Утонуть в тебе - Хармони Уэст

А десятки цветов, собранных в букеты, — одни на столе, другие на стойке. Розы, лилии, тюльпаны.

— Для чего это?

Люк одаривает меня полуулыбкой.

— Ты сказала, что десять дюжин цветов помогут тебе почувствовать себя лучше.

— Это… — Я не могу подобрать достаточных слов, чтобы поблагодарить его. Даже если цветы пришли не от Десятого, этот жест согревает мое сердце. Точно так же, как когда он опустился передо мной на колени и поцеловал синяки, усеявшие мою обнаженную кожу. — Это… на самом деле мило. Спасибо.

— Не притворяйся такой удивленной. В конце концов, моя фамилия Валентайн.

Я не могу удержаться от смеха над его слащавостью.

— Они не поместятся в моей спальне.

Он пожимает плечами.

— Оставь часть здесь, а часть возьми с собой. Они твои. Делай с ними что хочешь.

— И что я должна сказать людям? — Я провожу пальцем по шелковистому лепестку. Мой сводный брат купил мне десять дюжин цветов. Как я должна это объяснить?

Он ухмыляется.

— Скажи им, что любой парень, который думает, что у него есть шанс с тобой, должен относиться к тебе так же хорошо, как твой сводный брат.

Я краснею. Люк Валентайн лишает меня дара речи чаще, чем кто-либо, кого я когда-либо встречала.

— Я отправлю букет домой маме и оставлю немного для Деб.

— Дерзай. — Люк кивает на мою одежду с искоркой веселья в глазах. — Хороший наряд.

— Я не смогла найти свое платье. — Я оставила его в своей комнате после того, как прошлой ночью надела футболку Люка. Но когда я пыталась найти его сегодня утром, чтобы надеть, оно исчезло.

Отчасти я почувствовала облегчение. После того, как Люк посмотрел на меня вчера вечером, когда увидел меня в этом платье, если бы он снова увидел меня в нем сегодня утром, он бы сделал меня своим завтраком.

Вчера вечером я забыла бросить свое нижнее белье и его джерси в сушилку, так что теперь я в футболке и спортивных шортах, которые украла из его прачечной. Они смехотворно велики: футболка опускается ниже ягодиц, а шорты доходят до икр, но он почему-то все еще пожирает меня взглядом, как тогда, когда я пришла присоединиться к нему в джакузи.

— Оно в мусорном ведре.

Я хмурюсь.

— Почему?

Он сверкнул волчьей ухмылкой.

— Ты действительно хочешь знать?

Иисус. Что, черт возьми, он с ним сделал? Я качаю головой.

— Нет, не хочу.

Вилкой он указывает на несколько тарелок на столе.

— У нас есть омлет и яичница-глазунья, а также масло, джем или арахисовое масло для тостов. Выбирай. Бекон скоро будет готов.

Люк Валентайн приготовил для меня завтрак. Он купил мне десять дюжин цветов. Мой новый сводный брат мешает мне отталкивать его.

— Тебе следует надеть рубашку, — говорю я ему. — Жир от бекона может тебя обжечь.

Он подмигивает мне.

— Спасибо, Док.

Но он не покидает своего места перед плитой. Я фыркаю и плюхаюсь в кресло за столом спиной к нему. Если он собирается разгуливать по дому без рубашки, то я просто не буду смотреть на него. Очевидно, он знает, что я неравнодушна к мускулистым мужчинам. Но я не позволю ему добраться до меня.

Честно говоря, я шокирована, что он не попытался прокрасться в мою комнату прошлой ночью. На двери моей спальни нет замка, и я была уверена, что как только я закончу разговор с мамой по телефону, он войдет, чтобы выполнить свое обещание разделить со мной постель. Но он этого не сделал.

Каким-то образом мне удалось заснуть спокойнее, чем за последние месяцы.

Мой телефон гудит от сообщения Джульет.

Джульет

Я спала намного лучше без твоего храпа!!!

— Засранка, — ворчу я.

— Что? — Люк ставит передо мной тарелку с беконом.

— Ты ведь не слышал, как я храпела, правда?

— О, это была ты? А я думал, кто-то работает бензопилой.

Я закатываю глаза.

— Ха-ха.

Не сказав больше ни слова, Люк покидает кухню. Он собирается позволить мне поесть в одиночестве? Сбивающая с толку смесь облегчения и разочарования бурлит у меня в животе. Я должна быть благодарна, что он дает мне пространство. Это то, о чем я просила с тех пор, как мы узнали, что являемся сводными братом и сестрой.

Но я не могу избавиться от чувства вины, которое гложет меня после нашего разговора в джакузи прошлой ночью. Я спросила его о том, как умер его отец, а затем о Хлое. Заставила его вновь пережить эти болезненные воспоминания. Он рассказал мне о том, что случилось с его отцом, о душераздирающих подробностях того, как он был рядом с ним, когда тот испускал свой последний вздох. И что он не смог спасти его. Не смог ничего для него сделать. Спрашивать о Хлое было чересчур. Он полностью уклонился от ответа, сменив тему на мое внезапное появление.

Слава богу, позвонила мама. Ничего хорошего не выйдет, если Люк узнает правду.

Слюна попадает на мою босую ногу. Под столом Бад виляет хвостом и очаровательно моргает большими карими глазами. Я смеюсь и просовываю под стол ломтик бекона.

— Не говори Люку.

— Чего мне не говорить?

Я подпрыгиваю от его громкого голоса, когда он входит в комнату. При виде его босиком, и в одних серых спортивных штанах, — у меня в животе начинают порхать бабочки.

Он намеренно оставил свои спортивные штаны низко висящими на бедрах, гордо демонстрируя аппетитный V-образный склад мышц, скрывающийся ниже за поясом его штанов. Эти мышцы называются Поясом Адониса. Как студентка факультета сестринского дела, я должна была изучать мужскую анатомию, и Люк Валентайн — лучший экземпляр, который я когда-либо видела.

Я хватаюсь за апельсиновый сок, стоящий в центре стола, испытывая искушение выпить прямо из кувшина, но успеваю налить в стакан, прежде чем осушить его.

— Я поделилась беконом с Бадом.

— Осторожнее. Если ты ему слишком понравишься, он не позволит тебе уйти. — Люк ставит ноутбук на стол перед собой, открывая его. На экране появляется запрос пароля. — Как ты думаешь, какой пароль у Майка?

— Зачем ты пытаешься залезть в его ноутбук?

— Чтобы накопать компромат, — просто отвечает он.

По крайней мере, он честен. Хотела бы я быть такой же прямолинейной и честной, как он.

— Я не буду помогать тебе шпионить за моим отцом.

Люк сердито смотрит на меня.

— Он кинул твою маму, не так ли? Оставил ее с ребенком, о котором она должна была заботиться в одиночку? Оставил ее с разбитым сердцем. Думаешь, твоя мама заслужила такое?

Ну, черт возьми.