Cто лет безналом - Виталий Держапольский

— Стой! — хотел крикнуть Балашов, но не успел — время остановилось вновь.

Пуля висела на расстоянии вытянутой руки от Фёдора и очень медленно двигалась в сторону Голохватова. Проследив взглядом траекторию, Балашов понял: конец полковнику. Неожиданно возникло смутное предчувствие. Фёдор уже не был до конца уверен, сможет ли он остаться просто сторонним наблюдателем всего происходящего. Единственное, что он успел бы сделать за эти короткие, отведенные только ему богом мгновенья, это заслонить полковника своим телом…

9 мая 1973 г.

Подмосковье.

— И что? Погиб? — спросил деда Дмитрий.

— Не-а! — мотнул головой дед. — Живучий он, Федька Балашов! Сейчас где-то на Дальнем Востоке живет… Съездить бы, навестить… Да все не соберусь никак.

— Так выходит, он умел время останавливать?

— Да нет, не останавливать, только замедлять. С тобой разве никогда такого не было?

— Что-то подобное, наверное, бывает с каждым, — задумчиво произнес Дмитрий, но чтобы по собственному желанию… И что, он так до сих пор может?

— Не, с того случая — как отрезало!

— Ладно, пойдем в дом — бабка-то заждалась нас.

Утром, попрощавшись со стариками, Дмитрий рейсовым автобусом уехал обратно в город. Всю дорогу он не переставал думать о фронтовой байке, рассказанной дедом. Что-то в ней было, а что… Дмитрий никак не мог ухватить мысль. Время замедляло свой бег… Время… Время… Может ли время замедляться, растягиваться, как резинка? Или это человеческий организм ускоряется в стрессовых ситуациях, под воздействием адреналиновых выбросов? Точно этого сказать никто не может, потому что время не материальный объект. Его нельзя пощупать руками, его можно только измерить хронометром… Но если все-таки на секунду предположить…

Опираясь на черновики, Таранов сумел разработать собственную «теорию заимствования времени разумными биологическими организмами друг у друга», теорию, действительно перевернувшую мир. Суть его выкладок была проста: при определенных условиях (в основном стрессовых), разумный (человеческий, раз других носителей разума на планете нет) биологический организм способен самостоятельно заимствовать время другого разумного биологического организма без каких либо приспособлений извне. При соответствующем воздействии на организм магнитными полями, это время можно выделить и поместить в специальный накопитель, для последующего использования. На ученом совете, где Таранов делал первый доклад, его подняли на смех, его теорию прозвали «теорией научно-временного вампиризма», а за ним самим крепко приклеилась кличка «мистификатор». Однако «мистификатор» не отчаивался: через несколько лет он из подручных средств (к тому времени его давно игнорировали в серьезных научных кругах) и на голом энтузиазме собрал свой первый накопитель времени, прототип современных банковских накопителей, используемых сегодня повсеместно.

3 декабря 1977 г.

Москва.

Зима стылой шершавой кистью забелила давно немытые стекла, скрепила снеговой шубой гнилые фрамуги, на облупившемся подоконнике вырастила настоящий ледник. Таранов подышал на озябшие руки и прикоснулся к печке — остыла. Он всегда забывал вовремя подкинуть в топку угля. После смерти стариков дом несколько лет пустовал, пока Дмитрий не переехал в деревню из Москвы.

«Нужно будет передвинуть стол подальше от окна, — подумал Таранов, — все равно сижу за ним только вечером после работы, когда уже темно. Так что дневной свет мне не нужен, а вот холодом от окна несет основательно!»

Он вышел из-за стола, потянулся, разминая затекшую спину. Потер кулаками покрасневшие от бессонных ночей глаза. В последнее время ему приходилось работать допоздна, так как из академии он ушел сразу после того памятного ученого совета. Дмитрий пристроился дневным вахтером на проходной небольшого деревообрабатывающего заводика. Такая работа позволяла ему делать днем кое-какие расчеты, а ночью претворять их в жизнь. Практически все свободное пространство маленькой комнаты, за исключением старенького стола и металлической кровати с растянутой панцирной сеткой, занимала Машина. Таранов собирал ее вот уже третий год из всякого подручного хлама. На дорогие детали и микросхемы денег постоянно не хватало. Катушки мощных электромагнитов он наматывал вручную. Несколько раз за эти годы он впадал в депрессию, когда собранный агрегат отказывался работать. Но, вспоминая холеные лица корифеев науки, которые не потрудились даже вникнуть в смысл теории, а просто обсмеяли ее по полной программе, Дмитрий сжимал зубы и начинал все по новой. Конечно, работая на прежнем месте, ему было бы проще найти нужное решение, но он не любил, когда над ним потешались. А после ученого совета он стал посмешищем для всей академии. Именно тогда он решил уйти и продолжить работу над проектом в одиночестве. Решение Таранова вызвало бурную негативную реакцию Сахарова.

— Ты совершаешь ошибку! — предостерег он Дмитрия. — Твоя теория слишком революционна, и, естественно, что ее не принимает и не понимает большинство…

— Большинство? — вскипел Таранов. — Да они все… Все, кроме вас…

— Ты поспешил, не посоветовался со мной.

— Да, я поспешил, а вы были в отъезде… но ведь расчеты верны! — воскликнул Дмитрий. — И, тем не менее, я стал посмешищем! Но ничего, — Дмитрий нервно сжал кулаки, — я им еще докажу!

— Дмитрий, я тебя прошу об одном — не пори горячку!

Но Таранов уже все для себя решил, на следующий день, несмотря на протесты Андрея Дмитриевича, он собрал личные вещи и покинул академию наук. За прошедшие годы Дмитрий туда никогда не возвращался.

Таранов достал из кармана брюк мятую пачку «Примы» (с дорогим «Опалом» пришлось завязать — средства не позволяли), выудил из нее пошамканную сигарету и закурил. Его руки ощутимо подрагивали — Таранов нервничал: сегодня он закончил монтаж последнего блока устройства, над которым безрезультатно бился последние годы. Покурив, Дмитрий еще раз проверил электрическую схему прибора и подключение его к сети. В прошлый раз случилось короткое замыкание — не выдержали нагрузки провода, подводящие электропитание к дому. Обесточилась вся деревня. После этого Дмитрий договорился с электриком и провел к дому усиленную проводку. С энергией в этот раз осечки быть не должно. Он еще раз проверил приборы, собранные собственными руками. Затем уселся на специальную табуретку, окруженную несколькими мощными генераторами электромагнитного поля. Скинул рубашку, прицепил к телу несколько датчиков, связанных толстыми жгутами проводов с прибором, под условным названием «накопитель времени». Прибор был оснащен единственным датчиком, что согласно расчетам должен был замерять количество полученной временной субстанции.