Последний шанс Гесса 2 - Нани Кроноцкая

Зориан посмотрел на меня с искренним, неподдельным недоумением.

– Игра? – переспросил он.

– На Глизе мужчина с момента совершеннолетия и до самой смерти должен обеспечивать свою жену. Но до этого ещё нужно дожить. – Ответил он тихо и просто. – И не смотри на меня с такой жалостью, Алеида никогда мне больше не докучала. Даже напротив, она оказалась отличным партнёром. По бизнесу, я имею в виду. Очень почтенная женщина.

– Партнёр, скажешь тоже! – Зориан снова фыркнул. – Грудь у них – либо плоская доска, либо синтетическое уродство размером с голову. Сила есть, не спорю. Но при этом спесивые, как императорские кошки с Деуса. – Кажется, у него был свой собственный счёт к глизеанкам. – А все почему? – не мог успокоиться наш с Гессом пленник. – Потому что женщин на планете – ысы наплакали. На всех не хватает. Вот и воображают о себе невесть что.

– Это ужасно, – выдохнула я, почему-то не в силах сдержаться. – Это просто… бесчеловечно.

К тому моменту, как я… – тут он запнулся, явно пытаясь подобрать слова, – покинул планету, мои попечители заключили уже пять брачных контрактов с моим непосредственным участием. Все – примерно одинакового уровня душевности.– Такова наша действительность… – Гесс пожал плечами, на его лице застыла непроницаемая маска. – Браки на Глизе представляют собой политические союзы. Это контракты, которые можно заключать до десяти раз за жизнь. Их нельзя расторгнуть, но… в человеческих отношениях они не накладывают никаких обязательств.

– Вот! – громко пискнул наш пленник. Я о чём и говорю! Глизеанки…

Наткнувшись на мой негодующий взгляд, он осекся.

Гесс медленно повернул к нему голову. Взгляд его был тяжелым, усталым.

– Не стоит делать обобщения. Среди трёх миллиардов женщин на Глизе есть те, кто обладает привлекательной внешностью, и те, кто не страдает излишней надменностью. Просто… – он замолчал, и в его глубоких, как бездна, глазах мелькнуло что-то похожее на искреннюю печаль, – нам с тобой не довелось встретить ни одну из них.

Он допил едва тёплый «чай» из крышки и резко махнул рукой, давая понять, что его рассказ закончен и больше не подлежит обсуждению.

Настала моя очередь. Я глубоко вздохнула, стараясь найти в своей памяти что-то светлое и утешительное, что могло бы нейтрализовать леденящий холод его рассказа.

– Самое страшное приключение в моём детстве была…, – начала я тихо, глядя на своё отражение в тёмной воде кружки. – Моя первая охота. На палочника.

О том, как мы с братьями набивали соломой старые мешки из-под зерна, всовывали в центр термобутылки с обжигающе горячей водой и, обутые в высокие, непромокаемые сапоги, таскали эту приманку по дюнам. О диком, пьянящем азарте, леденящей дрожи, когда из песка вдруг вылезало нечто огромное, кожистое, похожее на спутанный клубок мёртвых корней, и как мы, крича от восторга и ужаса, зацепляли его баграми и тащили на поверхность. Взрослый палочник страшен, он размером с меня тогдашнюю, восьмилетнюю.И я рассказала им. О бескрайних серебристых песках лиглийских пляжей, залитых неоновым светом двух лун. О паразите, который может годами, десятилетиями неподвижно лежать в песке, поджидая жертву. Острая, как бритва, игла его щупа, личинка, пожирающая мозг изнутри и заставляющая жертву прийти на тот же пляж, чтобы дать жизнь новому чудовищу.

– Его яд, – не удержался Гесс, всё же вмешавшись, – одно из самых ценных и дорогих органических обезболивающих в нашей галактике. Несинтезируемый пептидный комплекс. Чистый концентрат стоит дороже, чем я зарабатываю за год. А продолжительность жизни особи…

– Гесс, – мягко, но решительно остановила я его. – Ты нарушаешь магию моей истории. Это была не добыча ресурсов, а охота.

Он замолчал, смущённо прикусив губу, и я продолжила рассказ. Зориан сидел с открытым ртом, поглощая каждое слово. Моя история явно была для него куда более захватывающей и необычной, чем его собственные приключения. В его глазах горел неподдельный, жадный интерес.

– И чем всё закончилось? – не выдержал он, когда я наконец замолчала.

– Отец случайно узнал о наших проделках с братьями и вызвал из столицы бригаду ловцов. До конца каникул мы отмывали подвал замка. После этого мы больше никогда не охотились.

Тишина обрела новую глубину. Теперь в ней отчётливо слышался лишь бешеный стук трёх сердец.Зориан издал громкий и негодующий стон, схватившись за голову. На его выразительном лице, полном эмоций, отразилось искреннее выражение – комическое, почти детское, полное отчаяния. И мы рассмеялись. Тихо, сдавленно, украдкой, но это был настоящий смех. Он разрушил невидимую напряжённость, снял шелуху масок и недоговорок. В этот момент мы перестали быть узниками смертельной игры, аристократом, монахиней и рабом, тюремщиками и пленником. Мы стали просто тремя разными и очень уставшими людьми, заточёнными в каменной норе, делившими скудный ужин и обнажающими свои души.Вдруг сквозь толщу камня над нами донесся приглушённый, но чёткий звук. Это были не случайные шорохи, а размеренные, тяжёлые шаги нескольких пар. Одновременно слышались чужие, резкие голоса. Они явно приближались к нашему укрытию. Смех застрял в горле, оборвавшись на полуслове. Гесс молниеносно погасил горелку, и мы оказались в полной, ослепляющей, беспросветной тьме.

✦✧✦

Руководство по взаимодействию с неудобными реалиями (Издание 2567 года с момента Великого Откровения)»¹ «Кодекс инспектора Флота:

Глава 17. Ловцы

«Самый громкий звук на поле боя – внезапная тишина».¹

Я теперь ненавижу её даже больше, чем запах озона. В тот момент, когда Гесс гасил горелку, она обрушилась на меня, как каменная плита. Моё сознание раздвоилось. Над нашими головами раздавались отчётливые шаги, приглушённые звуки мужских голосов и громкие шорохи. А в моей голове возникла густая и вязкая зона глухоты. Я ощущала только их – два живых маяка в этой абсолютной темноте. Рядом, в нескольких сантиметрах, – сжатое, плотное ментальное поле Гесса, собранное в тугой узел. Чуть поодаль – колючее, маленькое, нервно вибрирующее поле Зориана.Тишина.

Мои нервы натянулись, как струны, готовые лопнуть от напряжения. Я активировала ментальные сенсоры и начала сканировать пространство над нами. Но там не было ни следа сознания. Только мёртвая, ледяная пустота, словно перед нами стояли не живые существа, а ожившие изваяния.

«Гесс…» – мысль сорвалась сама собой, тонкая, острая.

«Да?» – его ответ был быстрым и невозмутимым. Казалось, он уже знал, о чём я хочу сказать.

«Я их не чувствую. Вообще. Ни мыслей, ни эмоций. Пусто. Но они же там!»

Его внутреннее молчание стало гнетущим. Я буквально ощущала, как напряжённо работает его мозг, перебирая все возможные угрозы с пугающей скоростью.

«Что это – блокировка или