теперь же всё изменилось. Судя по всему, на женщину тоже тяжело повлияли события последних месяцев.

Мужчина бережно взял её за руку и участливо посмотрел в глаза:

– Матушка, – тихо произнёс он. – Сегодня я уезжаю.

– Уезжаешь? – Рогнеда удивлённо подняла брови. – Но ты ведь только приехал, разве нет?

– Да, ты права. Но дела требуют чтобы я снова отправился в путь. К началу зимы вернусь.

– Куда тебе нужно ехать?

– В Ханатар.

Рогнеда нахмурилась, слегка наклонила голову, внимательно вглядываясь в лицо сына.

– Зачем тебе в Ханатар? Не лучше ли остаться здесь? – Она указала ладонью на стоящую рядом фигурку Владыки. – Будем вместе молиться за здоровье отца. Молитвы родни ведь самые сильные! Нас уже будет трое – может, тогда Зарог, наконец, услышит их.

Она печально вздохнула.

– Ярополк совсем не хочет молиться. Ты знаешь, иногда я гляжу на него, и он будто окутан темнотой. Густой такой, как туман…

Олег недоумённо взглянул на мать. Её слова казались бессвязной чепухой.

Дмитрий продолжал молча смотреть на брата немигающими глазами, как филин.

– Матушка, – прервал княгиню старший сын. – Я как раз хотел поговорить о Ярополке. Думаю забрать его с собой. Вместе поедем, вместе и вернёмся.

Рогнеда встала. Разгладила на себе помятую рубашку. Сделав несколько шагов, подошла к окну.

– Забирай.

Олег опешил.

– Как? – выдохнул он. – Так просто отпускаешь?

Мать не повернулась. Она стояла у холодного стекла так близко, что на нём оставались следы её дыхания.

– Сегодня мне снился сон.

Голос её стал едва слышным, шелестящим. Олегу пришлось податься всем телом вперёд чтобы разобрать слова.

– Будто я проснулась среди ночи. В покоях было темно и тихо, всё замерло. Мне стало страшно.

Она судорожно втянула затхлый воздух точёными ноздрями.

– И вдруг я услышала шум. Оглядевшись, увидела, как большая белая птица стучит в окно…

– Вот, – она рассеянно провела пальцами по мутному стеклу, – прямо сюда. Я подошла, хотела рассмотреть её. Она была прекрасна. Такое белое перо… Оно будто источало свет! Я хотела отворить ставни, впустить её… Но она расправила крылья и вспорхнула.

Рогнеда подняла руки, словно птица из её сна.

– Я видела, как она улетала. Вдаль, туда. – Княгиня указала куда-то пальцем. – Прямо в разгорающаяся зарю. Яркую! Алую! А я осталась здесь, в тёмной комнате, глядя, как она исчезает вдали.

Княгиня резко повернулась к озадаченному Олегу.

– Проснувшись, я не могла взять в толк, что за видение послал мне Владыка. А сейчас поняла. Ты – эта птица!

– Я птица? – удивлённо переспросил Олег.

– Да, ты, сын! Ты, как и она, появился неожиданно, лишь на миг задержался – и снова отправляешься на восток! Туда, где рождается день! Зарог показал мне грядущее. Езжай, так должно быть!

– А Ярополк? – напомнил мужчина.

– Коли отправляешься на угодное Владыке дело – то бери и его! Иначе пропадёт. Даст Зарог, образумится! Он непослушный. В нём нет любви к молитвам. Сколько звала его с нами – ни разу не пришёл. Я гляжу на него – а он будто…

– Тьмой объят, – подсказал Олег. – Хватит, мама, ну что ты такое говоришь?

Рогнеда округлила глаза, её лицо приобрело странное выражение. Бред захватывал княгиню. Она больше не замечала ничего в комнате. Её взгляд был устремлён в пустоту, на что-то невидимое, вызванное странной игрой утомлённого разума.

– Объят… И тьма эта живая! Того и гляди – удавит его…

Княжич вздохнул, опустил взгляд и с горечью покачал головой. Мать продолжала бормотать что-то бессвязное. У Олега снова сжалось горло. Он так долго не видел её и теперь, наконец, встретившись, застал в таком состоянии.

Княжич всегда знал, что его мать любила отца больше всего на свете – больше богатства, почёта. Даже больше своих детей. Но он и представить не мог, каким тяжёлым ударом станет для неё болезнь Юрия.

Поднявшись, Олег быстро подошёл к женщине и крепко обнял её.

– Матушка, я скоро вернусь. И буду рядом. Осталось немного. Потерпи.

– Удавит… Удавит… – снова и снова повторяла Рогнеда, блуждая невидящими глазами по тёмным углам комнаты.

В дверь покоев кто-то постучал.

– Войдите! – громко воскликнул